Он летел и летел, разрывая время, разрушая законы природы, смешивая прошлое, настоящее и будущее.

Он летел и летел, в окружении мириадов ярких цветов, что перемешивались, сливались, распадались. В ушах свистели тысячи птиц, голову будто бы сдавливало тисками.

Он летел и летел, никогда не думая, что существует такая скорость, способная отринуть всё земное и позволяющая шагнуть через бесчисленное количество лет, сквозь все события и эпохи.

Под его могучим телом, где-то там, внизу, под этим ярким разноцветным ковром раз в миллисекунду покидал мир очередной монарх, князь, простой человек, собака или пробегающая через дорогу кошка.

Всё же ему очень сильно повезло, ибо иного подходящего ситуации слова он и не представлял. Кто бы мог подумать, что съев два плода с Древа он получит проклятия именно двух стихий. Может, судьба наконец дала ему шанс? Сама жизнь прокляла его да так, что позволила подчинить себе саму природу — звучало круто, подстать его натуре.

Всё это не могло быть обычным везением, ибо в такое мужчина попросту не верил.

Голова болела всё больше и больше, разваливаясь на части. Длинные чёрные волосы развевались в разные стороны, да так развевались, что иной раз их было не видно в этой карусели из скорости, ярких цветов и ужасного спёртого воздуха.

Сделавшись единым не просто с воздухом, а со светом, он всё летел и летел, удивляясь, как его тело не успело загореться. Вероятно, это всё из-за этих проклятий.

"Черт, всё же мне очень повезло. Я был последним, кто откусил те плоды. Кто бы мог подумать, что в один вечер всё закончится? Что нашим обычным жизням настанет столь скорый и обидный финал? Будучи бессмертными, всегда юными и прекрасными мы и не думали, что любой вечности приходит конец. Но чтобы он пришёл так скоро, да ещё из-за НЕГО?… Брат, где бы ты ни прятался, чтобы ты ни делал, моя твёрдая рука опустится на твою жалкую голову. Я знаю, что твоя плоть и через миллион лет будет жить и процветать. Ты не дашь смерти забрать себя. Я знаю тебе такое множество лет, что просто не смею ошибаться! "

Мужчина со скрипом сжал кулаки и незаметно для самого себя прикусил губу, заставив тонкую струйку крови вытечь из своего разбитого сосуда.

Мысли не собирались вместе, будто чувствуя гигантский поток времени, что преодолевало тело. Словно кучка муравьёв, они разбегались в разные стороны, лишь бы не пропасть окончательно.

Обычно суровое лицо этого человека сейчас выглядело удивлённым и даже потрясённым — настежь распахнутые звериные глаза, трепещущая кожа, будто попавшая под неимоверно сильный ветер, чёрная плотная куртка, штаны, цвета вороньего крыла, подпоясанные железным ремнём, на пряжке которого красовался свирепый скалившийся волк.

Абсолютно каждый человек такое путешествие пережить был не в состоянии, что косвенно указывало на сильный характер, могучее телосложение и стойкий непоколебимый дух летящего сквозь время.

У него была цель, а у цели был он. Скованные по рукам и ногам, жить они могли лишь вместе, бок о бок, плечом к плечу, как самые близкие друзья. Никакой поток времени, никакие смерти внизу, никакой, невольно пробуждающийся страх перед неизведанной природой не могли остановить мужчину. Эти жалкие причины могли вызвать лишь улыбку, так редко появляющуюся на его северном суровом волчьем лице.

"По прибытии, лишь бы память не отшибло. Цель в одной руке, имя в другой. Нос вздёрнуть к небу… "

Саркис действительно никак не мог уразуметь в своей голове наличие такого полёта в природе. Даже представить было сложно, что можно совершить один шаг и оставить позади людей, города, страны и историю.

В глазах всё поплыло. Из уголков проступили серебряные слезинки. В обычный день Саркис бы непременно хлопнул себя по голове своей огромной ручищей или же позволил руке поднять огромный камень и шмякнуть им о свою выпяченную грудь. Он считал слезы уделом слабых, глупых и немощных. Однако сейчас, в окружении некого светового безумия, чернющий богатырь мог лишь прикрыть глаза, чувствуя бешеный поток вокруг своего тела, что позволял Саркису оказаться в будущем, сохранив бессмертное, сильное и прекрасное тело.

