— В расход! — хищно изогнулись губы полковника. Замечая непонимание в глазах добровольца, он терпеливо перевел: — Расстрелять!

Пятница, 26 декабря. День

Шотландия, Эдинбург

С крепостной стены замка открывался стольный град. Выгорели целые кварталы… Пожарные метались по всему Эдинбургу, днем и ночью. Трясущимися руками запихнут в себя холодный гамбургер — и на выезд!

Англичане бомбили на свету, налетали в темноте — взрывы ухали, клубясь светящимся дымом, а крики боли и ужаса не доносились до Замковой скалы.

Закопченное лицо Брюса перетянуло кривой усмешкой. В одном они точно преуспели — победа в информационной войне за ними. Советское ЦТВ и пара немецких каналов выдают битву в прямом эфире, а через спутники ее видит весь мир.

Варварские бомбежки — и героическое сопротивление. Горе матерей — и гнев добровольцев. Священник на руинах храма, воздевающий руки к небу. Замурзанный, перепачканный в саже малыш, тискающий спасенного кота. Старушка, поднимающая шотландский флаг…

Эндрю сморщил лицо, и черная, запекшаяся кровяная корочка на щеке треснула, набухая вишневой каплей. Риск, риск, риск!

Они сговорились — и дали англичанам повод. Те ожидаемо начали войну… На Рождество!

Однако весь смысл состоял не в том, чтобы шотландцы гибли, а в том, чтобы сражались, чтобы держались вместе, и пусть борьба за свободу родной земли закалит их!

Хорошая, хотя и сомнительная идея… А если вся эта кутерьма перекалит людей? Пережжет их души?

— Что толку гадать? — вытолкнули губы.

Как будто у них был выбор! Люди отдали свои голоса за свободу и независимость Шотландии, за возрождение династии Стюартов! И только наивный идеалист мог в этом случае рассчитывать на гуманное отношение со стороны Лондона. С самого начала было ясно, что жить спокойно им не дадут, что за спокойствие, за самую жизнь надо биться! Так чего же он кривится, чего страдает? Всё сделано правильно!

СССР и Югославия первыми признали суверенитет Шотландии, и премьер-министр Салмонд, едва утвержденный королем, тут же обратился к Москве. А к кому еще? Америка который год занята собой, а Европа ополчилась на «плохих парней в килтах»!

А эти парни нынче держат оборону по берегу Твида, по цепи холмов Чевиот, по Адрианову валу! Отбиваются от полчищ «томми», жгут танки, сбивают самолеты и «вертушки»…

Но долго им не продержаться. Говорят, энтузиасты-летуны бегом, вприпрыжку готовят к вылету «Авро-Вулкан», последний британский «стратег». Набьют фугасками отсеки, и полетят бомбить Лондон…

Эндрю перекосился в усмешке, не жалея рану.

Великобритания… Да уж… Величие давно уж отпало от любимого острова англосаксов, валяется, как ветхий, рваный коврик, втоптанное в пыль былого. После войны Соединенное Королевство еще тщилось выглядеть, если не империей, то хотя бы великой державой — клепало авиалайнеры и стратегические бомбардировщики, строило крейсера, даже запустило спутник ракетой «Блэк эрроу». Но всё это в прошлом.

Знать, пришла пора разбирать одряхлевшее королевство на части…

— Всё переживаете, милорд?

Брюс отвесил поклон королю.

— Да, ваше величество. Я знал, что придется нелегко, но даже не предполагал, что положение окажется настолько тяжелым…

— Дорогой мой Эндрю, — с чувством выразился государь, — эти дни станут самыми славными в истории Шотландии! Мы выбрали свободу — и выстояли, когда ее пытались у нас отнять!

— Еще не выстояли, ваше величество… — почтительно парировал лорд.

— Вы слишком увлеклись противовоздушной обороной, Эндрю! У меня есть для вас две новости, плохая и хорошая. — Король лукаво прищурился. — С какой начать?

— С плохой, ваше величество… — длинно вздохнул Брюс.

