— Похоже, я съел что-то не то на обед. Пойду загляну в синюю кабинку. — У входа во двор он заметил кабинки переносных туалетов.

Его обвели вокруг пальца! Кровь прилила к его щекам. Где, черт возьми, им удалось спрятать целый поезд?

Охранник сказал:

— Давай быстрее, и принимайся за работу. Через пару часов эта дура отчалит.

Даже охрана была не в курсе! Человек, стоящий перед ним, не знал, что сторожит фальшивый поезд. Потом, немного подумав, Альварес решил, что поторопился с выводами. Охранники грузили в вагоны манекены для аварийного испытания. Собственно, вагоны выглядели именно так, как ожидал Альварес. Иначе выглядел только локомотив. Но японский локомотив и его системы управления были неотъемлемой частью эксперимента. Так что же происходит на самом деле?

— Я мигом, — произнес Альварес, шагнув в сторону локомотива.

Он бросил взгляд на рюкзак, лежащий в тени вагона. Бросать его здесь никак нельзя. Надо уходить вместе со следующей сменой. Кто обратит внимание на рюкзак, который он будет выносить из депо? Предательская головная боль расползалась ото лба и сжимала виски.

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросила Нелл Прист, сидя напротив Тайлера за столиком «Формика» в зоне отдыха «МакДональдс» на южной автомагистрали Ньюарка. Они пили черный кофе из белых пластиковых стаканчиков и делили щедрую порцию картофеля-фри.

Тайлер ответил саркастически и слегка нервозно:

— В худшем случае они сделают из меня отбивную и свалят все на Альвареса.

— Этот человек убил собственного адвоката, не забывай, — проворчала она. — Не делай из него какого-то Робин Гуда.

— Он всего лишь один из подозреваемых в убийстве. Его вина не доказана, — уточнил Тайлер.

— Ты его защищаешь? Я хочу предупредить тебя. Если ты будешь действовать против О’Мейли, и тебе придется столкнуться с Альваресом, никто тебе не поможет. А ему терять абсолютно нечего.

Тайлер потягивал кофе, приятно удивленный его вкусом. Но еще более приятной была компания.

— Ты не понимаешь, какую проблему создал для себя О’Мейли?

— Возможно, не понимаю, — призналась Прист.

— Он придумал объяснения предыдущим авариям — пьяные или обколовшиеся машинисты, проблемы с обслуживанием. Он выслал отчеты НУТБ и перевел все на официальные рельсы. В тот момент идея могла показаться хорошей, даже очень умной, — отличный способ сбить Рукера со следа Альвареса, поскольку О’Мейли не хотел, чтобы Альвареса поймал кто-либо, кроме его людей. Но в результате Альварес-то оказывается совершенно непричастным к авариям. Другое дело, если бы О’Мейли сотрудничал с НУТБ в деле поимки Альвареса и шифровался от прессы, но ведь это не так. Все аварии произошли из-за негодных подшипников, и Альварес тут абсолютно ни при чем. Для О’Мейли это означает только одно — ему придется выпутываться самому; он сам выкопал себе яму.

— Но почему он не хочет, чтобы Альвареса арестовали? Почему бы не привлечь бюро, вас, кого угодно? — спросила Нелл, скорее думая вслух, чем задавая вопрос.

— Это и есть основной вопрос, на который нам нужно найти ответ, — сказал Тайлер. — Очевидный ответ заключается в том, что О’Мейли не хочет, чтобы Генуя снова всплыла на поверхность. Именно этот момент меня интересует больше всего.

— Для тебя это игра? — В голосе Нелл послышалось разочарование. Даже злость. — Знаешь, как только я начинаю думать, что между нами существует нечто, достойное продолжения, ты обязательно выдаешь какую-нибудь гадость.

— Тогда беру свои слова обратно.

— Не получится, — заявила она. — Ты слишком умный, Питер. Мне нравятся умные люди.

— А я-то думал, это моя неотразимая внешность, — прервал ее Тайлер.

— Вот видишь. Опять то же самое!

— Молчу, — смутился он. Он ценил ее откровенность, и понятия не имел, что заставило его так болезненно реагировать на ее последнюю фразу.

