— Все, что хочешь и как хочешь, — промурлыкала она тепло и женственно. — Я в твоем распоряжении.

Он встал, намеренно перекрывая путь к двери. Встал так, чтобы возвышаться над ней, ставя ее в психологически невыгодное положение. Сглотнул, откашлялся, прочищая горло, набираясь смелости, зная, что если его слова убедят ее, это может спасти сотни жизней. Жизней, которые в противном случае навсегда останутся на его совести.

— Мисс Гоин, — начал Альварес и тут же опустил руки ей на плечи, чтобы усадить ее назад на кровать, не давая убежать. — Я не из полиции. — Она продолжала вырываться, и он отступил на шаг, позволив ей вскочить на ноги. — Если вы уйдете, — отчетливо произнес он, когда она выхватила юбку из шкафа, позабыв о нижнем белье, — то жизнь вашего отца будет зависеть только от вас. И я вам помочь не смогу.

Гретхен помедлила. На его взгляд, сейчас, с порозовевшей обнаженной грудью, в съехавшей набок юбке, она выглядела еще привлекательнее. У девушки дрожали губы, и он понял, что она пытается что-то сказать. Но он не хотел дискуссии, предпочитая монолог.

— Меня зовут Альварес, — продолжил он. — Я тот человек, которого ищут ваш отец и О’Мейли. Я тот человек, чья жена погибла в аварии в Генуе, в штате Иллинойс. Вы этот случай помните, верно? — По ее лицу он не увидел подтверждения догадки, возможно, она действительно ничего о происшествии не знает, но менять план некогда. — Ваш отец и О’Мейли должны сознаться и рассказать правду о том, почему погибла моя семья. Вот и все, чего я прошу — ничего другого мне и не нужно: только правды. Я не хочу денег, только правды — которую услышал бы весь мир. Я пытался достучаться до вашего отца. Не получилось. Он потерял немалую часть своего имущества, но это его ничему не научило. Но вас он, возможно, выслушает.

— О, Господи, — произнесла она, как человек, пробуждающийся из забытья.

— Будь у меня дочь, я бы ее выслушал, честное слово. Но моя дочь погибла. Погибла из-за той политики, которую выдумал ваш отец и которую осуществляет О’Мейли. Вы должны заставить его выслушать вас. Понимаете? Если он не принесет публичных извинений, я устрою аварию сверхскоростного экспресса во время испытательного пробега. Можете так ему и передать. Как бы он ни старался, я это сделаю — а на поезде будет ехать много журналистов и тузов из бизнеса и политики. И ваш отец тоже. Я разорю его, разорю вас, уничтожу любого, кто встанет на моем пути к истине. Добейтесь от него публичных извинений, и никто не пострадает.

— Кто вы?

Альварес мог только надеяться, что смысл сказанного дошел до нее, надеяться на то, что испытанное ею потрясение не приведет к временной потере памяти. Он наклонился поближе, так, что их лица почти соприкасались, и впервые повысил голос:

— И не стоит проверять меня!

Капельки его слюны прилипли к ее щекам. Лишенная дара речи, Гретхен не могла даже пошевелиться.

Он подошел к встроенному гардеробу, сбросил на пол гостиничную записную книжку, схватил спрятанную за ней небольшую видеокамеру и показал ей, чтобы она все поняла.

— Видите? Если понадобится, мне придется воспользоваться записью. Я не хочу делать вам ничего плохого. Мне вас жаль. Судьба поезда, жизнь тех, кто будет на нем находиться, в ваших руках, мисс Гоин. Правда. Генуя. Иллинойс. Поговорите с отцом.

Сунув руку в карман, Альварес достал деньги, отсчитал пятнадцать стодолларовых купюр и уронил их на пол. Бумажки запорхали в воздухе и улеглись ковром у его ног. Девушка, не отрываясь, смотрела на Альвареса. По щекам у нее текли слезы. Страх, подумал он, а не сочувствие.

— Послушает он вас или нет, зависит от того, насколько он вас любит и доверяет вам. Вы должны убедить его — или взять на себя все последствия.

Альварес повернулся к ней спиной.

— Подождите! — воскликнула девушка, когда Альварес приблизился к двери.

