Шершавый язык собственнически прошелся по коже, смачивая один холм за другим. Мужчина вожделенно задышал, лаская пальцами чистую талию Мориарти. К скулам прилила кровь.
— Не сейчас. — внезапно резанул его ледяной тон стоявшего недалече лонка Де Ирриды.
— Почему же? — в разы осевшим голосом поинтересовались у него, иронично.
— Ты не закончил.
Дроу раздраженно закатил глаза и с неохотой отстранился. Ему тут же протянули бинты. Пришлось заматывать…Через какое-то время, они извлекли шипы из бледного лица девушки и посыпали все ссадины лечебным порошком. Дали проглотить пару лечебных жемчужин и оставили в покое. Теперь Мориарти ничего не угрожало.
— Хах, она такая чудилка… Нахальная и столь непослушная. — хмыкнул Зевран, накрывая Мор теплым пледом. Персиковое лицо чуть порозовело и умиротворенно разгладилось. Дыхание и пульс выровнялись. — О, кстати… — внезапно, будто кое-что вспомнив, Зев поднял голову к брату и с лучезарной улыбкой произнес: — Да она ж ведет себя также, как ты… когда-то!
Второй брат, помахивающий изящным веером, недоуменно замер. За секару посерел лицом. Губы за оружием сжались в тугую нить. Не желая слушать продолжения, он одарил командира красноречивым взглядом…
Однако, этого будто ждали! Зрачки тут же спеленали цепи неприступного взора первого лонка. Ловушка захлопнулась! Раз, и они схлестнулись в незримой битве авторитетов!
Моргнуло освещение. Находящаяся доселе на улице изморозь вальяжно проникла в палатку и узорами в миг обратила воздух в серпантин, замораживая испарения горячей воды из котла. Заскрежетала морозом. Не в силах совладать с резко упавшей температурой, потух пламенный кристалл, испуганно опустившись к земле. Внутри заметно похолодало…
Сражение шло в полнейшей тишине. Оба эльфа едва дышали. У обоих на висках проступили капельки пота. Тем не менее, ничто не бывает не вечным.
Умело удерживая на себе уничтожающий лиловый взгляд, первый лонк, встав, повелительно воскликнул: — Видеть вас на коленях у СВОИХ ног, столь покорных и преданных, вот оно настоящее счастье! Или ты не согласен со мной, милый Бай?
*Хлобысть!* Стоило ему лишь задать этот невинный на вид вопрос, как в напряженном между эльфами пространстве что-то неумолимо натянулось и вдруг, подобно струне, с резким хлопком разорвалось!
Лиловые глаза изумленно расширились.
Раз! Грудь непроизвольно сдавило под чужой волей, а после так торкнуло, что чуть ли не выбило из нее весь дух! *Дзынь.* Лазуритовый веер выпал из вмиг ослабевших рук, глухо стукнулся об пол и с хлопком закрылся. Внутри все заклокотало…
*Блевок!* — неудержимая кровь брызнула из-за рта и градом окрасила мужской подбородок наравне с лежащими шкурами! Надрывно вздохнув, лонк Де Иррида разбито рухнул на колени, под пристальным взглядом изумрудных глаз! Сев на икры, подтянул одеревеневшие руки к груди и побеждено склонился в глубоком поклоне. Темно-красные губы судорожно прошептали: — Под в-взором Великой Королевы Бай-Чон-Е Де Иррида… п-подтверждает в-ваше превосходство, sat’rian.
Копна серебряных волос веером закрыла с двух сторон покрасневшее обсидиановое лицо, словно пряча его позор от остального мира. “Сколько бы я не пытался тягаться с вами, старший брат, но мне не по силам перепрыгнуть величие наследников Третьего Дома Синуамариэля. Слишком обширна длань Королевы над вами. Я ей… не соперник.” — тоскливо подумал второй лонк, пряча глаза под белоснежными ресницами. Его тело задрожало от озноба…
Минула пара до-олгих минут.
Внезапно *Вжу-ух. Хлоп.* — дроу распахнул веки, шумно выдохнув, далее недоуменно покосился в сторону. Удивился. Ибо его плечи окутали теплым пледом! Боясь без приказа шевельнуться, мужчина продолжил учтиво сидеть в поклоне. Но тут буквально в близи его уха раздался ласковый, одобрительный голос: — Я до сих пор отчетливо помню, как ты подчинился мне… впервые…
“Что!? В такой момент, ты вспомнил это?” — второй брат нервно сглотнул, невольно вспомнив события минувших некогда днивней. Задышал глубже.
