Примечательно, что это историко-материалистическое обоснование необходимости уничтожения частной собственности в наибольшей степени отражает содержание той части (в новой публикации: IV части) первой главы «Немецкой идеологии», которая содержит очерк экономической истории (становления) буржуазного общества и которая, возможно, исходит главным образом от Энгельса.

Анализ двух работ Энгельса – «Коммунисты и Карл Гейнцен» и «Принципы коммунизма» – приводит к выводу, что в плане материалистического понимания истории они целиком опираются на содержание «Немецкой идеологии» и почти ничего существенно нового не добавляют. Вместе с тем материалистическое понимание истории, разработанное Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии» в порядке «уяснения дела самим себе», в этих работах Энгельса, как и в «Нищете философии» и других произведениях Маркса, выступает уже как средство теоретической борьбы, как теоретическое оружие партии.

Сопоставление «Принципов коммунизма» и «Манифеста Коммунистической партии» показывает, что в «Манифесте» роль материалистического понимания истории в обосновании программы коммунистической партии была значительно усилена. Если в «Принципах коммунизма» материалистическое понимание истории особенно заметно, непосредственно выступает в приведенном ответе на 15-й из 25 вопросов, то в «Манифесте» оно в такой же, если не в большей, мере пронизывает содержание двух важнейших, первых глав (из четырех). В отличие от «Принципов коммунизма» в «Манифесте» делается заметный шаг вперед и в разработке самого материалистического понимания истории.

В отношении «Манифеста Коммунистической партии», как и в отношении «Немецкой идеологии», существует проблема авторства: от кого исходит то или иное положение – от Маркса или от Энгельса. Однако применительно к «Манифесту» эта проблема значительно упрощается. Сопоставляя содержание «Немецкой идеологии», «Нищеты философии», «Принципов коммунизма» и «Манифеста Коммунистической партии», можно как-то дифференцировать вклады Маркса и Энгельса в развитие материалистического понимания истории после «Немецкой идеологии».

При этом, разумеется, мы не должны забывать указания Энгельса в его предисловии к английскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» 1888 г., что основная теоретическая концепция «Манифеста» принадлежит Марксу. «Хотя „Манифест“, – писал Энгельс, – наше общее произведение, тем не менее я считаю своим долгом констатировать, что основное положение, составляющее его ядро, принадлежит Марксу. Это положение заключается в том, что в каждую историческую эпоху преобладающий способ экономического производства и обмена и необходимо обусловливаемое им строение общества образуют основание, на котором зиждется политическая история этой эпохи и история ее интеллектуального развития, основание, исходя из которого она только и может быть объяснена; что в соответствии с этим вся история человечества (со времени разложения первобытного родового общества с его общинным землевладением) была историей борьбы классов, борьбы между эксплуатирующими и эксплуатируемыми, господствующими и угнетенными классами; что история этой классовой борьбы в настоящее время достигла в своем развитии той ступени, когда эксплуатируемый и угнетаемый класс – пролетариат – не может уже освободить себя от ига эксплуатирующего и господствующего класса – буржуазии, – не освобождая вместе с тем раз и навсегда всего общества от всякой эксплуатации, угнетения, классового деления и классовой борьбы»[228].

Энгельс выделяет здесь четыре элемента общественной структуры: способ производства – строение общества – политическая история – интеллектуальная история. Как мы уже видели, эта концепция по существу была выработана в «Немецкой идеологии». Там, если выбирать наиболее зрелый вариант, она была сформулирована в такой терминологии: производительные силы – форма общения – политическая надстройка – формы общественного сознания. Классическая формулировка этой концепции была дана Марксом в предисловии к «К критике политической экономии», где основное отличие от «Немецкой идеологии» сводится к определению второго звена: не «производительные силы – форма общения» и т.д., а «производительные силы – производственные отношения» и т.д., что является следствием и проявлением окончательного выделения производственных отношений из всей совокупности общественных отношений.

В «Принципах коммунизма» эта четырехчленная концепция не была представлена в полном виде. В ответе на 15-й вопрос Энгельс ограничился указанием на первые два звена, на соотношение между 1) производительными силами, способом производства и 2) отношениями, формой собственности, общественным строем, классовой структурой общества. В «Манифесте Коммунистической партии», напротив, представлены все четыре звена.

Различие между «Немецкой идеологией» и «Манифестом Коммунистической партии» состоит в том, что на место соотношения «производительные силы – форма общения», которое приблизительно эквивалентно соотношению «производительные силы – общественные отношения», пришло соотношение «производительные силы – производственные отношения». В «Немецкой идеологии» были уже все предпосылки для такого перехода, но сам переход совершен еще не был. Этот переход связан с четким различением производственных отношений и общественных отношений или, может быть лучше сказать, такой переход и такое различение взаимосвязаны и в известной мере эквивалентны друг другу. Заслуга этого перехода, составляющего следующий после «Немецкой идеологии» шаг в развитии, или по меньшей мере в уточнении, основной концепции материалистического понимания истории, принадлежит Марксу. Этот шаг можно датировать 1847 годом[229].

В «Манифесте Коммунистической партии» с большей резкостью, чем в «Немецкой идеологии», развита марксистская теория классовой борьбы. Здесь появляется формула: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов»[230]. Впоследствии Энгельс добавил к этому тезису весьма существенную, конкретизирующую его, оговорку.

Анализ «Манифеста Коммунистической партии» приводит к выводу, что практически все существенно новые моменты материалистического понимания истории исходят здесь от Маркса, и это лишний раз подтверждает фактическую точность свидетельства самого Энгельса.

К 1848 г. процесс становления марксизма как целостного специфически нового мировоззрения и как мировоззрения определенной политической партии – партии пролетариата – в общем завершился. Европейская революция 1848 – 1849 гг. явилась первой исторической проверкой марксизма, в том числе и материалистического понимания истории. Революция подтвердила правильность и вместе с тем показала необходимость дальнейшего развития марксизма, развития прежде всего его экономической теории.

«При богатстве и разносторонности идейного содержания марксизма, – писал В.И. Ленин в статье „Наши упразднители“ (1911 г.), – ничего нет удивительного в том, что… различные исторические периоды выдвигают особенно вперед то одну, то другую сторону марксизма. В Германии до 1848 года особенно выдвигалось философское формирование марксизма, в 1848-ом году – политические идеи марксизма, в 50-ые и 60-ые годы – экономическое учение Маркса… От совокупности исторических условий зависит преобладание интереса к той или другой стороне»[231].

В период до 1848 г., особенно в 1843 – 1846 гг. преобладало формирование философии марксизма и прежде всего материалистического понимания истории. В период революции 1848 – 1849 гг. на первый план выдвинулась разработка политического учения марксизма. Разработка материалистического понимания истории в это время не была непосредственной целью теоретической деятельности основоположников марксизма. Но само оно играло роль одной из главных теоретических и методологических основ дальнейшего развития марксизма.