Я прицелился Дороти в сердце — на два дюйма ниже левой груди.

— Это все Лили, — сказала Психея. — Лили хотела твоей смерти.

— Это правда, — взвизгнула Дороти, — это все она, а не я.

— Заткнись! — произнесли мы с Психеей одновременно, только она полушепотом, в сторону, а я громко и открыто.

— Ничего не хочу слушать, — сказал я. — Я уже знаю достаточно. Я знаю, кто меня сюда привел.

— Ну и кто же? — спросила Психея. — Говори, кто?

— Они, — я обвел дулом помертвевшие лица Алана и Дороти.

— Нет, — сказала Психея, — они оба, конечно, имели к этому отношение. Дороти наняла киллера, но это должно было…

— Да, — перебил я ее, — я знаю.

Майкл зашевелился у меня под рукой.

— Стой смирно, — потребовал я.

— Но я задыхаюсь, — прохрипел он.

Я немного ослабил хватку.

— Только не сбивай мне прицел, — сказал я ему. — Это важно.

— Дороти все рассказала Алану, — продолжала Психея. — Она сказала ему о киллере и о том, что он умрет, если…

— Я все это знаю, — вновь перебил ее я. — Этого достаточно.

— Лили «перезаказала» убийство. Она позвонила киллеру и поговорила с ним, имитируя голос Дороти.

— Да, — крикнула Дороти, — слушай ее!

— Это было самоубийство, Конрад. Лили совершила самоубийство. Которое могло бы стать убийством, только если бы ты погиб.

— Нет, — сказал я.

— Она хотела умереть и захватить с собой тебя.

— Нет.

— И она хотела наказать Дороти. Хотела, чтобы Алан чувствовал себя виноватым.

— Все не так, — сказал я.

— И она хотела убить ребенка.

— Нет, — твердил я.

— Она убедила себя, что ребенок отделяет ее от Алана.

Больше я не мог говорить.

— Твой ребенок, — сказала Психея.

У меня потемнело в глазах.

— Это был твой ребенок, Конрад, твоя дочь.

Не в состоянии заплакать, я закашлялся.

— Лили была не в порядке. Она была больна.

— Мой ребенок, — выдавил я из себя.

— Да, Конрад, — сказала Психея.

— Это был твой ребенок, — сказал Алан.

— Моя дочь, — повторил я.

— И она умерла, — вставила Дороти, — Лили хотела, чтобы она умерла.

— Нет! — крикнула Психея, зная, что сейчас произойдет.

Я тоже знал — потому что внутри у меня все закипело.

— Ах ты дура! — сказал я.

Я прицелился в сердце Дороти, которого у нее не было, на два дюйма ниже левой груди.

И нажал на курок — медленно, очень-очень медленно.

Пуля № 6

Шестая пуля наносит мне наибольшие повреждения. К этому моменту я лежу почти горизонтально, как в гамаке, балансируя на задних ножках стула, — мои ступни попали под край стола — я лечу, лечу! Следовательно, пуля проникает в мое тело под весьма необычным углом. Она врезается мне в правый бок и попадает в нижний отдел кишечника, понемногу отклоняясь в сторону спины.

Проникнув в тело и не задев ни одной крупной кости, она направляется прямиком в то место, которое было бы маткой, если бы я был женщиной. Если бы я был беременной женщиной, я бы потерял ребенка.

Прямая мышца живота разрывается, расходится на две половины, как застежка-«липучка», которую открывают.

Воздействие этой шестой пули я почти не чувствую — боль придет ко мне позже, уже в больнице; теперь я хорошо знаком со смыслом слова «хронический».

Я понял, что взрослая жизнь вся замыкается на этом слове: сначала знакомишься с ним, а потом с его младшим братом, неизлечимый.

Шестая пуля, встретив на своем пути в основном мягкие ткани, проходит через меня достаточно гладко — по сравнению с тем, что она могла бы натворить. Мне повезло. Я, будучи от гибели на волосок, избежал ее. Я должен благодарить свои счастливые звезды. Пуля проходит очень близко от некоторых важных артерий (например, верхней и нижней брыжеечной) и нервов (поясничного сплетения и верхнего ягодичного нерва).

Я частично утратил чувствительность в некоторых зонах живота — без чего, впрочем, вполне можно обойтись.

Мой пенис, слава Богу, оказался вдали от повреждений. Так же как и позвоночник — по сравнению с тем, что могло бы случиться.

Наибольшие потери понес кишечник, пищеварительный тракт. Передние участки пришлось вырезать — они имеют вспомогательную функцию и наименее защищены эволюцией.