— Послушай, — сказал Тайлер. — Меня наняли, потому что для работы меня выбрал О’Мейли, а не Лорен Рукер. О’Мейли нужен был человек, который был бы новичком в НУТБ — непроверенным и никому не известным. — Нелл покачала головой, но Тайлер не позволил ей прервать себя. — Поверь мне, теперь я знаю. И ничего не выдумываю. Лично для меня дело совершенно в другом. Я хочу доказать, что на что-то способен, что серьезно отношусь к этой работе. Даже более серьезно, чем оговаривалось изначально. Я сорвался в истории с Честером Вашингтоном. И абсолютно верно то, что груз той истории до сих пор на меня давит. И если Гарри Уэллс и Кит О’Мейли дают мне фору, хоть малейшую возможность отыграть то, что было потеряно, можешь быть уверена: я этого шанса не упущу.

— Питер, ты не можешь изменить того, что уже произошло, и особенно негативные события. Именно их люди и запоминают. А если ты позволишь им застрять у тебя в горле, как рыбной косточке, они в конце концов тебя удушат. Запой. Язва. Что угодно. Если ты сможешь от них избавиться, то будешь жить дальше. Если выкинешь эту гадость из головы, то уцелеешь, в противном же случае сам станешь жертвой. — Нелл помолчала. — Поймают его или нет, и кто это сделает — ты, О’Мейли или ФБР, неделей позже или неделей раньше — никто этого не запомнит. — Прист нацелила на Тайлера палец. Лак на ее ногтях был металлического лилового цвета, почти баклажанного, и красиво оттенял кожу. — И не вздумай больше рассказывать мне сентиментальные истории, — отрезала она. — Не говори, что запомнят именно тебя, потому что героем будешь ты и только ты.

Она попала в самую точку — Тайлер как раз собирался ответить ей, что его запомнят, и потому ему не оставалось ничего другого, как прикусить язык.

— Дело в том, — начал он, — что О’Мейли очень не хочет делиться своими сведениями о личности Альвареса с правовыми органами. Ему не нужен Альварес за решеткой, ему нужен Альварес мертвый. — Тайлер смущенно склонил голову, гадая про себя, хватит ли ему смелости поделиться сокровенными мыслями. — После мотеля в Балтиморе я несколько коротких часов был Умберто Альваресом. В бегах, в ожидании поезда, наполовину отморозив ноги и руки. Беглец. Податься некуда. Мне казалось, что я нахожусь в каком-то параллельном мире — не смейся, — в котором мне дали возможность почувствовать то, что ощущает он. Как бы смешно это ни звучало, я почувствовал связь с ним. И страх. Животный панический страх. Укрыться совершенно негде. Такая степень изоляции, отчужденности, которую, мне кажется, ни ты, ни кто-либо еще не в состоянии понять, пока не окажетесь там, и я надеюсь, ты там никогда не окажешься.

Нелл ничего не ответила. Съела еще одну картофельную палочку и допила кофе. В конце концов она сказала:

— Но зачем пробираться на поезд, если ты уверен, что он собирается пустить его под откос? Этого я понять не могу.

— Но ты же уверена, что он этого не сделает. Не сможет.

— Возможно, теперь я не так уверена в этом, как раньше.

— На этот раз будут пассажиры. На этот раз обвинят именно его. Все, что О’Мейли нагромоздил по поводу этого парня, будет проверяться. Что бы он ни собирался сделать с этим поездом, мы должны его остановить.

— Ты просто пытаешься произвести на меня впечатление, — сказала Нелл, улыбаясь.

— Я хоть немного преуспел в этом? — спросил Тайлер.

Центральная железнодорожная станция Раритан. Иногда ее называют Ред Рут в честь протекающей через нее речушки. Иногда ее упоминают как Нью-Брунсвик или Эдисон, по названию ближайших населенных пунктов. Некогда — просто обширная болотистая пустошь, теперь эта местность была поглощена и переработана индустриальной Америкой, опутана дюжинами запасных путей и подъездных веток, которые расходились от центральной линии, как лапы от рождественской ели.

Альварес не знал, кому теперь принадлежали бесконечные мили железнодорожных путей, но он повесил трубку телефона-автомата в полной уверенности, что экспресс спрятан где-то здесь. Уловка была довольно простой, но сработала только благодаря предыдущим набегам на штаб-квартиру корпорации, где он раздобыл необходимые номера телефонов. Он позвонил на внутренний номер, обслуживающий проект «F-A-S-Т Трэк», и сообщил, что на станцию Метучин прибыла партия манекенов для аварийного теста, которую никто не хочет принимать.