Алеата сложила осколки статуэтки в ящик стола. Останки разбитой чашки и блюдца отправились в мусорную корзину.

— Хочешь выпить? Есть прекрасное бренди.

— Нет, спасибо, — отказался Эпло.

— Я подумала, что после небольшой сцены, которую закатила Калли, тебе это может понадобиться. Может, нам присоединиться к остальным?

— Я предпочел бы поговорить с тобой наедине, если позволишь.

— Ты подразумеваешь, можно ли нам остаться вдвоем без свидетелей? Конечно. — Алеата рассмеялась. — Моя семья знает меня. Ты не испортишь мне репутацию в их глазах.

Я пригласила бы тебя посидеть на веранде, но там по-прежнему толпа, глазеет на твое «порождение зла». Мы можем пройти в гостиную. Там сейчас прохладно.

Алеата пошла впереди, двигаясь с очаровательной грацией. Эпло был защищен от женских чар — не магией, поскольку даже самые могущественные руны, пусть даже начертанные на теле, не могут защитить от коварной отравы любви. Его защитой был опыт.

В Лабиринте любить опасно. Но патрин мог восхищаться женской красотой, как он любовался калейдоскопическими небесами Нексуса.

— Проходи, пожалуйста, — пригласила его Алеата.

Эпло вошел в гостиную. Алеата вошла следом, закрыла дверь и прислонилась к ней, изучая его.

Расположенная в центре дома, а потому лишенная окон, гостиная была изолированной и располагала к интимности. Веер на потолке крутился с тихим посвистом, и это был единственный слышный здесь звук. Эпло повернулся к хозяйке, которая игриво улыбнулась ему.

— Если бы ты был эльфом, тебе было бы опасно оставаться со мной наедине.

— Прости, но ты не кажешься мне опасной.

— Да, но я опасна. Я скучаю. Я обручена. Это почти синонимы. Ты чрезвычайно хорошо сложен для человека. Большинство людей, которых я видела, слишком большие и неуклюжие. Ты стройный. — Алеата бережно положила руку ему на плечо. — У тебя мышцы твердые, как дерево. Тебе не больно, когда я прикасаюсь к тебе?

— Нет, — сказал Эпло со своей обычной спокойной улыбкой. — А что, должно быть больно?

— А как же твоя кожная болезнь? Патрин вспомнил о своем вранье.

— А, это. Нет, она затрагивает только кисти рук. Алеата слегка неприязненно покосилась на повязки.

— Какая жалость. Я смертельно скучаю. — Она снова прислонилась к двери, вяло разглядывая его. — Человек с перевязанными руками. То, что предсказывал старый маразматик. Я думаю, а не окажется ли правдой и все остальное?

Она слегка нахмурилась: тень морщинки пересекла белый чистый лоб.

— Он в самом деле так сказал? — спросил Эпло.

— Что сказал?

— О моих руках? Предсказал.., мое появление? Алеата пожала плечами.

— Да, он так и сказал. И наговорил еще кучу чепухи насчет того, что я не выйду замуж.

Грядут рок и разрушение. Полетим к звездам на корабле. Я собираюсь выйти замуж. — Она поджала губы. — Я преодолела слишком много, и мне было тяжело. Я лишней минуты не останусь в этом доме.

— Почему твой отец так хочет попасть к звездам? — Эпло припомнил виденные им с корабля яркие вспышки в солнечном небе. Он видел только одну. Должно быть, были и другие. — Что он знает о них?

— Знает о них? — Алеата снова рассмеялась. — Он ничего не знает о них! Никто не знает. Ты не хочешь меня поцеловать?

Не сейчас. Сейчас Эпло хотел продолжить разговор.

— Но у вас должны быть какие-то легенды о звездах. У моего народа они есть.

— Ну конечно же. — Алеата придвинулась поближе. — Все зависит от того, кто их рассказывает. Например, вы, люди, уверены, что это города. Вот почему старик…

— Города!

— Боже! Только не кусай меня! Ну и свирепый же у тебя вид!

— Прости. Я не хотел пугать тебя. Мой народ в это не верит.

— Правда?

— Ну да. Это же глупость, — испытующе сказал он. — Города не могут крутиться в небесах, как звезды.

— Крутиться! У твоего народа, может, и крутятся. Наши звезды никогда не изменяют своего положения. Они исчезают и появляются, но всегда на одном и том же месте.

— Исчезают и появляются?