Мы, люди, явно вышли из океана — по сути, мы жидкие существа, которых так и хочется раздавить. Если изучить достаточное количество фотографий огнестрельных ранений, можно прийти только к одному выводу: человеческое тело состоит вовсе не из твердых частей, как кости, или плотных, как мышцы, — оно состоит из пятидесяти пяти наваленных друг на друга медуз, которые только и ждут, чтобы встретиться с пулей и выскочить наружу. Все человеческие внутренности стремятся выполнить свое медузье предназначение и вырваться на воздух.

Выстрелив в Дороти, я стоял и смотрел, как она сгибается пополам. Она делала это как-то не зрелищно, безыскусно: просто свертывалась в клубок, пока не стала совсем крошечной. Особых звуков она не издавала, только хрипела басом, пытаясь вдохнуть воздух. Наверное, уже тогда я обратил внимание, что крови не было. (Наряду со своими менее эффективными мерами предосторожности полицейские одели Алана и Дороти в пуленепробиваемые жилеты.) Но в тот момент я верил, что она умирает. Позже я узнал, что удар этой первой пули о грудную клетку вызвал у Дороти аритмию. Пока я так стоял, размышляя, стоит ли стрелять дальше, или одной пули достаточно, у Дороти начался сердечный приступ. Мне хотелось стрелять. Честно. Я знал, что вторая пуля должна была отправиться ей в лоб, третья — в живот. Затем бы я перешел к Алану: сердце, голова, живот; четыре, пять, шесть; грудь, промах, кишки. Но лица Дороти не было видно — она уронила голову на пустую белую тарелку. Мне были видны только ее волосы. Единственным звуком в зале были ее хрипы.

В следующую секунду Алан обнял жену и полностью закрыл ее от меня своим телом.

Он позвал ее по имени.

А я так и стоял неподвижно — вся моя мстительность испарилась, интерес к жизни угас; в этот момент один из полицейских бросился на меня.

Да, я их обезоружил. Пистолеты по-прежнему лежали кучей на полу. Но по своей глупости я приказал им взять в руки ножи и вилки. И один храбрый полицейский решился на импровизацию.

Он вскочил из-за стола и схватил меня сзади. Правой рукой он отвел мой револьвер в сторону, подальше от Алана и Дороти, а левой всадил мне в живот вилку.

Боль была минимальной. Мне все равно больше ничего не оставалось. Мне предложили самый легкий выход из положения.

Я выпустил Майкла, выронил оба пистолета и упал.

Через секунду на мне уже были все остальные полицейские.

Ха-ха.

Нас с Дороти отвезли в больницу «Юниверсити-Колледж» в одной и той же «скорой».

Навещавшая меня в больнице Психея рассказала вот что (хотя не настолько связно и четко, как в моем изложении):

