Я уже почти свободно трахал ее одним-единственным пальцем, так что решился присоединить второй. Медленно, как в чертов первый раз. Я знал, что секс с ней будет особенным, но чтобы настолько…

Почти любому мужчине льстит быть первым, хотя на деле самый первый секс почти не приносит никому удовольствия. Сейчас с Элен все было иначе. Для нее после длительного перерыва и не особо регулярного секса это было почти как в первый раз, только со всей мощью того удовольствия, которое способна испытывать взрослая женщина в руках умелого мужчины.

И это совершенно точно был я.

Я протолкнул в нее два пальца, и она задрожала крупной дрожью, перемежая стоны русским матом. На этот раз она ругалась не от боли. Это я знал точно. Чувствовал. Видел. Ощущал своим языком и руками.

Уже через секунду она заметалась по кровати, но я не ослабил ни движений языка, ни руки. И в тот же миг она вытянулась, как натянутая струна, задерживая дыхание… И с ее губ вырвался самый сексуальный стон, который я когда-либо слышал.

Инстинктивно я сильно ударил бедрами, так что кровать под Элен зашаталась. Поймал ртом отголоски ее оргазма, испытывая необъяснимое чувство удовлетворения от того, как свободно движутся в ней мои влажные пальцы.

Она с трудом открыла глаза и, сфокусировав на мне взгляд, устало прошептала: «Спасибо», а я чуть не расхохотался. Как будто бабушку перевел через дорогу. Спасибо, значит.

Элен подтянула ноги к груди, пока я поднимался на кровать, свернулась клубком и закрыла глаза. Нависая над ней, я через мгновение ошалело коснулся ее голого плеча, даже потряс, но она никак не отреагировала.

Нет… Не может этого быть!

Я потряс сильнее, но все без толку.

По ее размеренному дыханию я понял, что она уже крепко спит.

Я постоял еще какое-то время рядом с кроватью. Потом подобрал свое полотенце, ведь другой одежды у меня не было.

Наверное, хорошо, что так все закончилось. Хорошо для нее, разумеется. Все-таки она была слишком пьяна.

Заглянул в ванную. Так вот откуда родом моя Кортни, скорей всего из гнезда под душевой кабиной крошки Элен.

Ужасная дыра, а не отель.

Сорвал с крючка полотенце и сделал из него затычку там, где отваливалась кафельная плитка. Вряд ли тараканы резко начнут бродить по комнате этой ночью, раз Элен прожила здесь сутки и не подозревала о гнезде разврата, но все же.

Претворил дверь ванной, еще раз посмотрел на нее.

Подошел и сдернул тонкое одеяло с другого края. Набросил сверху. Замерзнуть она не замерзнет, конечно…

Развернулся и вышел из номера, захлопнув за собой дверь, отправился к своему босиком и в одном полотенце. Герой-любовник с посиневшими яйцами, которые аж звенели от напряжения. Клянусь, я слышал тихий звон.

Мой номер так и стоял нараспашку. Молодец, Джек.

Стоило зайти, как я услышал звонок мобильного. Ну, хотя бы номер не обчистили. Опустился на кровать, ероша рукой волосы, и выдохнул:

— Да, Алан.

— Наконец-то чувак! — завопил он. — Задолбался тебя вызванивать. Слушай, ты ведь не спишь?

— Нет.

— Хорошо… А ты сильно пьян?

Я пожал плечами.

— Успел протрезветь, хотя за штурвал сейчас точно не сяду.

— Ха-ха… — снова протянул Алан. — Сейчас и не надо. Слушай, есть дело, Джек. Срочное. Платят хорошо. Нужен надежный, слепой и глухой пилот завтра к вечеру. Рейс в пределах Туниса. На борту только люди.

— А с тем грузом что? Который я жду?

— Хер знает, Джек. Что-то нечистое с ним. Тянут, может, из-за «синих», а может и нет. В любом случае, ты же говорил, что лучше болтаться в небе, чем сидеть на заднице на земле. И даже больше, Джек. Ты просил другой отель? Я его нашел для тебя! Лучше, чище. Реальные пять звезд. Видишь, как все замечательно складывается?

Да уж. Я должен свалить, а крошку Элен я так и не трахнул.

Может, успею утром? Ну не будет же она долго ломаться после всего, что было? Она же вообще вспомнит о том, что было?

