– Вы замечательно изложили суть дела, – произнес Арчер.

– Нам эти деньги ни к чему, – выпалила Лина.

– Я заинтересован лишь в том, – вставил Пирс, – чтобы восторжествовала правда и чтобы все об этом узнали.

– Для этого одним мною вам не обойтись, – сказал Вульф. – Моих способностей тут не хватит. Правда, загвоздка не только в моих способностях, но и в обстоятельствах самого дела. Я могу помочь вам лишь с одним из ваших затруднений. Я готов снять все подозрения с невиновных. Что же касается второго – оспорить завещание миссис Рэкхем в той части, которая касается ее мужа, то тут я бессилен.

Все недоуменно уставились на него. Банкир Хэммонд возмутился:

– Но это же абсурд. Одно автоматически вытекает из другого. Если вы докажете, что Рэкхем убил свою супругу…

– Но я не могу это доказать. – Вульф покачал головой. – Мне очень жаль, но это невозможно. Хотя Рэкхем действительно заслуживал смертной казни, как убийца. Три года назад здесь, в Нью-Йорке, он убил некую Делию Монтроуз… Одно из убийств, которое не сумел раскрыть инспектор Кремер. Рэкхем сбил ее машиной. Вот тогда-то он и попал в лапы к Зеку – тот грозил в случае неповиновения раскрыть тайну Рэкхема полиции. Как вам известно, мистер Арчер, мне удалось, до определенной степени конечно, стать доверенным лицом Зека и многое выяснить о его деятельности. Сомневаюсь, чтобы он располагал неопровержимыми доказательствами виновности Рэкхема в смерти Делии Монтроуз, но у Рэкхема не хватало смелости потребовать, чтобы Зек выложил карты на стол. Убийцы, за редким исключением, боятся такого риска. Но вот, став миллионером, Рэкхем, похоже, набрался смелости бросить вызов Зеку. Тот, в свою очередь, ощетинился и пригрозил, что уличит Рэкхема в убийстве жены. Это была нешуточная угроза, несмотря даже на отсутствие веских доказательств. Их, собственно, и не могло быть, поскольку Рэкхем не убивал свою жену.

Все застыли с растерянными физиономиями. Зная Вульфа, я подозревал, что он приготовил нечто подобное, поэтому пристально вглядывался в лица собравшихся – как кто отреагирует, но ничего особенного не заметил. Когда прошло первое потрясение, они дружно заверещали. Потом можно было разобрать отдельные слова. И наконец, когда все осознали смысл сказанного, речи полились как из рога изобилия.

Один лишь Арчер, похоже, сохранил присутствие духа.

– Вами подписаны показания, – напомнил он Вульфу, – согласно которым Зек сказал Рэкхему, что может предъявить доказательства, уличающие Рэкхема в убийстве, из-за чего Рэкхем и застрелил Зека. Теперь вы себе противоречите…

– Вовсе нет, – провозгласил Вульф. – Сколько бы Рэкхем ни твердил о своей невиновности, это не помогло бы ему отбиться от улик, сфабрикованных Зеком. И Рэкхем это прекрасно сознавал. Да, Рэкхем был невиновен… По крайней мере, в убийстве жены… Но он прекрасно знал, на что способен Зек.

– Прежде вы говорили, что считаете Рэкхема убийцей жены, но не имеете доказательств.

– Ничего подобного, – отрезал Вульф. – Перечитайте стенограмму допроса.

– Непременно перечитаю. А теперь вы думаете, что Рэкхем не убивал жену?

– Я не просто думаю – я это знаю наверняка, поскольку мне известен истинный убийца. – Вульф приподнял руку. – Он был мне известен с самого начала. Когда в ту апрельскую ночь мистер Гудвин сообщил по телефону, что миссис Рэкхем убили, я сразу понял, кто убийца. К сожалению, у меня были связаны руки, поскольку я знал, что в деле замешан Арнольд Зек. Поэтому мне пришлось… Впрочем, это вам известно. – Вульф повернулся ко мне. – Арчи! Возможно, это лишнее, но ты все-таки прими меры предосторожности.

Я открыл ящик стола и вытащил револьвер марки «Гриссон» 38-го калибра. Мой излюбленный «кольт», который у меня отобрали охранники Зека, похоже, пропал навсегда. Проверив барабан, я сунул револьвер в боковой карман и обвел взглядом аудиторию. Все как по команде отвели глаза и посмотрели на Вульфа.

