Прошло пять минут.

Десять.

Пока он размышлял, как ему поступить, фойе быстро пересек мальчишка — разносчик пиццы — и позвонил в одну из квартир.

Тайлер, увидев возможность пройти в подъезд, сказал разносчику:

— Думаешь, она торопится? А ведь знает, что я жду. Скорее всего, торчит сейчас перед зеркалом.

Разносчик пиццы дозвонился, и ему открыли. Он придержал дверь для Тайлера.

— Так идите, подгоните ее, — предложил мальчишка.

Из-за клаустрофобии Тайлер не воспользовался лифтом, а пошел по лестнице. Он добрался до пятого этажа — как лихорадочно колотится сердце! Пройдя квартиры Е, D и С, он в конце концов очутился возле двери с табличкой В. В коридоре стоял сильный запах табачного дыма. Прямо перед дверью в квартиру он наступил на тонкий прорезиненный коврик и нажал на кнопку звонка. Коврик под ногами показался ему слишком мягким и мокрым.

Тайлер посмотрел вниз и поднял ногу. Коврик был не мокрым, он был липким. И это была не вода, а кровь! Он мгновенно сошел с коврика — реакция детектива, — чтобы не навредить осмотру возможного места преступления. Оба его ботинка оставили грязные кровавые следы на старом полу коридора. Пульс Тайлера участился. Он полез за платком и повернул дверную ручку, как и положено полицейскому, чтобы не оставлять отпечатков. Дверь открылась, на него накатила удушливая волна запахов крови и гниения. Значит, в квартире труп. Он понял, что попался — то, что он вступил в кровь и оставил отпечатки обуви на коврике в коридоре, было только началом. Нет сомнений в том, что произошедшее здесь тесно связано с вопросами, которые они с Нелл задавали в отделе человеческих ресурсов в «Нозерн Юнион». Нелл была права, опасаясь камер службы безопасности. Значит, О’Мейли по уши увяз в этом деле. Тайлер испытал странное чувство — скорее ответственности, нежели вины. Его действия принесли вред другому человеку, даже если он не вынимал шпагу из ножен. Предчувствие беды пронзило все тело.

Тайлер оставил дверь в квартиру открытой, но не входил в нее, держа мобильный телефон наготове. Он пытался сообразить, кому следует звонить: в отличие от других больших городов, в Вашингтоне, округ Колумбия, закон и порядок поддерживают четыре больших полицейских отделения и множество отделений поменьше: полиция округа Колумбия, административная полиция, парковая полиция и ФБР. Подведомственность территории всегда была проблемой, иногда даже предметом споров. Опыт полицейского подсказывал, что нужно звонить Ромеру, Воглеру или Вэйлу, бывшим коллегам по совместной работе в отделе убийств. С ними можно не церемониться. Положение же агента НУТБ требовало сначала позвонить Нелл или Рукеру.

Все-таки надо было ее дождаться, подумал он.

От дверного проема шла кровавая дорожка. Так что в проводнике надобности не было. Разбитая лампа валялась на полу. Стаки или сам полз по полу, или его тащили после избиения. На теле были видны следы бесчисленных ушибов. Тайлер видел картины и похуже, и все же они всегда похожи. «Обнаружен мертвым». Нос человека был вмят в голову, из правого глаза торчал обломок кости, словно лезвие ножа; возможно, один из этих ударов и оказался смертельным. Тайлер даже не проверил пульс — широко открытые безжизненные глаза были достаточно красноречивы. По привычке Тайлер уже осматривал место преступления.

Нападение было внезапным — никаких приветствий, никаких разговоров. Мужчина приоткрывает дверь, его тут же толкают назад, в квартиру, и бьют по голове.

Постепенно усиливалось чувство вины, ухудшая и без того никудышнее настроение. Увлекшись расследованием, Тайлер пришел к выводу об ответственности «Нозерн Юнион», несмотря на предупреждения Прист. Ну их всех к черту, подумал он тогда, будучи недостаточно дальновидным, чтобы понять, что к черту пойдут люди типа Стаки, а не те, кого он имел в виду.

Тайлер посмотрел по сторонам в поисках возможного орудия преступления. И увидел его: черный и длинный предмет. Деревянный или металлический. Этот предмет лежал у левой ноги жертвы, и так как свет в комнату падал только из открытой двери, Тайлер отошел в сторону.

