— Повторять не буду.

Комнату озарило вспышкой новой молнии, и я увидела, что соседка повернулась ко мне спиной и укрылась с головой одеялом.

— Шу? — позвала я, когда у меня возник новый вопрос. — Шу?

Но девушка молчала, а через несколько минут до меня донеслось ее приглушенное и немного сердитое сопение.

Пожав плечами, я опустил голову на подушку и моментально уснула.

Мне снилось нечто большое, горячее и очень уютное. Когда я прикасалась к нему, оно забавно урчало и фыркало, а потом обдавало меня теплым паром. Лица нежно касалось что-то шершавое, щекоча и вызывая глупый счастливый смех. Эту идиллию вдруг нарушил неприятный нарастающий свист, большое и уютное недовольно заворчало и куда-то делось, а я дернулась на кровати, просыпаясь.

Часы над головы разрывались от запредельно громкого трезвона, проникавшего в самое сознание. Через секунду к нему прибавилось протяжное жужжание, стрекот и стук. Вторые часы над кроватью соседки тоже ожили, создавая невыносимую какофонию. Словно я проснулась в тот миг, когда все соседи разом начали сверлить, забивать гвозди, упражняться на тромбоне и стучать по батареям.

С огромным трудом разлепив веки, я зло уставилась на стрелки часов. Они показывали просто нечеловеческое время — 5:40 утра!

— Почему так рано? — простонала я, уткнувшись лицом в подушку.

— Так ведь занятие у Гленневаля, — отозвалась Шу, вставая с кровати.

— В такое время?

— Это же Гленневаль, — просто сказала соседка, словно это всё объясняло.

Собрав всю волю в кулак, я сползла на пол и поплелась в ванную. Мне потребовалось еще несколько минут, чтобы окончательно проснуться. Зевая каждую минуту, привела себя в относительный порядок, надела спортивную форму и последовала за соседкой, сетуя на то, как трудно вставать в такую рань.

Но я даже не догадывалась, что настоящие испытания еще впереди.

Покинув башню, мы с Шу вышли на дорожку, вдоль которой тянулись аккуратно подстриженные зеленые кусты, и направились в сторону главного корпуса. Вдохнув свежий утренний воздух, я осмотрелась по сторонам, разглядывая всё то, что вчера не могла увидеть в темноте.

Снаружи академия представляла собой огромное светлое здание с четырьмя внушительных размеров башнями, которые соединяли узкие переходы. Окружали главное здание еще пять башен разного цвета и конфигурации, расположенные дугой. Чуть дальше простирался густой лес, за которым виднелись могучие горы. Как и те, что я видела в столице, они, казалось, переливались золотом, отражая розовые рассветные лучи.

Я бы с удовольствием остановилась, чтобы вдоволь насладиться красивым видом, но Шу и несколько других студентов в такой же черной спортивной форме свернули с дорожки и стремительно зашагали к полигону — большой площадке неровной формы, огороженной скоплениями валунов с выглядывающими из трещин голубыми кристаллами. За полигоном же открывались бескрайние поля, засеянные незнакомыми мне растениями.

Небольшая группа студентов уже стояла у входа, и мы поспешили к ним присоединиться. По пути я несколько раз пыталась задать Шу новые вопросы об академии и утренних занятиях, но соседка как воды в рот набрала. Решила, что найду еще время её обо всем расспросить и молча ждала, что произойдёт дальше.

В течение нескольких минут на полигоне собрались около двух десятков человек, и, к моей немалой зависти, многие выглядели вполне бодрыми и веселыми. Постояв рядом с ними некоторое время, я поняла и приняла, кажется, неоспоримый факт — в этом мире абсолютно все выше меня. Мои метр девяносто восемь не дотягивали ни до одной девушки в группе, что уж говорить о парнях, которые были еще крупнее. Они косились в мою сторону, чему-то улыбались и перешептывались.

