Итак, я жил, что столь же достоверно, сколь то, что меня зовут Джон Сильвер, по кличке Долговязый и Окорок, хотя моя жизнь подошла к концу и, возможно, моей жизнью не стоит особо хвастаться. С другой стороны, я сделал всё, что мог, чтобы пережить самого себя. Конечно, такого намерения у меня не было, но ведь я не имел ни малейшего представления, что это такое — писать о жизни, подобной моей. Завтра придёт неподкупный офицер и заберёт Джона Сильвера. Какая жизнь ожидает этого Сильвера, если у него вообще будет какая-то жизнь? По правде сказать, мне это в другом мире будет уже всё равно. Но, чтобы Джон Сильвер стал образцом для морских пехотинцев, священников или капитанов? Нет, чёрт возьми, это невозможно.
Что остаётся сказать? Я старался делать всё наилучшим образом, с самого начала и до конца. Я был такой, какой я есть, вот и всё. У меня была на шее верёвка, но спину я ни перед кем не гнул. Если вас это интересует.
В Адмиралтейство
Сэр!
Спешу этим письмом уведомить Вас о результатах экспедиции, которая была предпринята с целью арестовать пирата Джона Сильвера и доставить его в Англию, где он должен был понести наказание по закону. Официальный рапорт будет составлен через несколько дней, когда корабль прибудет в Лондонский порт. Это письмо я отправляю с нарочным из Плимута.
Вынужден сообщить, что, к сожалению, невозможно было доставить в Англию вышеупомянутого Сильвера живым. Хотя я могу сделать радостное сообщение, которое абсолютно достоверно, что этот пират уже мёртв и таким образом мир избавлен от самого страшного врага человечества. В связи с этим имеются все основания считать, что пиратство искоренено и не грозит человечеству в ближайшее обозримое время. Без Джона Сильвера, сбивавшего моряков с пути истинного, призывая их становиться тем, кого они называли джентльменами удачи, будет легче прекратить дальнейшую убыль матросских рядов.
Перед смертью Джон Сильвер вручил мне лично рукопись, содержанием которой, насколько я понимаю, является полный отчёт о его постыдной жизни. Он просил передать эту рукопись эсквайру Джиму Хокинсу, который, как Вы, наверное, помните, открыл нам глаза, указав на возможность найти и наказать Джона Сильвера. Я дал, конечно, Джиму Хокинсу понять, что он не может свободно распоряжаться отчётом Сильвера, что он должен проконсультироваться с Адмиралтейством, и он заявил, что с уважением отнесётся к этому требованию. Прочитав по дороге домой это сочинение, я бы осмелился не рекомендовать опубликование, пока не будут внесены надлежащие исправления. Конечно, оно может прекрасно служить устрашающим примером для нашей молодёжи, но содержит также разделы, отягчающие вину Сильвера перед нацией, например, неприятную историю о коменданте Уоррендере из крепости Чарльз-Форт в Кинсейле и пренебрежение к уставу, проявленное морскими капитанами, когда речь идёт об отношении к рабыням. Сюда же следует отнести вызывающий раздражение фактор, что Джон Сильвер не проявляет ни малейшего признака раскаяния по поводу своей грешной преступной жизни. Наоборот, создаётся впечатление, что он считает такую жизнь правильной и истинной для людей, подобных ему, и, кроме того, в последние годы, став состоятельным человеком, он жил, укрывшись в крепости, окружённый рабами, которых он выкупил на свободу. Читать подобное людям не на пользу, тем более что сам Сильвер утверждает, что вёл вольный, а не преступный образ жизни. Остаётся лишь глубоко сожалеть, что нам не удалось наказать его так, как он того заслуживал, повесив его на цепь на всеобщее обозрение, пока он был жив.
Но я полагаю, что у меня не было выбора. Во-первых, посреди ночи на нас внезапно напали его пираты, и мы потеряли четырнадцать человек, прежде чем нам удалось дать отпор. Сильвер пишет в своём сочинении, что это нападение было совершено одним человеком, но что можно ожидать от такого лжеца и обманщика, как он? Во-вторых, Сильвер угрожал убить пятьдесят наших морских пехотинцев, а потом себя самого, если мы начнём штурм его крепости. Нет никакого сомнения в том, что он говорил всерьёз и вполне мог пойти на это. Во время наших переговоров он даже поджёг фитиль, ведущий к складу с порохом, и затушил его в самый последний миг, и всё это у меня на глазах. То, что я верно оценил обстановку и настроение Сильвера, было впоследствии подтверждено. После того, как я взял его сочинение и вернулся к солдатам, послышался сильный взрыв — это Сильвер подорвал себя и скалу, на которой он укрывался. Кусок обвалившейся скалы убил двоих наших, а осколки стали причиной травм ещё нескольких. К сожалению, от всех украденных вещей, собранных Сильвером в течение жизни, осталось после взрыва очень мало, возможно, их едва ли хватит на покрытие расходов, связанных с нашей экспедицией. Таким образом, прибыли, которую сулил сэр Трелони, нет. Прилагаю письмо, которое Джон Сильвер передал для Джима Хокинса. Уже из этого письма ясно, что сочинение Сильвера следует держать в тайне, возможно, под грифом секретности в соответствии с положениями Закона «О безопасности страны».
