Мы с Аланом Муром (одним из самых утонченных писателей и одним из самых утонченных людей, кого я знаю) однажды в Нортгэмптоне заговорили о создании места, в которое нам бы хотелось перенести действие своих рассказов. Эта история происходит как раз в таком месте. В один прекрасный день добрые бюргеры и честные горожане Нортгэмптона сожгут Алана как чернокнижника, и это будет огромная утрата для всего человечества. помощь как резонатор и образец терпения и добродушного юмора.

Я попытался сделать рассказ детективным. Одна зацепка есть даже в названии.

Что я делала в праздник «отцов основателей», было, папа сказал мы поедем на пикник, а мама спросила куда, я хотела поехать в Лашадную Долину и кататься на пони, но папа сказал, мы поедем на край света, а мама сказала о боже, а папа ну послушай Таня пора ребенку увидеть что к чему, но мама сказала нет нет, ей просто пришла в голову глупая мысль, что в это время года в Особых Садах Фонарей Джонсона очень уж хорошо.

Мама любит Особые Сады Фонарей Джонсона, они в Люксе, между 12-й улицей и рекой, и я тоже их люблю, особенно когда тебе дают картофельные палочки, чтобы кормить белых бурундучков, которые подходят к самому столику для пикника.

Для белых бурундуков есть особое слово. Альбинос.

Долорита Хансикл говорит, что если поймаешь бурундука, он предскажет тебе будущее, но у меня ни разу не получилось. Она говорит, бурундук ей предсказал, что, когда вырастет, она станет знаменитой балириной и умрет от тубекулеза в меблированных комнатах в Праге, никем не любимая.

Поэтому папа приготовил картофельный салат.

Вот рецепт. Картофельный салат моего папы делается из маленьких-премаленьких молодых картофелин, он их варит, а потом, пока они еще теплые, поливает сверху секретной смесью, которая из майонеза, сметаны и маленьких луковых штучек под названием зубчики, но сперва он их тушит на свином жире, а еще туда идут хрустящие беконовые шкварки. Когда он остывает, это лучший салат на свете, намного лучше, чем картофельный салат, который нам дают в школе и который на вкус как белая блевотина.

Мы заехали в магазин и купили там фрукты, кока-колу и картофельные палочки, положили все в коробку, а коробку убрали в багажник, мы сели в машину, мама, папа и моя маленькая сестричка, и поехали!

Когда мы уезжали, там, где наш дом, было утро, и мы выехали на шоссе, а мост мы переезжали в сумерках, и скоро стало темно. Мне нравится ехать на машине в темноте.

Я сидела на заднем сиденье и совсем уже замучилась давить песенку, которая все ля-ля-ля да ля-ля-ля у меня в голове, поэтому папа сказал, Доуни дорогуша, перестань издавать эти звуки, но я все ля-ля-ля да ля-ля-ля.

Ля-ля-ля.

Шоссе было закрыто на ремонт, поэтому мы поехали по стрелкам, а называется это хорошим словом: ОБЪЕЗД.

Мама сказала папе, чтобы пока мы едем, он запер свою дверь, и меня тоже заставила мою запереть.

Пока мы ехали, становилось все темнее.

Вот что я видела в окно, пока мы ехали через центр города. Я видела бородатого дядю, который выбежал, когда мы остановились на светофоре, и стал тереть липкой тряпкой наши окна. Он подмигнул мне в окно, в заднее окно машины, глаза у него были старые-престарые. А потом он вдруг и исчез, и мама с папой заспорили, кто он был, и приносит он удачу или беду. Это была не плохая ссора, а просто спор.

А потом были снова стрелки с надписью ОБЪЕЗД, и все как одна желтые.

Я видела улицу, где самые красивые дяди на свете посылали нам поцелуи и пели нам песенки, и другую улицу, где женщина под синим фонарем держалась за щеку, но из щеки у нее шла кровь, а еще улицу, где с тротуаров на нас смотрели только кошки.

Моя сестричка завела ви-вии-ви, что означает «смотри», а еще она сказала «киса».

Мою сестричку зовут Мелисент, но я ее зову Ритамаргарита. Это мое тайное для нее имя. Оно из песни под названием «Ритамаргарита», где говорится: Рита, Рита, наша печаль позабыта. Свадьба у нас не богатая, заместо священника коза рогатая.

