– Какие соображения?

– Некоторые мыслишки о них и о вас. И еще о том, почему я здесь. И почему постарался попасться вам на глаза в баре, а потом поперся за вами, как придурок, чтобы вы застали меня врасплох.

– Ах, так вы подстроили все это!

– Естественно. Я хотел поделиться с вами своими соображениями, а заодно, если бы у вас появилось желание развязать мошну, и подзаработать маленько.

– Выкладывайте ваши соображения.

Он казался слегка пришибленным.

– Что ж… – Я взвешивал слова, прежде чем высказать их. – Это скорее умозаключение, но у него есть подноготная. Может, сначала подноготную?

– Нет, гоните умозаключение.

– Ладно. Так вот: Зек собирается навесить на вас убийство вашей супруги.

Какое счастье, подумал я, что Рэкхем не держал в руке второй стакан. Он наверняка запустил бы им… может, даже в меня. Кровь бросилась ему в лицо, жилы на шее набухли, и весь он словно разбух. Потом челюсть его дрогнула.

– Продолжайте, – пролепетал он.

– С умозаключением на этом покончено. Желаете выслушать подноготную?

Он не ответил. Тогда я продолжал:

– Это не будет вам стоить ни цента. Давайте разберемся с тем, как ко мне обратились. Если речь шла об обычной слежке без выкрутас, то к чему такой выпендреж? Почему Кристи сам не мог объяснить, что к чему? И зачем предлагать сумму, в два раза превышающую ставки самых высокооплачиваемых агентств? Это раз. Положим, у Зека есть рука в Уайт-Плейнс, что вполне вероятно, а нынешние события набили им оскомину. Тогда можно ли придумать лучший подарок, чем раскрытие самого загадочного и громкого убийства, которое висит на них? Это два. Нет, для обычной слежки меня не стали бы нанимать. Это не в стиле Зека, особенно когда следить нужно за бывшим коллегой, на которого у них зуб. – Я потряс головой. – Нет, подоплека тут похитрее. Вот послушайте. Рёдер поднялся со мной в мой офис. И как вы думаете, на что мы угрохали битый час? Он расспрашивал меня про вечер восьмого апреля! Какое отношение это имеет к моей слежке за вами? Да ровным счетом никакого! Какое им вообще дело до того, что случилось восьмого апреля? Думаю, что предложение установить за вами наблюдение за двойную плату было лишь предлогом, чтобы развязать мне язык. Мне уже намекнули, что Зек не прочь познакомиться со мной. Думаю, для того чтобы вас подставить, им не хватает сведений, полученных из первых рук, от одного из очевидцев, и выбор пал на меня. Похоже, меня прощупывают, чтобы определить, сгожусь ли я на то, чтобы случайно вспомнить некое событие, случившееся той ночью. За солидный куш, естественно. Конечно, это только догадки. – Я развел руками.

Он слушал молча. Лицо его постепенно приобретало привычный оттенок. Он смотрел на меня во все глаза, но сомневаюсь, чтобы в этот миг он меня видел.

– Если хотите знать, почему я решил рассказать вам это, – не унимался я, – то можете послушать. У меня есть уязвимые места, одно из которых – профессиональная гордость. Когда Ниро Вульф сбежал, вместо того чтобы показать зубы, ей был нанесен тяжкий удар. Тем более что едва я успел депонировать полученный от вашей жены чек на десять тысяч, как ее пришили. Если возвратить эти десять тысяч, кому, по-вашему, они достанутся? Вам. Вполне возможно, что как раз вы ее и прикончили. Я же предпочитаю оставить деньги там, где они лежат, но честно их заработать. Не говоря уж о том, что ее убили буквально на моих глазах и я присутствовал при том, как нашли ее тело. Чертовски неприятная ситуация для уважающего себя профессионала, особенно для меня.

Он обрел дар речи:

– Я не убивал ее. Клянусь вам, Гудвин, я тут ни при чем.

– Да бросьте вы! Убивали вы или не убивали, я не хочу помогать им подставить вас. Я вообще в такие игры не играю. У меня большая личная заинтересованность в этом деле. Я твердо намерен заработать эти десять кусков и, хотя совсем не убежден в вашей невиновности, вовсе не хочу, чтобы Зек помешал этому, сделав из вас козла отпущения. Вот потому-то я и решил высказать вам свои соображения. Причем я вполне допускаю, что могу заблуждаться. Ну, как вам это нравится?

