Меня купили. Лишили права быть матерью, но подарили эти безделушки, которые не представляли никакой ценности без родной крови.

Богдан даже не вспомнит меня.

Богдан никогда не узнает, кто действительно дал ему это имя.

Меня оторвали от него, еще не окрепшего малыша, и оставили здесь умирать.

Хотелось кричать от боли, которая прорезалась после успокоительных. И я кричала. Ноги не держали меня, и я упала. Больно на колени. Сминая в руках бумажки - ненужное богатство.

Меня купили. Купили должницу. Как суррогатную мать.

А я верила до последнего, что все наладится. Глупая наивная Аля. Он изначально говорил, что я – никто, и звать меня никем. Предупреждал, чтобы я не привязывалась к ребенку. Что ребенок – не мой, а его.

Вот, для чего меня увезли рожать в другую страну. Там я была лишена документов, лишена защиты и доказательств, что я – мать своего сына.

Удобная должница. Лишенная прав.

Я так и не поняла, сколько комнат в этой квартире. Я забрела в одну и тут же бросилась на кровать, поджав ноги как избитая собака и пролежав в позе эмбриона то ли день, то ли неделю, то ли месяц. У меня не было сил набраться гордости и уехать. В тот же отцовский дом, к примеру. Просто не было сил. Да и кому нужна моя гордость?!

Меня накрыл туман. А в какой-то день я решила поднять телефон, не умолкающий ни на секунду, и из него на меня посыпался весь гнев Дикой. Она застала меня врасплох:

- Что это за новости? Что за новости, Аля?!

- О чем ты? – сонно и хрипло.

Который час? День? Кажется, пора было собираться и уезжать в отцовский дом. Здесь я не останусь ни на секунду, и ни копейки не возьму.

- Включи новости, Аля! Боже мой, где ты сейчас находишься? Что с тобой? Ты с Богданом?! Почему я не могу до вас дозвониться? Девочка моя, я места себе не нахожу, все морги обзвонила…

Поморщившись от возбужденного голоса Вероники, я отключилась. Пусть она меня простит, но сейчас не хочется никого слушать.

Однако, новости включила. Но лучше бы я этого не делала…

По каналам гремела новость о возвращении без вести пропавшей жены Руднева.

- Жена бывшего мультимиллионера и крупнейшего благотворителя Руднева Артема Ильясовича, без вести пропавшая три года назад, найдена. По предварительным данным Авдеева Виктория Алексеевна находится вместе с мужем, который на данный момент числится банкротом. Напомним, что в прошлом году он был замечен в незаконных махинациях с крупной суммой денег. Никаких комментариев, как заявил господин Руднев, бывшие супруги давать не будут. Также напомним, что более трех лет назад пропажа Рудневой Виктории стала самой обсуждаемой и таинственной историей в столице, теперь дело закрыто. Ну а мы приступаем к следующим новостям…

Почему эта стерва носит фамилию моего отца? И его отчество… Она совсем его не заслуживает!

Меня просто развели. Никто не умирал. Только изрядно обанкротился и лишился богатств, но тогда почему он переписал на меня все это? Квартира, машина, счета, коммерческая недвижимость?

А главное, что будет дальше?

Дальше они объявят о рождении сына? Поправка: о моем сыне!

Я села на кровати. Потерла лицо руками, похлопала себя по щекам и огляделась. Я истощала, довела себя до состояния призрака, сдалась.

Ты просто сдалась Аля. Но если новости придают такую огласку всему, что связано с Рудневым, то ты просто обязана попробовать вернуть сына. Попробовать, а только затем - умереть.

- Вы не понимаете? У меня украли ребенка. Я хочу написать заявление.

Этим утром я проснулась. Я не спала всю ночь - я проснулась разумом. Схватила севший телефон, забрала все документы, не оставив следов в квартире, и ушла.

Авдеева Аля не хочет быть сломанной игрушкой. И она не хочет, чтобы ее сына воспитывал жестокий и бездушный тиран. И тем более она не хочет, чтобы рядом с ее сыном обитала кровожадная сестрица, которая только погубит Богдана. Возможно, это и есть ее цель.

- Девушка, вы предоставьте мне документы. Свидетельство, выписки? Хоть что-нибудь, чтобы я мог прикрепить это к делу.