— К нашим берегам движется целая армада, — бодро заговорил венценосец. — Английские корабли — вертолетоносец «Альбион» и авианосец «Дюк оф Эдинбург», французский «Тоннэр» — это УДК типа «Мистраль»… атомный авианосец «Шарль де Голль», испанский плюс итальянский легкие авиносцы — «Пренсипе де Астуриас» и «Джузеппе Гарибальди»… Ну, еще десяток эсминцев и фрегатов со всей Европы. Эскадрильи палубных «Рафалей» и «Си Харриеров» вот-вот налетят…

— А хорошая? — упавшим голосом спросил Эндрю.

— А хорошая… — король не выдержал, и расплылся в улыбке. — Прибыла 7-я Оперативная Эскадра ВМФ СССР в составе двух отрядов боевых кораблей! Первый ОБК вышел к Северному проливу — между нами и Ольстером, а второй миновал Оркнейские острова. Ну, и самое главное — командующий 7-й ОпЭск вице-адмирал Гирин установил над Шотландией бесполетную зону!

Тот же день, ранее

Вьетнам, Камрань

Если бы Соня дожидалась «семьдесят шестого», то перелетела бы во Вьетнам дня через три, не раньше, и тогда бы они с Максимкой точно разминулись. Спасибо летунам — подсадили на ракетоносец. Нашли местечко в проходе кабины, позади катапультных кресел пилотов. И шлемофоном обеспечили, и кислородной маской, и парашютом.

Правда, покидать кабину девушке пришлось бы после сброса входного люка — нырком головой вниз… Но всё же будет хорошо! А иначе и быть не может…

— Двадцать три часа тринадцать минут московского, — бубнит пилот слева. — Экипаж, взлетаем. Держать газ.

РУД плавно выводится на максимал.

— До взлета десять секунд, — скучно констатирует штурман. — Взлетаем третьими, с минутным интервалом в режиме радиомолчания.

— Газ держу, режим взлетный, — докладывает пилот справа.

— Взлет!

— Пошли, — левый отпускает тормоза, и самолет начинает разбег.

— Ветер справа под семьдесят градусов, пять метров в секунду, — толкается голос в наушниках. Это РП — руководитель полетов — дает подсказку. Замелькали огоньки по краю взлетной полосы…

— Скорость растет, сто тридцать… Сто сорок… Сто пятьдесят…

Обычно штурманы начинают отсчет со ста сорока километров в час, если скорость отрыва кратна двадцати, или со ста тридцати, если — десяти.

— Двести десять! — левый плавно разгружает переднюю стойку. Колесо перестало стучать на стыках плит. — Внимание! Двести девяносто!

Пару раз стукнули колеса основных стоек шасси.

— Триста десять. Отрыв!

Самолет не спеша пошел в набор. Несколько раз машину тряхнуло — задели спутную струю впереди взлетевшего.

— Торможу колеса. Убрать шасси, — командует левый правому.

— Убираю, — вручает квитанцию правый.

— Шасси убираются, — подает голос КОУ из хвостовой кабины.

— Шасси убраны, кран в верхнем, три красные горят, — докладывает правый.

— Обороты «Номинал», плавно по одному. Убрать закрылки импульсами по пять.

— Устанавливаю. Убираю. «Номинал».

— Закрылки убираются синхронно, — докладывает КОУ.

— Закрылки «ноль».

— Доворот вправо на курс сто девяносто, — командует штурман. — Разгон до пятисот пятидесяти.

— Пошли в набор до двух тысяч семисот.

— Дальнюю установил, квитанцию получил.

— Хорошо. Автопилот к работе.

— Автопилот к работе готов.

В голове у Сони завертелась уважительная присказка: «В кабине третий он пилот — трудяга наш автопилот». Девушка поежилась. Кабина еще холодная, хоть наддув и максимум. Ничего… Погреется в Камрани!

— Ведущего вижу, — докладывает 2-й штурман. — Удаление тридцать.

— Хорошо.

— Группа взлетела, — докладывает КОУ.

— Хорошо…

— Рубеж. Набор до шести тысяч.

— Пошли…

…Лишь только к люку подкатили трубчатый трап, Соня первой ступила на теплый бетон, под южное солнце. Тропики тут же напарили ее, и девушка рассмеялась — куртку она несла в руке, но, похоже, байковую рубашку тоже лучше снять. Плюс двадцать семь!

А в Раджине минус десять с утра… Бр-р-р!

София жадно огляделась, вбирая глазами невиданное — ласковый ветер перебирал перистые листья пальм… Раньше она их только на картинке видела!