– Это мне не нравится, – процедил Арчер. – Я представляю здесь закон, и мне не нравится развитие событий. Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Вульф помотал головой:

– Так будет лучше, мистер Арчер, поверьте мне. Мы находимся за пределами вашего округа, и вы всегда можете уйти, если почувствуете, что вам что-то не по нутру…

– Я вовсе не хочу уходить. Я хочу поговорить с вами. Если вы еще в ту ночь знали, кто убил миссис Рэкхем, то я намерен…

– Не важно, каковы ваши намерения, – оборвал его Вульф. – У вас в распоряжении было целых пять месяцев, чтобы их реализовать. И к чему это привело? Признаю, еще три дня назад у меня имелось одно преимущество перед вами, но с тех пор мы в равных условиях. Тогда я рассказал вам о картонке со слезоточивым газом и о телефонном звонке от мистера Зека. Миссис Рэкхем, оставив мне задаток, покинула мой кабинет в пятницу днем. На следующее утро, в субботу, я получил посылку, а потом позвонил Зек. Как он пронюхал про нашу встречу? Похоже, он знал даже, на какую сумму она выписала чек. Откуда? Кто его осведомил на сей счет?

Не могу сказать, чтобы у меня уж очень руки чесались кого-нибудь пристрелить, но все же я поднялся и, как бы между прочим, обошел их с тыла, заняв позицию за спинкой кресла, в котором сидел Кэлвин Лидс. Вульф продолжал:

– Можно, конечно, допустить, что миссис Рэкхем сама рассказала об этом невестке, секретарше или даже своему мужу. Однако, учитывая, как ей хотелось сохранить все в тайне, это чрезвычайно маловероятно. Она сказала, что доверилась лишь одному человеку – своему кузену, Кэлвину Лидсу. – Вульф резко крутанул голову вправо и спросил: – Верно, мистер Лидс?

Находясь у Лидса за спиной, я не мог видеть выражение его лица, зато слышал прекрасно, тем более что ответил он необычно громким голосом.

– Конечно, – сказал он. – До тех пор… до нашего прихода к вам, во всяком случае.

– Прекрасно, – одобрил Вульф. – Вы уже подготавливаете оборонительные позиции, я вижу. Да, они вам понадобятся.

– Вы хотите сказать, – голос Лидса звучал неестественно громко, – если я вас правильно понимаю, конечно, что это я рассказал Зеку о визите сюда моей кузины и выплате аванса? И здесь присутствуют свидетели.

– Совершенно верно, – согласился Вульф. – Хотя для меня это не столь важно. Просто я хотел объяснить, почему заподозрил вас в лицемерии и в том, что вы каким-то образом связаны с Арнольдом Зеком, еще до того, как мистер Гудвин отбыл в Берчвейл в тот день. Да, это привлекает внимание к вам, согласен. Но вовсе не это доказывает, что вы убили свою кузину. Доказательства того, что вы ее убили, дал мне по телефону мистер Гудвин той же самой ночью.

Послышались восклицания. Лидс ничего не замечал.

– Значит, – заговорил он, уже не так громко, – вы обвиняете меня перед свидетелями в убийстве моей кузины?

– Да, сэр, причем я обвиняю вас и в более тяжком преступлении, – отчеканил Вульф. – Я утверждаю, что, стремясь отвести от себя подозрения в убийстве кузины ради денег, которые она вам завещала, вы преднамеренно и безжалостно вонзили нож в бок собаки, которая вас любила и доверяла вам!

Лидс сорвался было с места, но я удержал его, обхватив руками за плечи и сильно сжав их. Он не стал сопротивляться. Я убрал руки на спинку его кресла.

Голос Вульфа разил как острый клинок.

– Никто другой, кроме вас, мистер Лидс, не мог этого сделать. Ночью в лесу превосходно выдрессированный пес ни за что не отошел бы далеко от хозяйки. Кому-нибудь другому, возможно, удалось бы сперва убить собаку, а потом миссис Рэкхем, но все случилось иначе, о чем свидетельствует нож, оставшийся в теле пса. Любой, кто, сумев приблизиться, убил бы сперва хозяйку, а потом, вынужденный обороняться от страшных клыков добермана, исхитрился бы вонзить в него нож, не избежал бы хотя бы одной царапины или укуса. Это просто невероятно. Вы знаете этих животных. Вы знаете, что такое немыслимо, и я знаю.

Так что, мистер Лидс, никому, кроме вас, не удалось бы этого сделать. После того как мистер Гудвин пошел к вам домой, а вы задержались у псарни, вы возвратились в лес и присоединились к своей кузине, которая гуляла там. Сомневаюсь, что собака даже вам позволила бы убить хозяйку при ней. Думаю, что и вы не смогли. Вы, видимо, на какие-то считанные мгновения отослали собаку, убили кузину и, стоя с ножом в темноте, подозвали пса к себе. Хотя тот и учуял запах свежей крови, он не кинулся на вас, поскольку любил вас и безгранично верил вам. Вы могли пощадить собаку, могли взять ее домой, но нет. Вы не хотели рисковать. Собака была обречена, и она пала от вашей руки.