— Вы ошиблись! Чушь!”

Девушка весело прыснула в кулак и… растрогалась: “Ты купил его для меня, Чон-Е… Но не знал, как вручить? Ледышка…” — робкая улыбка озарила ее губы… и окрасила щеки алым румянцем, когда она вспомнила его извинения в виде поцелуя. Неспешно пропала злость и ненависть. Теперь Мор пребывала в сомнениях. Поведение второго дроу заставляло задуматься о том, насколько она его знает. Как он жил до выхода на поверхность? Кто его семья? И что он пережил такого, что заставило полностью изменить собственный характер и стать настолько неприступным? Упав на кровать спиной, девушка всмотрелась в узоры кулона, что, в отличии от безделушек на том рынке, имел правильные черты четырехконечной звезды. Сознание ее посветлело, отпустило чувство униженности. Появилась слабая надежда на более лучший исход… А после уверенность: “Если ты смог изменить свое отношение ко мне и переступить преграды, что сковывают тебя. То что мешает мне, достичь твоих вершин и стать равной? Четырехконечной звездой…”

Стремительно поднявшись, Мориарти твердо взглянула в окно, вдаль, где мерцали тысячи звезд на Млечном пути, и тихо прошептала: “Плевать на отличия и длину пропасти между расами! Бай-Чон-Е, ты — хладнокровный, расчетливый сукин сын. Заведомо знал, чем это может обернуться. И все же рискнул и пошел дальше. Так не вини меня за смелость — бросить тебе, Зеврану и всему миру вызов! Доказать, что какая-то русская девчонка может не только выживать в злобном мире, но и менять его своими желаниями!” — теперь не ненависть давали ей сил, а стремление жить в свое удовольствие, желание быть равной высшим расам и не терпеть ото всех насмешек. Именно! Так она и сделает, а еще попутно в своих странствиях и учениях найдет информацию про блуждающие порталы. Как никак, а пути отступления тоже должны быть эффектными! Надев на шею подаренный лиловоглазым дроу музыкальный кулон, который, кстати говоря, был по мелодии выбран именно им, а не Мор, она, отворив створку и крикнув спутникам возвращаться, в смешанных чувствах залезла на кровать и быстро уснула, измотанная прошедшим днем.

Наступил час “Х”.

— Мелкая, запомни… — встав перед человечкой, начал наставлять лонк Де Роил, внимательно следя за ее зрачками. — На рожон не лезь. Веди себя учтиво, как подобает золотой молодежи. Не болтай лишнего и делай так, чтоб меньше людей контактировали с тобой. Ты — не второй брат, связать пару слов в свободной беседе вряд ли сможешь эффективно. Так что…

— Не беспокойся! Я все знаю! — нетерпяще ответила Мориарти, почесав неосознанно затылок. *Хлоп!* — Ай! Больно! Что ты…?

— Не трогай прическу! — позади раздраженно зарычал лонк Де Иррида, бесцеремонно ущипнув ее за руку. — Не то я тебе руки оторву в утро нового года.

— Давайте скорей, лонк! У меня уже зад квадратный.

Зевран раздраженно закатил глаза и тихо добавил — Язык не забудь…

Брат коротко кивнул.

— Что ж, оставлю вас. Пойду, проконтролирую, чтоб младшие братья не сожгли елку до фейерверков. Не медлите сильно.

Они согласовано кивнули. *Дверь захлопнулась.* Дроу и Мор остались вдвоем. После той скандальной сцены, они так и не смогли поговорить. Эльф был на утро не в духе и целый день молчал. Отчего заговорить с ним было очень трудно. А если и получалось, то на голову девушки сыпались одни язвительные уколки и сплошная надменность, яро выдергивающая перья из ее крыльев. Даже наставник странно косился на их разом похолодевшие отношения, но помалкивал, понимая, что его это вообще не касается. “Нужно лишь сделать работу, а там пускай хоть закапывают друг друга в землю.” — думал он, проносясь с бумагами мимо этой парочки.

— Раздевайся. — резко приказал лиловоглазый дроу девушке, отойдя к шкафу и начав там перебирать костюмы.

— Что? Здесь? — недоуменно переспросила она, расширив глаза. На тот момент, они находились в комнате Бай-Чон-Е, ставшей перед Новогодьем чуть ли не гардеробной.

— …— эльф сердито посмотрел в потолок, не желая отвечать на глупые вопросы. Но не услышав за собой каких-либо шевелений, раздосадованно, нехотя протянул — Можешь в коридоре… а можешь перед всей гильдией.