— Дороти вела себя глупо. Саб Овердейл познакомил ее с Тони Смартом. Тони свел ее с мелкими сошками, через которых она вышла на серьезных людей. Она договорилась с ними обо всем заранее, за несколько недель. Ни разу не встретившись с киллером лично. Она лишь ждала подходящего случая. Узнав, что Алан и Лили собираются вместе поужинать, она позвонила по контактному телефону убийцы. Это был мобильный телефон. Краденый. Она разговаривала с каким-то мужчиной. Она утверждает, что не знает, кто это был. Мы почти уверены, что это был киллер. Она сообщила ему, где найти Лили и Алана. В «Ле Корбюзье». В восемь часов. «Убейте их», — сказала она. Она заплатила гораздо больше стандартной цены на подобный заказ. Ее надували. А затем она пошла к Алану и сказала ему: «Я наняла киллера, чтобы тебя убить, — ты знаешь, я на это способна, и ты знаешь, что мы знакомы с нужными людьми. Как только ты встретишься с Лили, — а мне известно, что встреча у вас запланирована на завтра, — тебя пристрелят. Даже если ты отменишь это свидание и договоришься на другое время, тебя все равно пристрелят, я это устрою. Или вас обоих, или только ее, как получится». И Алан испугался. Он хотел, чтобы Дороти заверила его, что все это розыгрыш, пустые угрозы. Тогда она дала ему послушать микрокассету, которую она записала, договариваясь по телефону с киллером. У нее все разговоры были на пленках. Но Алан по-прежнему ей не верил. Он думал, что Дороти попросила какого-нибудь актера изобразить по телефону хриплый голос ист-эндского головореза. Тогда Дороти протягивает ему трубку и говорит: Набери этот номер. Киллер отвечает. Алану достаточно было услышать тот же самый голос, что и на пленке. Он пытается отключиться, но Дороти выхватывает у него трубку. Они начинают драку, набрасываются друг на друга. В конце концов Алан плачет и обещает никогда больше не встречаться с Лили. Все это, кстати говоря, происходит в их квартире. Дороти заставляет Алана позвонить Лили и сказать ей, что все кончено навсегда. Она следит, чтобы он все это сказал. Алан не объясняет, в чем дело, просто говорит Лили, что все кончено. «Мне нужно тебя увидеть, — говорит Лили. — Я должна кое-что сказать тебе». Дороти кричит в трубку: «Ты его больше не увидишь! Он мой!» И бросает трубку. Дороти удовлетворена. Она звонит киллеру, чтобы отменить заказ. Она соглашается заплатить ему четверть оговоренной суммы в качестве отступных. Затем она отправляется в театр. Она была занята в какой-то пьесе Ибсена. Алан остался дома. Дороти думала, что может ему верить. Она думала, что он снова принадлежит только ей. Что она окончательно его отвоевала. Но как только она выходит за порог, Алан звонит Лили. Он говорит ей, что больше всего на свете хочет быть с ней. Но не может. Он рассказывает ей, что Дороти сходит с ума. Что она наняла убийцу, чтобы убить их обоих. Лили ему не верит. Она хочет встретиться с Аланом. Он говорит, что это невозможно. Лили настаивает. Она говорит Алану, что любит его. Она сообщает ему, что беременна и что ребенок от него. Он ей не верит. Она повторяет то же самое. Она говорит, что убьет себя, если не сможет быть с ним. Он в панике. Он говорит, что теперь все действительно кончено. Даже если бы Дороти все это не затеяла, все было бы кончено. И вешает трубку. На следующее утро, в пятницу, Лили звонит Лоренсу. Это его отключенный компанией номер ты видел в счете. 09.15. Помнишь? В то время у него в комнате была отдельная телефонная розетка со своим номером. Это был ему подарок от родителей на день рождения, чтобы он мог подключать модем. Сам телефонный аппарат у него появился чуть позже — поэтому поначалу Лили звонила по номеру его родителей, если хотела поговорить с ним. После всего случившегося родители попросили компанию отключить этот номер. В общем, Лили звонит Лоренсу и они обсуждают, что произошло. Лоренс расстроен, так как Дороти сказала ему, что и он больше не должен видеться с Лили. Без всяких объяснений. Ему только известно, что родители сильно повздорили накануне. Лили спрашивает, где они. Лоренс отвечает, что на репетиции. Они не знают, что он дома. Он прогуливает занятия. Лили говорит, что сейчас приедет. Когда она приезжает, у Лоренса есть что ей показать. После ссоры родителей накануне, он видит, как мать выбрасывает в мусорное ведро какие-то пленки. Он тайком достает их из ведра, несет в свою комнату и прослушивает. Кроме того, одну из них он проигрывает на самом телефоне — в результате запись тонального набора на пленке автоматически набирается аппаратом и на дисплее высвечивается вызываемый номер. Лоренс записывает этот номер. Слышит голос на пленке. Когда приезжает Лили, он показывает ей записанный номер. Она, естественно, запоминает его. Они разговаривают некоторое время, после чего она уезжает. Уже около одиннадцати часов утра. Она берет такси и звонит киллеру со своего мобильника. Когда киллер отвечает, она говорит с ним голосом Дороти. Сам знаешь, что она отлично умела имитировать голоса. Ей удалось изобразить Дороти до мельчайших подробностей. Она сообщает убийце, что все должно произойти, как планировалось изначально. Говорит, что предыдущим вечером немного заколебалась, но теперь уверена, что хочет, чтобы это произошло. Чтобы доказать свои намерения, она готова заплатить вдвое больше, чем раньше. Киллер испытывает сомнения, но в конце концов соглашается. Лили заканчивает разговор. Как мне кажется, она очень довольна. Она добьется всего, чего хотела: вы с ней будете мертвы, Алан будет поражен горем, а за Дороти до конца ее жизни будут гонятся полицейские и киллер. Итак, Лили, зная, что вечером ей предстоит умереть, продолжает претворять свой замысел в жизнь. Делает прическу. Покупает новое платье — точно такое же, как во время их последней встречи с Аланом. Она звонит тебе и приглашает в ресторан. Ты — самая легкая часть плана. Она знает, что ты по-прежнему ее любишь и отменишь что угодно ради того, чтобы встретиться с ней. Она звонит своей матери, чтобы рассказать ей о ребенке и об аборте. Она звонит нотариусу, чтобы выяснить, нельзя ли изменить завещание. Она не хочет, чтобы ее деньги и квартира доставались тебе, как предполагалось раньше. Одновременно она не хочет умирать совсем без завещания, чтобы ее собственность не оказалась разделенной поровну между ее родителями. Она хочет такое завещание, по которому все переходило бы к матери. Но времени у нее не остается. Поэтому она решает махнуть на это рукой. Все равно вам обоим умирать, так что это не имеет значения. Она винит во всем тебя. От тебя она забеременела. Из-за тебя Алан ее бросил. Она ненавидит тебя. Ты все испортил. Она звонит на твой автоответчик. Я тебе поставлю запись.