— Я изменила свои намерения. — Алеата придвинулась еще ближе. — Давай. Можешь меня укусить.

— Может быть, потом, — вежливо сказал Эпло. — Что это значит — звезды появляются и исчезают?

Алеата вздохнула, прислонилась к двери и посмотрела на него из-под ресниц.

— Ты и этот старик. Вы здесь заодно, правда? Ты собираешься мошенничеством лишить моего отца состояния. Я скажу Калли…

Эпло шагнул вперед, протягивая руку.

— Не прикасайся ко мне, — приказала Алеата. — Просто поцелуй.

Улыбнувшись, Эпло опустил перевязанные руки, наклонился и поцеловал нежные губы.

Потом отступил. Алеата задумчиво смотрела на него.

— Ты не очень-то отличаешься от эльфа.

— Извини. Будет лучше, если я смогу использовать руки.

— Может быть, просто все мужчины таковы. Или это все поэты, которые кричат о пылающей крови, биении сердца, горящей коже. Ты хоть раз чувствовал что-нибудь подобное, когда был с женщиной?

— Нет, — солгал Эпло. Он помнил то время, когда это пламя было для него всем, и он жил ради него.

— Ну и ладно, — вздохнула Алеата. Повернувшись, чтобы уйти, она взялась за ручку двери. — Я устала. Если ты простишь мне…

— А как насчет звезд? — Эпло уперся рукой в дверь, не давая ей открыться.

Оказавшись зажатой между дверью и телом Эпло, Алеата взглянула ему в лицо. Он улыбнулся этим лиловым глазам и немного сильнее прижался к ней, намекая, что затягивает разговор только по одной причине. Алеата опустила ресницы, но продолжала наблюдать за ним.

— Вероятно, я недооценила тебя. Ну хорошо, если ты хочешь поговорить о звездах…

Эпло намотал прядь ее пепельных волос на палец.

— Скажи мне о тех, которые исчезают и появляются.

— Вот что… — Алеата ухватила прядь волос и потянула, привлекая его ближе к себе. — Они много лет сияют, потом темнеют и много лет остаются темными.

— Все разом?

— Нет, дурачок. Одни гаснут, другие загораются. На самом-то деле я немного об этом знаю. Этот развратный старый астролог, папин друг, может рассказать тебе больше, если тебя это действительно интересует.

Алеата посмотрела на него.

— Разве не странно, что у тебя волосы такие же, как у богини, только наоборот? Может быть, ты и есть спаситель — один из сыновей Матери Пейтин, который пришел спасти меня от моих грехов. Я дам тебе еще одну возможность поцеловать меня, если хочешь.

— Нет, ты сильно задела меня. Я никогда не буду таким.

Эпло свистнул почти беззвучно. Случайные намеки женщины слишком точно попадали в цель. Ему нужно было избавиться от нее и подумать. Тут в дверь поскреблись.

— Это мой пес, — сказал Эпло, убирая руку. Алеата поморщилась.

— Не замечай его.

— Это было бы глупо. Ему, наверное, нужно выйти.

Снаружи скреблись все громче и настойчивей. Пес начал подвывать.

— Ты же не хочешь, чтобы он.., э.., ну, ты понимаешь.., в доме.

— Калли сварит твои уши на завтрак. Забирай своего дурня. — Алеата открыла дверь, и пес ворвался внутрь. Прыгнув на Эпло, он уперся лапами ему в грудь.

— Эй, малыш! Ты меня потерял? — Эпло потрепал пса за уши. — Пойдем погуляем.

Пес встал на все четыре лапы и направился к двери, оглядываясь, чтобы удостовериться, что предложение сделано Эпло всерьез.

— Было приятно побеседовать, — сказал Эпло Алеате.

Она отодвинулась в сторону и встала в дверном проеме, заведя руки за спину.

— Мне было не так скучно, как обычно.

— Может быть, мы сможем еще поговорить о звездах?

— Не думаю. Я пришла к одному выводу. Все поэты — лгуны. Тебе лучше увести отсюда эту шарь. Калли не обрадуется ее завываниям.

Эпло пошел за ней, намереваясь добавить нечто насчет поэтов, но она захлопнула дверь перед ее носом.

Он повел пса наружу. Прошелся по открытому пространству вокруг увязшего корабля и остановился, глядя в солнечное небо. Он ясно видел звезды. Они горели ярко и ровно, без этого «мерцания», о котором пишут поэты.