Прямо перед ним находилась небольшая табличка с планом этажа отеля. Красной точкой был отмечен их номер. Он повернул медную ручку, выскользнул в коридор и тут же бросился бежать — на случай, если Гретхен позвонит в службу безопасности.

Нью-Йорк для клаустрофоба оказался настоящим кошмаром. Улицы и авеню с высоченными небоскребами казались Тайлеру откосами глубокой гранитной пропасти. Обратный рейс «Юнайтед Эйрлайнз» из Чикаго был переполнен, и Тайлер промучился весь полет, страдая от невозможности выпить. Перед вылетом он заполнил все необходимые документы, чтобы пронести на борт оружие и боеприпасы, и теперь по закону ему было запрещено употреблять спиртное. Прист, сдавшая незаряженный пистолет в багаж, попросила стюардессу принести водку с тоником — главным образом, чтобы помучить Тайлера.

Ей понадобилась всего одна порция, чтобы признаться:

— Я не совсем уверена, что получится.

— В смысле с нами или в смысле моей идеи?

— С идеей, — ответила она. — А с нами? — задумчиво протянула Прист. — Об этом я боюсь даже и думать….

— Если вся история действительно не что иное, как махинация, — принялся он развивать свою мысль, — то вполне вероятно, что кто-то из сотрудников…

— …получил повышение, был переведен или отправлен на пенсию досрочно, — подхватила она. — Я это поняла, еще когда ты объяснял в первый раз. Кстати, тогда идея показалась мне более разумной, чем сейчас.

— Компания слишком большая, — рассуждал он. — Одному человеку не по силам, даже если это О’Мейли, сохранить в тайне все подробности происшествия на переезде.

— Ко мне компания относится хорошо, Питер. Я получала более высокие должности, которые могли достаться другим.

— Ты же уже определилась, на чьей ты стороне, — напомнил Тайлер. — Они отправили Гарри Уэллса на поиски Альвареса. А тебе рассказали только половину правды.

— Тому могут быть свои причины, — упорствовала Нелл. — А мы их не знаем. Например, страх того, что информация может просочиться в прессу. Или они не хотели, чтобы я оказалась вынуждена врать тебе — точнее, федералам.

У Тайлера не было желания вступать в дискуссию по поводу того, является ли ложью утаивание истины или нет. Для него ответ был однозначен. Объяснение, которое предложил О’Мейли в гостиничном баре, было кратким и тщательно продуманным, однако неубедительным; по сути, он просто ушел от ответа.

— Все, что требуется, — это проникнуть в ваш отдел кадров.

— Отдел человеческих ресурсов, — поправила Нелл.

— Задавать вопросы буду я.

Ее все еще не оставляли сомнения.

— Я не хочу, чтобы тебя выперли с работы, — напомнил Тайлер.

— Конечно, — кивнула она. — Ты всего лишь хочешь, чтобы я помогла тебе уничтожить компанию.

Тайлеру невыносимо хотелось виски.

Компании «Нозерн Юнион Рейлроудс» принадлежал небоскреб в шестьдесят этажей, построенный в центре Манхэттена лет семьдесят назад. Потолок в холле был украшен росписью — винегрет из изображений Бога, ангелов и рабочих. Корпорация оставила себе двадцать этажей, остальные помещения сдавались в аренду под офисы.

Тайлер прошел через систему безопасности «Нозерн Юнион», зарегистрировавшись как агент НУТБ и гость Нелл Прист. Поднявшись на ее этаж, он выпил чашку на удивление приличного кофе, пока Прист висела на телефоне.

Тайлеру хотелось поговорить с О’Мейли по поводу личности Альвареса, однако он понимал, что шансы на такую встречу крайне малы. А раз так, он решил покопаться в архивах отдела человеческих ресурсов и посмотреть, не было ли каких-либо перестановок в штате, совпадающих по времени или, вернее, последовавших за инцидентом в Генуе, штат Иллинойс.

— Если ты мне поможешь, — начал он, когда Прист повесила трубку, — и что-то обнаружится, и окажется, что я прав…

— Я понимаю.

— Так что подумай хорошенько. Тебя или повысят в должности, чтобы ты молчала, или вышвырнут на улицу без выходного пособия. — Тайлер вспомнил, как с ним самим обошлось управление столичной полиции.

— Меня уже повысили, — сообщила Нелл.