«Я сделал столько всего, но лучше не стал, — разочарованно подумал он. — Остался таким же опустошенным, таким же несовершенным. И после того, что должно произойти, тоже ничего не изменится».

И все же Альварес чувствовал, что хочет и готов довести дело до логического завершения. Где-то посередине между хрупкой красотой справедливости и кровавой жаждой мщения находились погибшие жена и дети, взывающие к нему. А ради них он готов на все.

Альварес понимал, что ближайшие сорок часов превратятся, наверное, в самые длинные в его жизни (хотя ничто не могло сравниться с первым днем после смерти семьи), и ему, скорее всего, придется обходиться без сна, питаться калорийными шоколадными батончиками и пить воду из пластиковой бутылки.

Первой задачей было доставить рюкзак на территорию сортировочной станции Ньюарк Медоуз и остаться при этом незамеченным.

Из Интернета он почерпнул необходимые сведения о движении товарных составов по всему восточному побережью, включая прибытие и убытие из сортировки Медоуз, на одном из тупиков которой и находился, если верить внутренней документации «Нозерн Юнион», сверхскоростной экспресс.

Альварес в последний раз проверил содержимое рюкзака, не желая полагаться на авось. Каждый предмет он сверял по написанному от руки списку. В этом деле он был далеко не новичком — даже считал себя ветераном, — однако причина неудач чаще всего кроется в недостаточном планировании, и он давно уже приучил себя использовать по максимуму имеющиеся средства и никогда не недооценивать противника. Всего в списке значились двадцать семь предметов: некоторые совсем крошечные — например, фонарик на пальчиковых батарейках с отражателем, который можно установить под любым углом; компьютерная карточка; щипчики. Другие предметы — тяжелые и громоздкие — как, к примеру, складные жалюзи или пара электромагнитных присосок, которые используются в военном флоте для того, чтобы крепить подводные сварочные аппараты к днищу судов. В третий раз за день Альварес уложил рюкзак. Единственный забытый предмет может привести к катастрофе.

Он надел плотный комбинезон песчаного цвета, вязаный жилет, чтобы было теплее, и рабочие ботинки, натянул на уши синюю вязаную шапочку. Перекинув рюкзак через плечо, Альварес поехал на метро в Бронкс, на небольшой сортировочный двор, где ему предстояло отыскать грузовой состав № 717, а в нем сцепку из пяти открытых платформ, которую завтра должны перегнать на сортировку в Медоуз. Там сцепку должны были отогнать в тупик.

Он прикрепил к карману удостоверение Центрального железнодорожного управления Нью-Йорка — благо, в Интернете можно найти образцы и не таких документов. С севера дул сильный холодный ветер, но Альварес готов был шагать часами, не обращая внимания на стужу. Полностью сосредоточенный на единственной цели, он проскользнул за хлипкую ограду через одну из многочисленных дыр. Где-где, а в Бронксе охрана территории далеко не на высоте. Альварес шел мимо бесчисленных вагонов; от некоторых после снятия еще пригодных запчастей остались только скелеты. Через сортировку тянулись шесть пар рельсов, каждая длиной в несколько сотен ярдов, забитые открытыми платформами, вагонами и цистернами. Некоторым, похоже, уже не суждено вернуться к жизни. Другие, видимо, разграбленные совсем недавно, стояли с распахнутыми настежь дверями.

Темная зимняя ночь. Луна тусклой лампочкой пробивалась сквозь рваную пелену облаков. Ее света хватало ровно настолько, чтобы Альварес мог видеть на несколько ярдов перед собой.

Обнаружить состав № 717 оказалось не так-то просто. Идя вдоль него, Альварес нашел намеченный заранее вагон: тринадцатый от хвоста. Несмотря на дурную примету, он почувствовал радостное возбуждение.

Волоча за собой рюкзак, Альварес забрался под вагон. Маленький приемник сканировал диапазон служебной связи, к наушнику в левом ухе тянулся тоненький проводок.

