– Да, конечно. – Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на меня. – Я сказала, что, по-моему, она совершенно не права. Будь ее муж изменником, тогда иное дело. А ведь ей он ничего плохого не сделал, разве что кому-то другому и самому себе. Надо ему помочь, а не уничтожать его. По меньшей мере, сказала я, стоит подождать, пока вскроются все подробности. Думаю, именно это она и хотела услышать, хотя виду не подала. Она была страшно упряма. Потом, днем, я совершила нечто такое, в чем буду раскаиваться всю жизнь. Я пошла к Барри и все ему рассказала, добавив, что если он пойдет ей навстречу – расскажет все без утайки, повинится и пообещает, что покончит с этим, – то все будет в порядке. И тут Барри признался, что любит меня.

Здесь она впервые дала слабину. Опустила голову и отвела взгляд. Я все это время не сводил с нее глаз, но до сих пор Лина стойко это выдерживала.

– И что тогда? – вкрадчиво спросил я.

Она подняла голову и припустилась вскачь:

– Он сказал, что вовсе не хочет, чтобы все было в порядке, потому что любит меня. Должна я признаться вам, что я… как я чувствовала себя тогда?

– Не сейчас. Только то, что случилось.

– Тогда еще ничего не случилось. Это было после полудня. Я не сказала Барри, что его чувства взаимны… Сама еще не подозревала, что люблю его. Я просто ушла. Потом мы собрались в гостиной на коктейль, пришли вы с мистером Лидсом, и мы играли в эту игру… помните?

– Угу, помню.

– Потом ужинали, смотрели телевизор и…

– Извините. Это всем известно. Давайте припомним, как пришли полицейские. Вы им все рассказали?

– Нет.

– Почему?

– Потому что мне казалось, это будет нечестно по отношению к Барри. Я не думала, что он убил ее, и не знала, в какие незаконные дела он замешан, поэтому мне казалось, что несправедливо говорить им то, что я узнала о нем от миссис Рэкхем. – Прекрасные глаза впервые вспыхнули. – О, я знаю, о чем вы думаете. Почему я решила рассказать это теперь? А потому, что теперь я знаю о нем больше… намного больше! Не уверена, убил ли он миссис Рэкхем, но убеждена, что он способен на такое. Он жестокий, эгоистичный и беспринципный… Он способен на все. Думаете, я хочу ему отомстить?.. Возможно. Но мне наплевать, потому что я говорю правду. С какой преступной организацией он был связан и убил ли он жену… я не знаю. Это ваша забота.

– Не моя, сестренка. Я не полицейский.

Она повернулась к остальным:

– Значит, ваша!

Тут, казалось бы, настал тот самый миг, когда я мог бы перечитать свои показания. Мне явно не помешали бы несколько минут, чтобы обмозговать происходящее. Такого развития событий я не ожидал. Стоит мне только подтвердить слова Лины Дэрроу, и Барри Рэкхему не миновать казни на электрическом стуле. А для этого достаточно сказать правду.

Я мог бы заявить, что ничего не знаю ни о каком звонке Ниро Вульфа миссис Рэкхем. Вполне возможно, что он звонил, не поставив меня в известность. Такое за ним водилось. До правды тут было рукой подать. Занятно, сколько раз мне приходилось буквально из кожи вон лезть, чтобы изобличить убийцу. А тут достаточно было припомнить парочку фактов – и вот он, убийца, еще тепленький после знакомства с электрическим стулом.

Но если я поступлю таким образом, Рэкхема еще до захода солнца упекут в каталажку, а это погубит все дело. Операция срывается, месяцы напряженного труда вылетают в трубу, а с ними – наш единственный шанс. Зек сможет и дальше упиваться властью превосходящего разума, а мы с Вульфом останемся с носом.

Мой мозг лихорадочно заработал. Не единожды он помогал выводить убийц на чистую воду, а теперь должен был постараться на славу, чтобы убийца гулял на свободе. Назначенная встреча должна состояться во что бы то ни стало. Одной правдой здесь не обойдешься.

Времени разрабатывать план действий не было. Все трое впились в меня взглядами, и Арчер произнес:

– Теперь сами понимаете, Гудвин, почему я настаивал на том, чтобы вы перечитали свои показания и проверили, не упустили ли чего.