Даже это невиданное цветовое мельтешение потихоньку становилось в один ряд с привычными явлениями. Человек — удивительное существо. В отчаянной ситуации он адаптируется к любым вещам, что раньше могли казаться ему нереальными, странными и даже где-то безумными.

Саркис даже не понял, когда всё завершилось. В один момент, словно по щелчку пальцев неведомого бога, всё остановилось. В глазах — темень, в ушах — непрекращающийся звон, сердце стучит так сильно, что непонятно как оно ещё осталось в грудной клетке.

Так же внезапно, как завершилось безумное перемещение, Саркис отрубился, рухнув на холодный каменный пол. Его волосы ковром накрыли грязный гранит, а в нос пробился запах земли и грязи.

Вот он и здесь. В неизведанном мире за миллиарды лет вперёд. Даже сквозь тьму были видны его сжатые руки. Одна была его целью, другая — именем. Этого будет достаточно для встречи с НИМ! Саркис знал это настолько хорошо, насколько хорошо знал ЕГО…

Богатырь погрузился в вяло текучий сон, не думая, что очнуться ему придётся в месте настолько тёмном и неприятном, что он успеет послать куда угодно и этот разлом времени, и это дрянное перемещение, и этого беспощадного божка, что обрёк их всех на такую участь.

Сказать, что Саркису не повезло, ровным счётом не сказать ничего. Пройти невредимым сквозь само время — это конечно круто и действительно заслуживает уважения, однако попасть бы ему в другое место, более приветливое и дружелюбное, знакомство с миром может получилось бы намного более правильным и обыденным.

Мужчина очнулся не сразу. Его затуманенное сознание приходило в себя медленно, поэтапно, за что Саркис был лишь благодарен. Даже спустя долгий скучный час после пробуждения, его сердце, словно маятник, продолжало стучать и стучать, громко и размеренно.

Вокруг стояла тишь. Лишь иногда слышался смелый шорох лапок по обтесанному каменному полу. Такой гулкий и отчётливый, разрывающий эту мертвенную загробную тишину.

Саркис впервые мог пожаловаться на боль. То, как болело всё тело, как ныли ноги, как выли лёгкие, такого чернявый богатырь не испытывал уже добрые три тысячи лет.

Он улыбнулся, раскрывая свои жёлтые всепроникающие звериные очи, однако в такой тьме даже его зрение подводило. Самая тёмная тьма, которую он мог только представлять в воображении, сейчас обступила Саркиса со всех сторон, образовывая вокруг его многострадального тела прочную металлическую клетку, такую тесную и ужасную, что он даже усмехнулся. Саркис любил трудности. Это был его самый главный конёк. Что может быть интереснее, чем справляться с трудностями?

Полежав ещё с пол часика и убедившись в неизменности этого места, мужчина всё-таки решил понять где он, что он, как изменился мир, и найти ответы на все прочие вопросы, что сильно волновали его разум. О боли, терзающей его несчастную плоть, Саркис и думать забыл.

— Черт со всем этим… Я предчувствую небывалую забаву. Надеюсь, это место не разочарует меня? — Саркис громко рассмеялся, с удивлением подмечая изменения в своём голосе. Всё же некоторое количество времени прошло даже для его бессмертного тела и таких чудес прожитых лет ему придётся находить всё больше и больше.

— Да и хрен с телом. Я не дурак, чтобы надеяться на нормальный исход после таких приключений. Подобные сказки лишь старые бабы на ночь рассказывают. Плевал я на своё тело, плевал…

Совсем скоро Саркис осознал, что он был в этой тьме далеко не один. Где-то там, в густом мраке, кто-то находился. Мужчина ощутил это и на миг его дыхание замерло. Саркис прислушивался к каждому шороху и пристально вглядывался в темень, постепенно различая неясные очертания. И что хуже всего, эта тварь была рядом, буквально в пяти шагах.