Я отбрасываю эти мысли, когда ощущаю его колено, которым он раздвигает мои ноги. Поцелуй меняется от сладкого до дикого, даже пожирающее жадного. Я задыхаюсь от него, пока его сильные мускулистые руки обнимают меня, а пальцы запутываются в моих волосах. Я раздвигаю ноги шире, поскольку поцелуй становится еще глубже. Несмотря на то, как сильно целую его и как отчаянно наши языки сплетаются, этого недостаточно. Мне нужно больше.

Джай протягивает руку между нашими телами и обхватывает член. В одну секунду он поглаживает мой вход своей головкой, а в другую уже входит в меня с настойчивостью, к которой я не была подготовлена, которую не передает его нежный терпеливый поцелуй. Я кричу, впиваясь ногтями в его спину — недостаточно сильно, чтобы пошла кровь, но достаточно, чтобы он понял, насколько глубоко я чувствую его.

И я чувствую это.

Господи, я чувствую это. От мягкости его кожи напротив моей до его резких похотливых движений. Все это резонирует с моим телом так, как я и не думала, что это возможно. Его хриплый голос — вишенка на торте. Чувственный и сбивчивый от желания. Он стонет мое имя и постепенно с каждым толчком его бедер я теряю контроль над собой, позволяя удовольствию опьянить меня. Провожу руками вниз по его бокам и хватаю его за бедра. Джай ругается себе под нос, что звучит в моих ушах как-то отдаленно. Я уже далеко, следую к экстазу. Он близко — я чувствую его — но мне нужно больше. Нужно жестче, быстрее. Джай обхватывает меня за талию, садится и подтягивает меня так, что я седлаю его бедра. Я никогда не делала этого в такой позе. Я чувствую его так, как никогда и никого прежде. Большие мускулистые руки он опускает на мою задницу, толкается и прижимает меня. Много раз, снова и снова. Это край, пик, которого я пытаюсь достигнуть. Каждый миллиметр моей чувствительной плоти трется о него, добавляя ко всему этому шторм, нарастающий во мне. Он начинается в моем животе. Кровь бурлит, а кожа горит. Я быстро попадаю в эпицентр бури.

— Джай…

Мой рот открывается, дыхание застревает в легких, а пальцы ног поджимаются от обещанного удовольствия, безумного катастрофического масштаба.

Джай стонет, сжимает меня сильнее, а его движения становятся агрессивнее.

И когда он настигает… Когда шторм обрушивается на меня тяжестью дождей, это…

…это грандиозно.

Джай

Она громкая и болтливая, и, черт подери, она великолепна!

Прижимаюсь лбом к груди Эмили и слышу, как бешено бьется ее сердце. Я могу чувствовать этот стук. И мне нравится этот звук.

— Ого, ничего себе... — Она вздыхает, прижимаясь подбородком к моей макушке. Наше тяжелое дыхание — единственный звук в комнате.

Мой член подергивается в ней… что делает ее первой женщиной, в которую я кончил без защиты. Хоть и чувствовалось это чертовски удивительно, но такой опыт я действительно не советую, если пытаешься избежать глубокой романтичной связи. Как-то по варварски, верно? Внезапно почувствовать, что ты готов умереть, чтобы защитить женщину, и все потому, что кончил в нее? Будто заключил своеобразный договор. Не знаю. Мне нравится Котенок — уже какое-то время — но что-то щелкнуло сейчас. Интересно, как быстро она сбежит, если я расскажу ей, что чувствую? Может, это... Просто, может... я мог влюбиться в нее. Идеальное время, не так ли? Будто самый значимый бой в моей гребаной жизни — не достаточное испытание.

Эмили поднимает голову, а я наклоняю свою, чтобы взглянуть на нее. Взгляд сонных карих глаз встречается с моим, и на ее губах появляется нежная игривая улыбка. Я сопротивляюсь дрожи, которая бежит вверх по моим рукам к груди и плечам.

— Почему у тебя нет татуировок?

Я пожимаю плечами.

— Они никогда не привлекали меня. Чернила? Иглы? — Меня передергивает. — Я пас.

Она опускает взгляд к маленькому черепу на моей ключице... такому же, как и у нее.

— А после этого? Не передумал?

Я смеюсь.

— Ты прикалываешься? Это было чертовски больно. Я думал, что упаду в обморок.