Это была черная палка с рифленой ручкой и кожаным ремешком. В груди у Тайлера все сжалось от боли. Он почувствовал себя так, будто в комнате в одно мгновение не стало воздуха. Форма и длина этого предмета были ему хорошо знакомы. Как и любому копу: полицейская дубинка. Стандартное оружие, часть амуниции. В глазах у Тайлера потемнело, и он чуть не потерял сознание, когда, приглядевшись, увидел свои инициалы на конце дубинки, где ставит свою подпись каждый новобранец-полицейский.

Покачнувшись, он вытянул руку, чтобы опереться о дверной косяк, но сразу же отдернул ее, почувствовав что-то холодное и липкое между пальцами: они были выпачканы в крови. Он оставил отпечатки пальцев. Свои отпечатки пальцев!..

Тайлер снова взглянул на дубинку, орудие убийства, и на инициалы, вырезанные на ее конце: П.Т.

Этого он никак не ожидал.

Тайлер сам вырезал свои инициалы, когда только-только поступил работать в полицию округа.

— Ты сейчас где? — спросил ее Тайлер. До него донесся едва различимый диалог Нелл и водителя такси, затем она ответила — в миле-полутора от него.

— Ты была права, О’Мейли играет жестко, — сказал Тайлер и задумался, что еще можно ей рассказать. О’Мейли низвел все на личный уровень, он сделал его козлом отпущения; Тайлер — и причина, и результат. Его охватила злость на себя самого за то, что он не увидел свои уязвимые места, не понял, как их могут использовать. Зато О’Мейли ими воспользовался — лучше некуда. Ставки изменились. Теперь это не просто задание, служебная обязанность, возможность заработать. О’Мейли выделил его, сделал мишенью, извлек выгоду из нападения на Честера Вашингтона, но, сделав это, он допустил серьезный просчет.

— Питер?

Он не отвечал, но и телефон не отключал, потеряв ощущение времени, не зная, как долго тянулась пауза. Тайлер стоял на площадке пожарной лестницы пятого этажа и размышлял, звонить ему в отдел по расследованию убийств или нет.

— Питер? — повторила Нелл, ее голос был встревоженным.

Он откликнулся:

— Стаки мертв. Рядом с трупом валяется моя полицейская дубинка. Меня подставили: история с Честером Вашингтоном повторяется сначала. Они, возможно, знали, что я звонил ему из Нью-Йорка. И, скорее всего, знали, что я приехал сюда. Все выглядит так, будто я вышел из себя и отправил парня прямо на небеса. Может быть, они хотели убить его, а может — нет. Теперь это неважно. Все, что им нужно было сделать, — это украсть мою дубинку. Оставалось только ждать удобного случая.

— Тебе надо бежать, — сказала Нелл.

— Бежать с места преступления? — спросил бывший сотрудник отдела расследования убийств. — С такими уликами на месте преступления? Ты что, шутишь?

В его гроб вколотили последний гвоздь. Как раз то, что им и требовалось, все в полном ажуре. Он попытался успокоиться, так как интуитивно понимал, что от того, как он поступит в ближайшие минуты, зависят следующие недели, месяцы, возможно, даже годы жизни.

— Как бы там ни было, я в ловушке. Если я позвоню и сообщу о происшествии в полицию, они своего добьются: я буду выведен из игры, чего им, собственно, и надо. Если я скроюсь, и убийство навесят на меня, — а так и будет, — то я автоматически превращаюсь в человека, убегающего от правосудия. Скажу тебе одно, Нелл: должно быть, им есть что скрывать.

— Забирай дубинку и вали оттуда, — посоветовала Прист. — У тебя, наверное, остались друзья в управлении. Позвони им. Объясни все. — Тайлер услышал, как она заговорила с таксистом. — Я приехала. А где ты?

— На лестнице. Но подъезд закрыт. — У него перед глазами все плыло.

— Возвращайся в квартиру. Забери дубинку. Позвони мне.

Тайлер толкнул ведущую в коридор дверь. Кровавые отпечатки подошв цепочкой отпечатались на полу и вели к ступенькам пожарной лестницы. Он перевел взгляд на дверную ручку: отпечатки пальцев остались и на ней. Очень похоже на зыбучий песок: чем больше двигаешься, тем глубже засасывает.