- Это противозаконно, - мой голос теряется среди его жестоких слов, - на каком основании? Я просто хотела написать заявление! Немедленно выпустите меня!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Сейчас приедут те, кому закон не писан, - бросил он тихо, но я услышала.

Что?

Кинув на меня брезгливый взгляд, он смылся со словами, что ему надо сделать один звонок. Меня пробрала дрожь.

Я обратилась к дежурному:

- Пожалуйста, вы же можете мне помочь? Происходит полный беспредел, вы ведь не хотите быть замешанным в этом? – я старалась говорить спокойно.

- Тихо! - шикнул он.

- За мной приедет подруга, позвольте мне сделать звонок!

Вся надежда осталась на Дикую, с которой я так некрасиво попрощалась по телефону.

Но дежурный безучастно копался в своем телефоне. Полное игнорирование моих просьб. Полное равнодушие в моей судьбе. Здесь нет закона. Здесь есть деньги.

Я обреченно села на тонкую скамью. Сердце билось сильно-сильно. Я не хочу в больницу. Не хочу в глубинку. Не хочу быть сумасшедшей.

И я ненавижу Руднева!

- Алло, Игорь Владимирович? – в приемной раздался шепот дежурного.

Я привстала. Этот молодой мужчина, наклонившись, с кем-то разговаривал по сотовому. Он то и дело оглядывался – со страхом и волнением, но второго еще не было видно.

- Участок на Топольчанском проспекте. Боюсь, что не успеете.

Кто не успеет? О чем вообще идет речь? И в чьих руках теперь моя жизнь?

- Буду держать. Я понял. Я постараюсь.

Он откашлялся, вновь взволнованно оглянувшись на дверь. Боже, я даже не запомнила их фамилии!

- Понял. Не постараюсь, а все сделаю, - исправился дежурный.

«Если в России ты попытаешься заявить в полицию и забрать моего сына, я сделаю так, что остаток жизни ты проведешь в психиатрической больнице в самой далекой глубинке страны. Там, где тебя уже никто не найдет…»

Слова Руднева звучали в моей голове битый час. Слезы не помогали собраться с мыслями. Я выглядела просто отвратительно, только душ успела принять в квартире да переодеться в чистое, и на том спасибо.

В который раз я подошла к решеткам. Я была одна. Кажется, это называли обезьянником. Противно. Куда скатилась моя жизнь? Мама без ребенка, личность без документов, без телефона, пусть даже севшего. Я ведь даже Веронике не сообщила адрес. Меня некому искать.

Свободная без свободы, по-прежнему должница.

Еще через несколько часов я поняла, что это были лишь цветочки. Я была еще не в аду. Ад пришел ко мне сам.

- Нам нужна Авдеева Аля Алексеевна.

Ад был во взгляде мужчины в черном костюме и с кипой каких-то бумаг. Не юрист, отнюдь. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и попросил дежурного. На его голове была заметная лысина.

Я резко встала со своего места и попятилась, уткнувшись в холодную сырую стену. Я сразу поняла, откуда он. Вероятно, из какой-нибудь психбольницы в той самой глубинке…

Сейчас меня заберут, нигде не зафиксировав мое имя. Ни следов, ни записей, словно меня здесь и не было. Очень удобно для Руднева.

Дежурный нервно выжидал время. Он ждал, но явно не этого мужчину. Кто-то другой должен был вытащить меня отсюда – кто-то, кто уже не успевал.

Кто же тот человек? Он – мое спасение? Или речь шла вовсе не обо мне, и меня действительно ждала дорогу в преисподнею?..

- Вы позволите мне забрать гражданку Авдееву?

Мужчина в костюме со взглядом, будто только что он вырвался из дома сумасшедших, негодовал. Дежурный тянул время, нервно постукивая пальцами по столу.

Я прилипла к стене. Я не хочу стать сумасшедшей. Я хочу стать матерью.

И взглядом молила дежурного не выдавать меня. Это все противозаконно. Это глупый розыгрыш. Такого не может быть, даже если в этом замешан Руднев и его огромные деньги.

Я ведь человек. Живой. Нельзя упечь меня в психиатрическую больницу прямо из-за решеток обезьянника. Нельзя ведь?