— Это же был твой день рождения, верно? Хах, каким же ты бывал непослушным. Везде совал свой любопытный нос, наравне со мной. Думаю, что я в жизни никогда…
— Не-е забуду тот вечер под звездным небом, — продолжил за старшего лиловоглазый дроу, слегка приподняв голову с прижатыми ушами. *Дзынь.* Неумолимо звякнули серги. Их звук растворился в плотной тишине. Осмелев чуть сильнее, Бай осторожно обернулся к Зеврану и, поймав его взгляд, закончил: — проведенный в твоих объятьях…
Да, тогда был воистину, его самый лучший днивень за тридцать лет жизни в Подземье. Темные эльфы ничего не празднуют. Ибо нет у них ни праздничной музыки, ни раскрепощенных танцев. Вся их культура направлена лишь на восхваление Паучьей Королевы Ллос! Монотонный напев молитв женского хора и мужские бои на мечах, сливающиеся под градом барабанов в единую нить танца. Бредовые торжества Поверхности никогда не касались устоя их воинственной и горделивой расы! В повторяющиеся дни рождения, каждый темный эльф был обязан вступать в чертоги изысканного храма богини и у каменного алтаря в дар отдавать кровь всем пришедшим паукам, что почитались у них за святых созданий и любились Королевой больше, чем сами эльфы. Порой такой дар мог забрать и жизнь.
Воспоминания водопадом обрушились на двух лонков. Ибо однажды они совершили величайшую ошибку в их жизни — без разрешения Военного Трибунала Академии вышли под лимонное небо, озаряемое на пол небосвода алым безудержным солнцем! Как провели ночень на берегу переливающегося драгоценными камнями озера Лима в Горизоне (горная территория лесных эльфов). А может, это была вовсе не ошибка, ведь именно тот миг стал для них переломным…
— Закат… как и прежде жжет мне глаза ноченьями. — вдруг сознался младший дроу. Виновато прикусил губу. Выдохнул…
— Мне тоже. — нерешительно бросили в ответ. Но дальше чуть уверенней заявили: — Однако, он меркнет на фоне твоего пылающего лица! — старший дроу подобрался вплотную к брату и вслед за пледом накрыл вздрагивающую спину собой. Одна из рук обвила мужскую талию, начав согревать живот, а вторая, подобрав влажный платок, заботливо утерла кровавые кляксы у рта Чон-Е. Последний благодарственно в ответ лизнул ее запястье. Чужая ладонь на мгновение дрогнула. Но после подобралась и, выронив ткань, устремилась к шее. Властно ухватилась за низ челюсти и заставила задрать голову! Горячий воздух тут обжег темный висок: — Такой робкий и изящный. Смущенное румянцем лицо, глаза завороженно провожают водопады звезд… Стоило мне лишь узреть, как ты, стоя в воде, мирно слушаешь плеск озера с пением птиц, как по твоим мокрым волосам и телу сползают дорожки сочных капель…, то сразу же принял решение — Я ХОЧУ ТЕБЯ!
Секара, и Зевран чувственно дернулся! Вожделенно застонал…
Бай-Чон-Е ярко ощутил, как твердый член брата уперся ему прямо в хризантему. Инстинктивно согнулся в ответ. Постанывая, отсоединил когтистые руки от талии и перевел их к себе на бедра. Шею обожгли неудержимые поцелуи. Беспощадные клыки вонзались в обсидиан с такой жадностью, будто хотели съесть целиком! Пробивали до крови. Следом сразу же шли мягкие губы, кои облегчающее зализывали ранки и приносили неописуемое наслаждение! Второй лонк тяжело захрипел.
— Ты только МОЙ! Слышишь, Бай? Никто не посмеет посягнуть на тебя! — прорычал Зевран, зовуще кусая хрящик длинного уха.
— Хах… Прекр-рати. Не время сей… ха-а! — едва слыша себя, отозвался лонк Де Иррида, наслаждаясь подступившим оргазмом. Старший рванул чуть яростней, больно впившись когтями в ягодицы лиловоглазого эльфа. Мысленно матерясь на мешающую одежду, он более жестко переспросил:
— Чей ты?
Еще раз дернул!
— Ха! ТВОЙ!!! — остервенело выкрикнул Чон-Е перед собой и, не медля больше ни мгновенья, развернулся на коленях и, что есть мочи, впился лепестками губ в рот Зеврана! Забрав инициативу, он повалил брата на шкуры и принялся осыпать его жаркими укусами… Тот беспрекословно уступил.