Рэкхем наконец вспомнил о своем стакане и пригубил коктейль, хотя это сильно сказано. Такой глоток сделал бы честь разве что комару. Потом он поставил стакан на место, немного посидел, облизывая губы, и вдруг выпалил:

– Что-то я вас не пойму, Гудвин.

– Тогда выбросьте все из головы. Вы уже выдохлись. Потом, мне случалось заблуждаться и прежде.

– Я не то имел в виду. Я имел в виду вас, ваш мотив. Почему? К чему вам это?

– Я же сказал – профессиональная гордость. Честь, если угодно. Коль скоро этот вариант вас не устраивает, представьте, как я разрывался на части: Зек справа, а вы слева. Мне нужна была хоть какая-то лазейка. Что, и это не годится? Тогда считайте все услышанное бредом сумасшедшего. Все равно вы мне не доверяете. Просто меня посетила мысль, что не помешало бы предварительно с вами встретиться и познакомиться поближе. Вдруг я прав и мне действительно предложат сыграть первую скрипку, а может, даже и поучаствовать в создании сценария, и я решу, что неплохо было бы с вами на сей счет посоветоваться. – Я махнул рукой. – Но вы, похоже, меня не понимаете. Забудем об этом. Как-никак я стал богаче на шесть тысяч. – Я встал. – Есть еще другой выход. Вы можете позвонить Зеку и спросить его. Мне, конечно, не поздоровится, но предателей всегда бьют, верно? Ладно, я потопал.

Я двинулся к двери и выбирал, куда можно поставить ногу среди осколков стекла на полу, когда Рэкхем заговорил:

– Подождите минутку. – Голос звучал надтреснуто. – Вы говорили о том, что вам предложат…

– Если мне предложат, – поправил я.

– Непременно предложат. Это их стиль. Так вот знайте: сколько бы они ни посулили, я дам вам больше. Сразу идите ко мне – я их переплюну. Все равно я должен встречаться с вами. Желательно каждый день… Подождите же. Вернитесь и сядьте на место. Мы можем заключить с вами сделку, чтобы…

– Нет, – сказал я с улыбкой, но достаточно твердо. – Вы сейчас так напуганы, что трудно удержаться от искушения обобрать вас до нитки. Поостыньте немного и придите в себя, а потом позвоните мне. В любое время. И не забудьте: слежку за вами никто не отменял.

Я ушел.

Несколько раз, пока я шагал по улице, мне приходилось мысленно натягивать поводья, чтобы не сорваться на галоп. Я переходил на нормальную поступь, но через несколько кварталов ловил себя на том, что снова несусь как угорелый. Ну и потеха! Я просто трепетал от возбуждения.

Я закинул удочку, и Рэкхем клюнул. Осталось только дождаться, чтобы он заглотал наживку целиком, вместе с крючком. Трудно поверить, что он способен обратиться к Зеку или к кому-то из ближайшего зековского окружения. Однако случись такое, мне, конечно, несдобровать, а Вульфу вообще впору будет заказывать надгробие. Вот почему я пытался отговорить Вульфа от этой затеи. Хотя теперь, перейдя Рубикон, я был так возбужден, что не мог заставить себя идти спокойно даже за хороший гонорар.

Я собирался заскочить поужинать в «Рустерман» и пообщаться с Марко, но теперь мое настроение изменилось. Не снижая аллюра, я добрался до Одиннадцатой авеню и заглянул в бистро к Марту, где, примостившись на высоком вертящемся стуле, уплел тарелку тушеной говядины с тремя сочными помидорами и два ломтя пирога с черникой.

Даже на сытый желудок волнение мое не унималось. Оно, должно быть, как-то проступало у меня на лице, поскольку Март полюбопытствовал, чего это я такой дерганый. И я, никогда прежде не обсуждавший с ним никаких дел, с трудом подавил порыв проговориться, что мы с Вульфом завели шуры-муры с одним из самых опасных двуногих, коего сам инспектор Кремер почитал недосягаемым.

Припрыгав домой, я просидел весь вечер в кабинете над раскрытыми журналами, которые, впрочем, не читал. Только напряженно прислушивался, чтобы не пропустить звонка в дверь или по телефону.

Телефон зазвонил в десять часов, но это оказался всего лишь Фред Даркин, который хотел спросить, где находятся Сол и объект. Я так вспылил, что наорал на беднягу. Пришлось извиняться. Я велел ему, как всегда, держать под наблюдением «Черчилль». Собственно, это и делало всю работу балаганом, поскольку для наблюдения за всеми входами и выходами «Черчилля» требовалось никак не меньше четырех наружников.