Остервенелый взгляд фиолетовых глаз жестко прошелся по сидевшей на краю софы девушке. Та, заметив это, стремительно поднялась и отбежала в середину комнаты, стараясь ничего не задеть. Но продолжала мяться, не решаясь раздеваться…

— Ты… то есть, вы не могли б отвернуться? — моляще прошептала Мор, сконфуженно посмотрев под ноги. Сегодня у нее не было настроения и радости. По крайней мере, днем. Хотелось, чтоб оно было вечером, чтоб ничего не натворить лишнего ненароком. Дроу требовательно сложил руки на груди, даже не думая отворачиваться. Темные губы презрительно скривились в усмешке:

— Раздевайся. Живо. — его голос тяжелел с каждым приказом, как бы предупреждая, что может стать еще хуже. Но она не шелохнулась.

Не дождавшись от нее послушности, темный эльф раздраженно сжал зубы и, схватив из шкафа подготовленное платье, рванул к ней!

— Что ты…!? — попыталась девушка возразить на его действия, но ей грубо влепили пощечину, заставив молчать. *Хлобысть!*

— А ну заткнулась и встала прямо, дрянь! — токсично выплюнул он, лихорадочно срывая с нее одежду и плюя на ее сохранность. — Ты всего лишь собака, а мы твои хозяева! Не желаешь слушаться, пинками будем гнать, пока контракт не закрыт. А после я лично с тобой рассчитаюсь…

Его слова хлестко били в самое сердце. К такому она не готовилась. Не ожидала, что Чон-Е может за пару ночей так ее возненавидеть. А ведь ей с ним еще весь вечер нужно общаться на глазах у сотни людей! Подарок, который он безмолвно преподнес, в момент был забыт. Когда тебя не во что не ставят, это ужасно давит на психику, особенно, если говорит настоящий манипулятор и виртуоз… Она куклой бессильно опустила голову. Плечи ее поникли и стали едва дрожать, пока чужие руки небрежно срывали с нее одежду, оголяя до персиковой кожи. Из глаз потекли слезы обиды… Хотелось всхлипнуть, но она сдерживалась. Не дай Бог, влепит еще одну пощечину и затонирует ее красками, как ни в чем не бывало. *Натужный треск плотной ткани* — это разорвалось последнее целое место на красном платьице, что было надето Мориарти в день Новогодья. Однако, ей уже было на это плевать…

Она всхлипнула, когда лонк остервенело откинул куски вещи на кровать, оставив ее в одном нижнем белье. Повернувшись обратно, он окинул девичью фигурку с ног до головы, сжав губы в нитку. Она стояла, прижав руки к груди, воротила потухший взгляд.

Вдруг ее руки нервно дрогнули, а тело зябко поежилось. В комнате было прохладно. На каких-то доли секунд женские ладони ушли в сторону от мини корсета и показали прятавшееся за ними украшение…

Сердце пробило удар. Он узнал эту вещь.

Маленькие ладошки вновь вернулись на место, как бы боялись, что и это украшение также у нее грубо отберут и сломают. Девушка едва стояла на ногах, но не смела упасть перед ним.

Сердце пробило еще удар. *Женский всхлип*.

Она замерзала. А дроу так и стоял у подножья кровати, не в силах пошевелиться. Его переполняли противоречия. Внутри разгорелся первобытный хаос. Он не знал, как ему быть…

Но неожиданно сердце Бай-Чон-Е замерло, когда внезапно ноги девушки бессильно подкосились, и она, словно сломанная тростинка, полетела вниз!

*Хлоп!* — он едва успел поймать ее, не дать головой коснуться холодного пола. На мгновение его обуял страх… Лонк не понимал, откуда взялось это позабытое некогда чувство. То недавно, то сейчас…

Взяв человечку на руки, он осторожно уложил ее на кровать и накрыл одеялом. Она была в сознании, но не открывала глаз. Только плакала… плакала и не отнимала рук от кулона, подаренного им. “Она догадалась…” — тоскливо подумал дроу, отстраняясь. Душу начали скрести кошки. В голову то и дело летели сказанные им злые слова, сковывая собственное сердце. Он удрученно сжал зубы, по лицу заходили желваки. Нагнувшись к ее уху, Чон-Е хмуро произнес то, что желал и не желал одновременно: — Лучше б… ты никогда со мной… не встречалась.