В горле пересохло, и я замешкалась.

- Я… у меня нет документов. Но я могу назвать все данные! Послушайте, это ребенок Руднева Артема… Ильясовича, кажется.

- Кажется? – непонимающий взгляд устремился к моему лицу.

- Я отчество точно не помню. Но вы наверняка знаете, кто такой Руднев.

- Сначала родили ребенка, а потом отчество не помните?

Я глубоко вздохнула. Уже несколько пар глаз уставились на меня – при фамилии Руднев в комнату дежурного зашел второй полицейский.

- Моего мальчика зовут Богдан. Руднев Богдан Артемович, рожденный 28 февраля этого года.

- Вы хотите написать заявление на самого Руднева? Не имея документов на ребенка? – усмешка скользнула по лицу второго.

- Да! Он отнял у меня сына! – казалось, мое терпение сейчас лопнет.

- А вы не повышайте голос на сотрудника при исполнении. Ведите себя спокойно, - давил второй, чей взгляд после упоминания о Рудневе был не столь дружелюбный.

Я замолчала. Дежурный устало вздохнул. Вся надежда была на него.

В руках подошедшего полицейского была карточка. Он переводил взгляд с меня на нее и обратно, думая о чем-то неприятном. Для меня.

- Авдеева Аля?

Я встрепенулась. А затем меня накрыло лавиной мурашек: откуда он знает мое имя? Паспорт пока при мне.

- Да… - выдохнула я, еще не понимая, что угодила прямо в ловушку.

Это был полицейский участок рядом с «моей» новой квартирой. Может быть, стоило идти куда-то подальше отсюда?

Глупая, наивная Аля. Так и не повзрослела. Не задумалась о том, что здесь тебя могут ждать.

- Без бумажки ты – букашка, а с бумажкой – человек. Знаете такое выражение? – второй полицейский неприятно усмехнулся.

- Вы таким методом руководствуетесь в помощи людям? – меня пробрал холод.

Я притянула к себе свой паспорт. И остальные документы, которые уже успела вытащить из сумки.

- Вы грубите сотруднику при исполнении?

- Совсем нет, - пролепетала я.

Нужно было убираться.

- Нет, вы грубите, - настаивал он, недобро вцепившись в меня взглядом.

- Да хватит, Федь. Пусть идет заявление писать, - вступился дежурный, - только кто его примет? На Руднева Артема Ильясовича…

Дежурный усмехнулся, но не зло. Скорее – сочувствующе.

А вот второй прищурился, очевидно, приняв какое-то для себя решение. Мне стало нехорошо. Я начала отступать. Нужно было срочно выметаться отсюда, ведь меня по-доброму предупреждали не светиться в органах.

- Да ты посмотри на ее глаза, Антон. Наркоманка, похоже. Несет полную ересь, документов при себе нет. Хочет Руднева выставить в свете преступника, чтобы нажиться на столичной истории.

- Что?! Это неправда! – качаю головой.

- Еще и грубит. Повышает тон. Оказывает сопротивление, - загибал пальцы второй.

- Я не оказываю сопротивление, - пячусь к выходу, прижимая сумку с документами к себе.

- Пусть посидит за решеткой и подумает. Взять ее!

Что?!

Я вскрикнула от неожиданности, когда двое полицейских сзади, взявшиеся словно из ниоткуда, схватили меня под руки. Сумку тотчас же изъяли. Проходит всего три секунды, и я смотрю на дежурного из-за железных решеток.

Меня начинает нехило трясти. А ведь я только пришла в себя.

Боже, что происходит? Я пришла за помощью, а теперь меня хотят упечь в больницу? Ведь именно этим грозился Руднев, если я переступлю порог правоохранительных органов.

Творился беспредел. Мне ничего не объяснили. Камер в участке не было. Увезут, сотрут в порошок, и будто не было Авдеевой Али. Нет никто, и звать никак. Куда мне до Руднева?

- На каком основании, Федь? – дернулся дежурный, что пытался мне помочь.

- А ты замолчи. Не видишь, что ли? Сумасшедшая она. Сюда врачей надо вызывать для медицинского освидетельствования. Сопротивление должностному лицу – оказывала. Нагрубила мне. Руднева оклеветала. Зрачки смотри какие? Под наркотой может быть.