Сканер останавливался на пять секунд на каждой частоте, где обнаруживался радиообмен, затем переходил на другую активную частоту. Альваресу приходилось прослушивать канал за каналом, на которых звучала речь с заметным арабским акцентом — переговаривались диспетчеры таксопарков и службы доставки, поскольку в это время суток почти весь радиообмен ограничивался болтовней водителей. Неожиданно совершенно четкий голос (что указывало на близость передатчика) произнес:

— …кто-нибудь видел человека возле четырнадцатого пути?

Альварес нажал на кнопку, чтобы остаться на пойманной частоте. Он не знал, на каком пути находится состав № 717; возможно, именно на четырнадцатом, и человек — это он сам.

— Может, проверить? — откликнулся низкий голос.

— Годится, сходи.

— Я зайду с севера, — снова прозвучал низкий голос.

— Билл, тогда тебе южная сторона.

Прокуренный голос подтвердил, что готов проверить четырнадцатый путь с южной стороны.

Пронести рюкзак с инструментами на территорию Ньюарк Медоуз днем позже Альваресу ни за что не удастся. Поэтому оставалось одно: закрепить рюкзак на днище сцепки из состава № 717, чтобы он, словно рыба-прилипала, попал на сортировочную станцию вместе с вагонами. Если, конечно, его не обнаружат.

Однако вероятность того, что охранники уже обнаружили его, заставила пожалеть об отсутствии другого способа.

Альварес достиг середины вагона, где под днищем имелось углубление, скрытое от посторонних глаз. Без специального зеркальца на длинной ручке рюкзак не заметить — разве что кто-нибудь заползет под вагон и заглянет прямо в тайник. Альварес затолкал рюкзак в углубление и привязал его нейлоновым шнуром.

Зловещие лучи света заплясали по земле с обеих сторон состава. Охранники приближались с двух сторон, отрезая ему путь к отступлению. Броситься сейчас бежать — даже если он и сумеет оторваться от них — означало привлечь внимание к этому вагону, и рюкзак наверняка обнаружат. Он внимательно наблюдал за фонарями и увидел, что охранники останавливаются у каждого вагона и заглядывают под днище.

Он бросил взгляд на рюкзак, подергал за шнур, проверяя прочность, затем подтянулся, уцепившись за параллельные брусья, и повис в черном углублении, прижавшись лицом к нейлону. В мышцах быстро накапливалась усталость. Руки задрожали. Он со страхом ждал, когда же наконец мелькнет пятно света. Боль нарастала. Только бы мышцы не свело в судороге!..

Слабый проблеск света. Альварес подтянулся повыше.

Свет приближался, становился ярче.

Он замер — если он и обнаружит себя, то, скорее всего, движением.

Желтый луч фонарика скользнул прямо под ним, отбрасывая пляшущие тени. Капли пота стекали в глаза, все поплыло. Он задержал дыхание.

Шаги затихали. Пятна света удалялись. Альварес перевел было дыхание, расслабляя уставшие мускулы, но в этот момент голоса зазвучали совсем рядом. Он рывком втянул тело в углубление, держась дрожащими руками из последних сил.

— У меня никого, — произнес один голос.

— То же самое, — ответил второй.

Охранники переговаривались, стоя с противоположных сторон состава, всего лишь в нескольких шагах от Альвареса.

— Слушай, надо пройти дальше — по обеим сторонам — и проверить, все ли вагоны закрыты.

— Какого черта, тут холодно, как в гробу!

— Так что, проверяем или нет?

— Да ладно, чего уж там. Давай.

— Ну и хорошо.

Все еще разделенные вагонами, охранники продолжили путь по маршруту. В этот раз шаги звучали по правую руку от Альвареса. Вновь под ним, медленно перемещаясь, проплыл луч света. Звук шагов постепенно стихал. Альварес опустился на полотно из щебня и застыл, стараясь определить, где находятся охранники. Несколько минут он не шевелился, пока не удостоверился, что их нигде не видно, затем перевернулся, встал на колени и в последний раз проверил, надежно ли держится рюкзак.

Он выбрался из-под вагона и, стараясь держаться в тени, поспешно зашагал вдоль состава № 717. Разыскал дыру в ограждении. Оглянулся напоследок, проверяя, нет ли кого сзади. Пролез в дыру. И побежал.