Можно прямо сейчас вернуться в ее номер, хотя у меня есть твердое правило: я не засыпаю и не просыпаюсь рядом с женщинами после секса.

Но ведь секса у нас еще не было, а если к моменту ее пробуждения утром я буду рядом, то есть шанс, что мне обломится хотя бы минет в благодарность за вчерашнее, так ведь?

— Джек, ты вообще тут?

— Эээ, да. Задумался. Ладно, куда ехать и когда?

— Сегодня, Джек.

У меня все упало.

— Рейс очень срочный, машина за тобой уже выехала. Я дал отмашку раньше, чем дозвонился до тебя, прости. Понимаешь, таким людям не отказывают, Джек. Водитель будет у тебя… Через час. Он отвезет тебя куда нужно, тебя уже ждут. Выспишься, как следует, и приведешь себя в порядок. Чтобы к полуночи следующей ночи был огурцом. Сможешь? Лететь не далеко. Короткий маршрут. Хорошие деньги. Все, как ты любишь.

— Но надо быть глухим и слепым ко всему, что будет происходить на борту.

— Да.

В груди что-то кольнуло. Как у инвалидов чесались ампутированные конечности, так и у меня фантомно покалывала совесть, которой у меня уже давно не было.

А смысл? Именно такова моя жизнь.

Я рухнул на спину, на кровать и выдохнул, глядя в потолок:

— Идет, Алан.

— Ух, и навалил я кирпичей, пока ты трубку не брал. Хорошо, что ответил. До созвона.

— До созвона, — эхом повторил я.

Закрыл лицо руками.

Совсем как в песне «It’s my life» у Бон Джови. Вот она, моя дерьмовая жизнь, вне правил и закона. У меня нет семьи, постоянных отношений с женщинами и бессонницы из-за моральных дилемм. Мне это не нужно, поскольку в одиночку этот мир все равно не исправить.

На борту моего самолета нет клонированных стюардесс, плачущих младенцев и тех, кто радостно аплодирует после приземления. Те звуки, что долетают до меня сквозь запертую дверь, наоборот, выворачивают наизнанку.

В моем летном графике нет ни одного крупного международного аэропорта. И чаще всего, я поднимаюсь в небо именно по ночам. Пусть я не был в космосе, но видел достаточно, чтобы убедиться — Бога нет. Иначе он давно взорвал бы к херам мой самолет прямым попаданием молнии или утопил бы в океане. Но я жив-здоров и регулярно поднимаюсь в небо, и я снова окажусь там уже следующей ночью. Так где же ты, Господи? Чем так занят?

Важное и единственное правило моей работы быть глухим и слепым, ко всему, что происходит за спиной. Я только пилот и мое дело — показания приборов. Я никогда не оборачиваюсь и не вслушиваюсь в то, что происходит в салоне.

Я никогда не открою, даже если в дверь кокпита будут колотить и умолять об этом.

Как и Алан. Он мой второй пилот и именно он главный по связям с общественностью.

На земле хватает мужчин, готовых платить любые деньги за то, чтобы удовлетворить собственные извращенные вкусы высоко над землей, на борту частного самолета, до которого не дотягивается рука закона. И у них есть все основания так думать. Как и верить в свою безнаказанность.

Я не задерживаюсь на одном месте и не пользуюсь дважды одним и тем же паспортом. Новые имена, страны и женщины. И много денег на оффшорных счетах.

Разве для счастья нужно что-то еще?

Потер кулаками саднящие глаза. Глянул на часы.

Прощай, крошка Элен. Третий мужчина в твоей жизни оказался редкостным мудаком. К сожалению, такое случается даже с хорошими девочками. И хорошо, что все не успело зайти слишком далеко.

Пусть тебе повезет с номером четыре. И спокойной ночи.

А мне пора возвращаться в Ад.

Все последующие дни после того первого утра, когда я проснулась одна в постели, прошли под девизом: «Какая же я дура!».

Именно эти слова я проорала в потолок, когда тем первым утром с трудом разлепила глаза. Ошибки не было. В постели я проснулась одна.

С одной стороны, Джеку Картеру повезло. Он слинял и не увидел, как магия утреннего будильника превращает полуночную Золушку в похмельное Чудовище.