– Да, – с сожалением выдохнул я. – Я также вижу, что вы ждете затаив дыхание, но я вас не виню. Если я скажу, мол, все верно, я запамятовал, Ниро Вульф и впрямь позвонил вечером в пятницу миссис Рэкхем и сказал ей все это, вы заполучите то, о чем столько мечтали, – и полный вперед. Увы, рад бы помочь, но привык придерживаться истины, насколько возможно.

– Нам только истина и нужна. Вы приходили вчера днем к Рэкхему?

Этого я уже ожидал.

– Да, – просто ответил я.

– С какой целью?

– По поручению клиента. Сперва я следил за Рэкхемом, а потом, когда он меня засек, клиент решил, что я смогу выведать кое-что полезное, если загляну к нему поболтать.

– Почему ваш клиент интересуется Рэкхемом?

– Он мне не объяснил.

– Кто ваш клиент?

Я помотал головой:

– Вряд ли вам это пригодится. Он недавно приехал сюда с Западного побережья, где, как я подозреваю, был связан с игорным бизнесом или рэкетом. А может, и с тем и с другим. Хотя мои подозрения юридической силы не имеют. Так что давайте переменим тему.

– Я хочу знать его имя, Гудвин.

– А я хочу охранять интересы своего клиента. В разумных пределах, естественно. К убийству, которое вы расследуете, он не причастен. Пожалуйста, можем сыграть в вашу игру. Вы задержите меня, как важного свидетеля, а я освобожусь под залог. И буду настаивать на том, чтобы мой адвокат присутствовал при каждом допросе. И чего вы так добьетесь?

Бен Дайкс заговорил суровым тоном:

– Ладно, не будем строго придерживаться правил. Не можете ведь вы в самом деле назвать несуществующего клиента. Тем более с Западного побережья.

– Ваш клиент – Барри Рэкхем? – осведомился Арчер.

– Нет.

– Вы выполняли какие-нибудь его поручения?

– Нет.

– Давал ли он вам или выплачивал какие-нибудь деньги за последнюю неделю?

Это было уже чересчур. Похоже, я влип по самую шею. И если лучшее, что я мог сделать, это брыкаться в надежде хоть как-то выиграть время и попробовать выкрутиться, то перспектива казалась не слишком блестящей.

– Ах вот, значит, как, – процедил я. Потом окинул оценивающим взглядом Лину Дэрроу и перевел взгляд на Арчера. – Похоже, вы решили пойти ва-банк. Значит, я взял деньги от убийцы, чтобы скрыть улики против него. Скверное дело, да?

Никто не отозвался. Они просто смотрели на меня.

Тогда я продолжил:

– Во-первых, я решительно заявляю, что у меня нет никаких денег, полученных от Рэкхема, и хватит об этом. Во-вторых, я поставлен в несколько невыгодное положение, поскольку знаю, что? на уме у мисс Дарроу, но не знаю, откуда это взялось. Для меня очевидно, что она пытается подставить Рэкхема, но я не уверен, сама ли она до такого додумалась, или ее кто-то надоумил. Прежде чем я решу, что? делать, хотелось бы это прояснить. Я понимаю, что вы должны обработать меня на всю катушку, и нисколько не возражаю. В конце концов, так принято, это ваша работа, но вам придется выбирать. Одно из двух: либо я сейчас наберу воды в рот, без шуток, и можете делать со мной все, что вам заблагорассудится; либо я сперва переговорю с мисс Дэрроу… В вашем присутствии, разумеется. А потом допрашивайте меня хоть до конца недели. Итак?

– Нет, – отрубил Арчер.

– Хорошо. Могу я тогда одолжить немного пластыря?

– Мы знаем все, что скажет мисс Дэрроу.

– Еще бы. Я хочу играть на равных. Я же сказал – в вашем присутствии. Можете прервать нас, как только надоест.

Арчер посмотрел на Дайкса. Не знаю, чего он ждал: чтобы тот кивнул или помотал головой. В любом случае прокурор ничего не дождался. Дайкс отводил глаза и делал вид, будто сосредоточенно размышляет.

– Вам, джентльмены, – продолжал я развивать эту мысль, – нужно лишь одно – раскрыть это дело. Что толку для вас, если я запру рот на замок и стану дышать через нос? И наоборот, вам совсем не повредит, если я поболтаю с мисс Дэрроу в вашем обществе.

– Разрешите ему, – воинственно вмешалась Лина. – Я так и знала, что он станет все отрицать.