Мужчина начал кому-то звонить. Не прошло и минуты, как появился второй полицейский. Я не знала даже фамилий, но была уверена, что он выдаст меня. Прямо сейчас.

Он вопросительно уставился на дежурного, а затем приказал:

- Открывай.

Дежурный бы и хотел перечить, да не мог. Только нервно поднялся с места, также нервно схватил ключи. И долго-долго искал подходящий рядом со мной. Ключи бились о решетку один за другим.

Я подошла к нему близко-близко. Мои руки тряслись также, как и его. Все это противозаконно. Меня здесь по факту даже не было.

- Пожалуйста, найдите мою подругу. Она мне как сестра. Вероника Дикая, слышите? Она живет на проспекте Ленина, дом одиннадцать. Квартира тоже одиннадцать. Пожалуйста, запомните… - шепчу лихорадочно.

- Гражданка Авдеева, молчите.

Пошел к черту!

Ключи звякнули в последний раз. Я встретилась взглядом с дежурным.

- Она за меня горой. Дикая Вероника. Проспект Ленина, дом одиннадцать, квартира одиннадцать.

Он только нервно кивнул. Я не была в нем уверена.

Меня повели на выход, а я судорожно соображала план бегства. Лучше умереть, чем закончить жизнь там, куда отправил меня Руднев. В сам ад.

Ненавижу его! Ненавижу!

Слезы застилают глаза. Я дергаюсь, но в какой-то момент чувствую на руках наручники. Полный беспредел – вот жизнь, в которой крутится Руднев. Вот, с кем ты связалась.

Из глаз брызжут дурацкие слезы, сердце заходится в бегстве, но нам не сбежать. И дыхание выбивает напрочь, когда я оказываюсь в чьих-то объятиях.

Помню, как на входе в участок появляется высокая темная фигура. Как она подлетает ко мне – помню. И его слова странные до невозможности впились в мою память.

- Куда вы ведете мою женщину?

Твою женщину?

Поднимаю взгляд на того, в чьих объятиях я оказалась.

- Игорь Владимирович, - расплылся в улыбке тот, что хотел упечь меня в психушку, - это ваша… кхм… женщина?

Сильные руки на моей талии сжались, привлекая мое внимание. Я смотрю в холодные серые глаза в то время, как холодный голос расползался по участку:

- Да, это моя женщина. Аля, ты же пойдешь со мной?

Я тебя даже не знаю. Ни имени, ни фамилии. Совершенно чужой мужчина прижимал меня к себе, как свою женщину, и уговаривал пойти с ним. Куда? Для чего? Что он сделает со мной?

Голос бархатистый, глаза опасные. С такими мужчинами нельзя связываться.

- Да.

Я твоя женщина.

- Да.

Я пойду с тобой.

Я прошептала двойное «Да», и голова тотчас же закружилась. Я почувствовала, как все мое тело будто наливается свинцом. Ноги перестают меня держать, и я почти полностью повисаю на незнакомце.

Состояние, одурманенное туманной реальностью.

- Где ее документы? - слышу на грани сознания.

Мне было так плохо без Богдана. Эмоции, полученные здесь, убивали меня. Они лишали сил. Я прижалась к мужскому плечу, и мне не оставалось ничего другого, как просто довериться ему – этому уверенному незнакомцу.

Кому, как не ему?

Вероника не знает, где я.

Руднев угрожал, а затем пытался упечь меня в психиатрическую больницу.

Давид... кажется, ему все равно. Я просила его о помощи, а он? Что он сделал?

Больше у меня никого не было. Только вот эти сильные руки, которые прижимали меня нежно и больно одновременно. Больно, потому что ему приходилось удерживать меня, чтобы я не упала.

У меня не остается сил, и в один момент незнакомец поднимает меня на руки. Я полностью отдаюсь в его власть.

- Вот ее сумка с документами, Игорь Владимирович.

Оказывается, второй полицейский умеет быть учтивым.

Развернувшись, незнакомец стремительно покидает участок со мной на руках. Я держусь за сильные плечи, уткнувшись куда-то в воротник его белой рубашки. Зовут Игорь. Лет сорок на вид, старше Руднева. Мужчина не нашего полета, и даже не полета Руднева, раз полицейские отдали меня ему, нарушив приказ Артема.