— Да! О, Господи. Я тоже! — Эмили зажимает рот рукой и смеется. — Было так больно.

Я откидываюсь на локти, а она наклоняется вперед, упирается локтем в мою грудь и кладет голову на сложенные ладони. Я не возражаю против этого, даже если ее локоть чертовски острый.

Знаете, никогда не замечал этого до сих пор, но губы Эмили смыкаются не полностью. Верхняя отделена от нижней маленькой щелочкой, обнажая верхний ряд зубов. Это сексуально. Тонкие, но постоянно выпяченные. Неудивительно, что она всегда возбуждает.

Вытянув шею, я тянусь вперед, пока наши губы не соприкасаются. Только еще разок попробую. И все. Провожу самым кончиком своего языка по ее верхней губе, и она улыбается.

— А что ты делаешь?

Я немного отстраняюсь.

— Облизываю твои губы.

— И зачем ты это делаешь? — Эмили выгибает бровь.

— Чтобы понять: они так же хороши на вкус, как выглядят?

Я снова облизываю ее губы. Нежно и медленно, пока ее бедра не напрягаются напротив моих бедер, а киска сжимает меня.

— Ну? — произносит она. — Каков вердикт?

— На вкус ты как оргазм.

Эмили шлепает меня по груди и отстраняется, ее заразительный смех отскакивает от пустых стен.

— Что с тобой не так?

— Что? — Я смеюсь.

Когда Эмили пытается оттолкнуть меня, хватаю ее за предплечья. Она визжит, когда я перекатываюсь, и ее тело оказывается подо мной. Ее дыхание замирает, когда я прижимаюсь к ее губам. Тот предыдущий поцелуй, о котором я уже упоминал, якобы был последним? Да?

Я солгал. Хочу еще один... и затем, возможно, еще один. Прижимаюсь губами к ее губам, и на сей раз она высовывает язычок и проводит дегустацию. Скользит ним по моей верхней губе, но на этом не останавливается. Глубоко вдохнув, Эмили быстрым движением прижимается открытым рот к моему и погружает язычок внутрь. Застонав, я двигаю бедрами напротив ее бедер. Мы устроили гребаный бардак, это точно. Но что это за жизнь, если в ней нет небольшого бардака?

— Нам нужно принять душ, — бормочет она напротив моих губ, но у меня нет желания вставать с постели. Пока нет. — И поесть.

— Попозже, — обещаю я. — Когда мы закончим.

Ведь я еще долго не закончу с ней.

Эмили

Деревянная половица скрипит под моей ногой, когда я отталкиваюсь от последней ступеньки и спускаюсь в холл. Восхитительные запахи завтрака окутывают меня, и я прижимаю руку к урчащему животу, чувствуя, как желудок мучительно сжимается. Запах еды просто божественный.

Отдергиваю подол белой футболки, а затем провожу пальцами по влажным волосам, расчесывая их.

Когда поворачиваю за угол и захожу на кухню, почти падаю в обморок. В прихожей хорошо пахнет, но здесь — чертовски восхитительно!

Жирный бекон.

Взбитые яйца.

Тост с маслом.

Свежие нарезанные фрукты.

Пышные, политые сиропом, блины.

Ох. Ни хрена себе! Я никогда не видела так много еды на завтрак. Редко я пробовала что-нибудь, что было бы не помято или не с истекшим несколько дней назад сроком годности.

И вишенка на торте моего величайшего утра в жизни — молодой, сексуальный экс-полицейский, который моет сковороду в черных тренировочных штанах у раковины. Не в силах скрыть свою ухмылку. Если Бог существует, то он определенно заботится обо мне.

И это моя жизнь? Если это судьба, то я ее обожаю... Ну? знаете, за исключением того, что на меня охотится психопат-наркобарон.

И плюс к этому я ненавижу тот факт, что на мне обтягивающие джинсы. Откуда у меня будет место для всей этой еды, если все пуговицы застегнуты? Это кофе, ох, а это йогурт? Да. Джинсы надо снять.

— Джинсы, Котенок? Серьезно?

Я смотрю на Джая, вытирающего влажные руки о маленькое клетчатое полотенце, и с трудом сглатываю. Видеть его при ярком дневном свете очень круто. Я прочищаю горло.