А потом мы выехали из города, и кругом стали холмы.

Потом вдоль дороги были дома — большие как дворцы, они стояли в поле, подальше от шоссе.

Мой папа родился в таком доме, и они с мамой поссорились из-за денег, которые он сказал, он выбросил лишь бы быть с ней, а она, ах ты опять за старое, да?

Я смотрела на дома. Я спросила у папы, в каком живет бабушка. Он сказал что не знает, а значит солгал. Я не знаю, почем взрослые так много врут, например когда говорят я скажу тебе потом или увидим, а на самом деле хотят сказать нет или я тебе не скажу даже, когда ты вырастешь.

У одного дома люди танцевали в саду. Потом дорога стала петлять, и папа вез нас в темноте по петлям.

Смотри! сказала мама. Через дорогу перебежал белый олень, а за ним гнались люди. Мой папа сказал, от них одни неудобства, сущее наказание, как крысы только с рогами, и самое худшее в том, что если собьешь оленя, он разобьет тебе стекло и да еще на капот упадет, а еще он сказал у него был друг, которого насмерть забодал олень, когда пробил острыми копытами стекло.

А мама сказала о господи неужто нам нужно это знать, а папа сказал, ну Таня это же на самом деле случилось, а мама честное слово ты неисправим.

Я хотела спросить, кто эти люди, гонящиеся за оленем, но вместо этого начала петь, опять ля-ля-ля да ля-ля-ля.

Мой папа сказал прекрати. А мама сказала да господи милосердный дай девочке выразить себя, а папа сказал, готов поспорить ты и фольгу жевать любишь, а мама спросила, что он хочет этим сказать, но папа сказал ничего, и тогда я спросила, мы уже приехали?

Вдоль дороги горели большие костры, и иногда мы видели горы костей. Мы остановились на склоне холма. Край света за этим холмом, сказал папа.

Мне было интересно, на что он похож. Мы оставили машину в парковке и вышли. Мама взяла Риту на руки. Папа взял корзинку для пикников. Мы пошли на холм в свете свечей, которые кто-то расставил вдоль дорожки. По пути ко мне подошел единорог. Он был белый как снег и потерся об меня носом.

Я спросила папу, можно ли дать ему яблоко, а он ответил, что у твари наверное блохи, а мама сказала, что нет. И все это время его хвост делал так: хлоп-хлоп-хлоп. Я протянула ему свое яблоко, и он посмотрел на меня большими серебряными глазами, а потом фыркнул вот так фррр, и убежал за холм. Малышка Рита сказала ви-вии.

Вот как выглядит край света, лучшее место на земле. Там есть дыра в земле, которая похожа на очень большую широкую яму, и из нее выходят красивые люди с палками и кривыми симитарами, которые светятся. У них длинные золотые волосы. Они совсем как принцы и принцессы, только свирепые. У одних есть крылья, а у других нету. И в небе там тоже большая дыра, и из нее тоже много чего выходит, например мужчины с головами как у кошки, а еще змеи из чего-то такого, что похоже на блестки-гель, который я мазала себе на голову утром после Голлоуина. И я видела, как с неба спускались такие звери, похожие на большую старую муху-жужжалку. Их было очень много. Так много, как звезд. Но они вдруг замерли, просто повисли и ничего не делают. Я спросила у папы почему они не шевелятся, а он сказал что на самом деле шевелятся только медленно-медленно, но я так не думаю.

Мы расставили стол для пикника.

Папа сказал, что лучшее на краю света то, что тут нет ни комаров, ни ос. А мама сказала, что и в Особых Садах Фонарей Джонсона ос тоже мало-мало. А я сказала, что комаров и ос в Лашадной Долине нет совсем, а есть пони, на которых можно кататься, а папа сказал, что привез нас сюда, чтобы мы хорошо провели время.

Я сказала, что пойду посмотреть, нельзя ли снова увидеть единорога, а мама с папой сказали далеко не уходи.

За соседним с нами столом сидели дяди и тети, и у них были маски. Мы с Ритоймаргаритой пошли на них посмотреть. Они пели С-днем-рожденья-тебя толстой тете, которая была голая, а на голове большая смешная шляпа. У нее висели груди до самого живота. Я думала она сейчас задует свечки на своем торте, но никакого торта не принесли.