Джиму Хокинсу в собственные руки!
Джим!
Я передаю и доверяю тебе эти страницы. Это, можно сказать, мой вахтенный журнал. В дни моей старости я развлекался воспоминаниями, как это делают все старики, и записал, каково это было — быть Долговязым Джоном Сильвером. Если у меня и есть желания перед смертью, тат: это чтобы ты прочитал эти страницы. Я знаю, что в твоих глазах я не был добрым сыном Божьим, но всё же я был человеком и хорошим товарищем на корабле. Я спас твою жизнь, ты это наверняка помнишь. Я не прошу, чтобы ты из благодарности спас мою, и это написано на этих листах. Но я прошу тебя не убить ту единственную жизнь, которая была у Джона Сильвера. Сохрани её надёжно. Возможно, наступит день, когда кому-то понадобится узнать, существовал ли Сильвер в действительности и был ли он, несмотря ни на что, человеком. Тогда и станет ясно, что его жизнь прожита не зря, как у многих других, жизнь которых прошла без всякой пользы. Это моё последнее желание.
Постскриптум
Каждое литературное произведение написано частично собственным пером автора, а частично, заимствованно у других писателей. Поэтому я хотел бы поблагодарить следующих лиц за их любезное, но невольное содействие. Без них эта книга была бы просто чистейшей воды вымыслом.
Те, кто рассказывал вымышленные истории:
Даниель Дефо, Роберт Луис Стивенсон, Свен Дельбланк, Габриель Гарсия Маркес, Альбер Камю, Уильям Голдинг, Рене Шар, Достоевский, Р. Ф. Делдерфилд, Джон Гольдсмит, Патрик О’Брайен, Тобайас Смоллетт, С. М. Беннетт, Генри Филдинг, Макиавелли, Святой Дух.
Те, кто описывал истинные события:
капитан Джонсон (псевдоним Даниеля Дефо), Эксквемелин, Торкиль Хансен, Мишель ле Брис, Маркус Редикер, Жерар А. Йегер, Гиллес Лапуж, Дэвид Митчелл, Уильям Дэмпьер, Коре Лауринг, Джеймс Сатерленд, Ив Кергоф, Янне Флюгхед, Томас Андерберг, Эрланд Хольмстрём.
Тем, кто всё ещё не верит, что действительность может превзойти вымысел, должно быть, будет интересно узнать, что следующие факты, как и многое другое, судя по всему, имели место в действительности: последние дни Эдварда Ингленда, трагический брак и конец мисс Уоррендер, мателотаж у буканьеров и обладание буканьерами одной и той же женой, корабль «Бродяга» с ослепшей командой, обращение священников с рабами на плантациях острова Сент-Томас, враньё Дефо, придуманные и действительные истории пиратов, зафиксированная меланхолия чернокожих, инструмент фельдшера для открывания рта, неразвившиеся руки Тейлора, индейцы с Москитового берега, которые ходили в плавание с искателями приключений, судья Джеффриз в «Кабачке ангела», тирания капитанов Божьей милостью (за исключением Снельгрейва), окрещённый раб с отрубленными руками и ногами, благодаривший миссию за своё спасение, жуткая внезапная смерть капитанов Рикета и Скиннера на борту «Каприза», Роджер Болл, пытавшийся взорвать себя в воздухе, запрет на пребывание женщин на борту пиратского судна, подъём и падение капитана Маккры, карательная экспедиция Мэтьюза с целью доставить домой Плантейна, где он должен быть повешен, реакция капитанов на книгу Снельгрейва о работорговле, неукротимость людей из племени сакалава, собрание книг в судовой библиотеке капитана Снельгрейва, игра Чёрной Бороды с пистолетами, отразившаяся на здоровье Израэля Хендса, испанский солдат и индеец, зарезавшие друг друга, дикий кабан, которого кормили абрикосами, чтобы улучшить вкус мяса, туннель, по которому Сильвер попал на другую сторону мыса Олд-Хед в Кинсейле, мадагаскарский остров Сент-Мари, который недолгое время был раем для пиратов, и т. д. и т. п.