Все, кроме Франция. Блондин стоял чуть в стороне, с прямой спиной и приподнятым подбородком, делая вид, что вообще никого вокруг себя не замечает. Отмер он только когда на дорожке к полигону показалась фигура преподавателя. К нам широким четким шагом приближался мускулистый мужчина в серой обтягивающей водолазке, с небольшой папкой в руках. Я успела отметить волнистые темные волосы, сурово сдвинутые густые брови над большими карими глазами и твердый подбородок, подчеркнутый аккуратной бородкой. Гленневаль, как назвала его соседка, остановился напротив нашей группы и резко скомандовал:

— В строй!

Студенты споро выстроились в ровную линию, а я поспешила притулиться в самом конце. Преподаватель раскрыл папку и произнес грубым голосом:

— Альцаган.

— Здесь, — зевнув, ответил Франций.

— Вьёрн.

На это имя отозвался блондин с длинной косой и выбритыми висками.

— Фэнг.

Соседка громким четким голосом подтвердила свое присутствие. Преподаватель продолжил перечислять имена студентов, не отрывая взгляда от папки.

— Маррен?

На этот раз никто не откликнулся.

— Маррен? — Гленневаль рыкнул громче, подняв на нас темные глаза.

— А, это я, — ответила с заминкой. В такую рань соображалось плохо, и новое имя вспомнила не сразу.

Преподаватель окинул меня внимательным взглядом. На его губах появилась легкая усмешка, когда он произнес:

— Слушай внимательно и запоминай, коротышка — мне плевать какие связи помогли тебе попасть в Эж-Дер в середине учебного семестра. На моих занятиях поблажек не будет.

С другого конца строя раздался тихий смешок. Я поджала губы, но не стала ничего говорить, подозревая, что в таком заспанном состоянии вряд ли смогу ответить достойно.

«Так меня еще никто не называл! Даже смешно».

— Для разминки сегодня пробежите двенадцать кругов, — кивнул Гленневаль, захлопнув папку. — Марш!

Теперь из строя студентов доносились тихие горестные вздохи, однако все как один повернулись и побежали вокруг полигона.

На земле еще оставались следы ночного ненастья, ноги проваливались в грязь и разбрызгивали во все стороны мелкие лужи, отчего спортивная одежда очень быстро приобрела новый пятнистый окрас. Бежать в таких условиях было невыносимо, и с трудом преодолев несколько кругов, я замедлилась, а вскоре и вовсе остановилась. Согнувшись пополам, уперлась руками в колени и с тоской наблюдала, как остальные продолжали двигаться в бодром темпе.

— Коротышка, у тебя со слухом проблемы или с арифметикой? Я сказал двенадцать кругов, а не два, — произнес появившийся рядом преподаватель.

И вдруг рявкнул:

— Побежала!

— Не могу, — шумно выдохнула я, схватившись за горящий бок.

— Что-что? — Гленневаль выгнул бровь.

— Не могу, я уста… Ай!

Что-то очень болезненно ужалило меня в правую ляжку. Опустив взгляд, увидела крошечную прожженную дырочку на ткани брюк. Подняв глаза на преподавателя, я испуганно вскрикнула и отшатнулась. С его пальцев сорвалось несколько алых искр и тут же полетели в меня. Я рванула вперед, но увернуться от них не удалось, вторую ляжку обожгло новой болью, в несколько раз чувствительнее предыдущей.

Вдогонку мне донесся насмешливый голос:

— Если мне покажется, что ты бежишь недостаточно быстро…

Очередной укол пришелся прямо под ягодицей. Взвизгнув, я припустила со всех ног, обгоняя нескольких раскрасневшихся девушек. Так и бежала, не останавливаясь ни на мгновение. Когда преодолела последний круг, с удивлением обнаружила, что полигонов, как и студентов, стало больше. Ноги тряслись, едва удерживая меня в вертикальном положении, желудок судорожно сжимался и, казалось, всячески стремился сменить статус внутреннего органа на внешний.

— Главное правило имерса? — гаркнул преподаватель, когда мы снова выстроились перед ним в шеренгу.

— Яснум и кретело… — вразнобой заговорили студенты.

— Что? Еще раз и четче!

— Ясный ум, крепкое тело, железные нервы…

— И?

— Здоровые почки.

— Маррен, что ты там бормочешь? — Гленневаль сверкнул в мою сторону темными глазами, и только сейчас в них стали видны черные вытянутые зрачки.