Энгельс создал большое число работ по военной истории, в том числе целую серию статей для «Новой американской энциклопедии», охватывающую все основные этапы развития армии, военного флота, военно-инженерного дела с древних времен до середины XIX века. Откликался он и на все важные современные ему военные события, не только описывая их, но и выясняя их значение и место в общей эволюции военного дела и военного искусства. Этим он как бы вписывал все новые страницы в военно-историческую науку. По отбору и характеру использования фактического материала военно-исторические произведения Энгельса стоят на уровне работ самых видных современных ему буржуазных военных историков, а по своей методологии значительно превосходят их. Военные события трактуются в его произведениях с диалектико-материалистических позиций. В них была вскрыта глубокая внутренняя связь между гражданской и военной историей и тем самым ликвидирован типичный для буржуазной военной историографии разрыв между ними; были преодолены чисто фактографический подход к истории войн, а также идеалистическое толкование причин возникновения и исхода военных столкновений, успехов в военном деле, преувеличение роли полководцев, субъективизм и националистическое пристрастие в оценке различных армий и их боевых действий[587].

На конкретных исторических примерах Энгельс показал, как открытые Марксом и им социологические законы проявляются в истории эволюции вооруженных сил. Он раскрыл зависимость развития армии от экономического базиса, социальной структуры, а также политического строя того или иного общества, выяснил тесную связь между прогрессом военной техники и изменением военной тактики, роль в военной сфере народных масс и отдельных личностей, материальные и моральные факторы, обусловливавшие степень боеспособности той или другой армии, социальные и политические причины их расцвета и упадка. Крупнейшей заслугой Энгельса как военного историка было четкое уяснение связи различных этапов в эволюции вооруженных сил с различными ступенями общего исторического процесса, сменой общественно-экономических формаций, а также различных стадий в развитии каждой формации. Анализируя историю войн и армий в переходные эпохи – от античности к феодализму, во время ранних буржуазных революций, в период великой французской революции и наполеоновской империи, в странах Европы и Америки XIX века, переживших промышленную революцию, – Энгельс установил, что именно в эти переломные эпохи происходят особенно ощутимые перемены в военном деле, революционизируется весь способ ведения войны. Каждая социальная революция, знаменовавшая собой смену одного общественного строя другим или важную ступень в этом процессе, показывал он, приводила к коренным изменениям в составе и организации армии, в средствах и методах вооруженной борьбы. Энгельс объяснял эту закономерность прежде всего сдвигами, которые происходили в социальном составе общества. Тем самым Энгельс заложил научные основы периодизации военной истории и дал ключ к ее глубокой интерпретации, к пониманию ее места в общем историческом процессе.

Неустаревающее значение имеет прежде всего разработанная Энгельсом методология военно-исторических исследований. Однако и та конкретная картина, которая была нарисована в его специальных военно-исторических работах, в его статьях на текущие военные темы и в его письмах, не утратила до сих пор своей научно-исторической ценности, хотя отдельные фактические детали неизбежно были уточнены в ходе последующих изысканий.

Будучи теоретиками рабочего движения, Маркс и Энгельс первыми в исторической науке выяснили истинное место его в истории нового времени. Они создали методологические основы изучения истории освободительной борьбы пролетариата, поставив ее изучение на подлинно научные рельсы. Важнейшие положения марксистского учения в целом и в первую очередь теории научного коммунизма – выяснение всемирно-исторической миссии рабочего класса, значения его экономической, политической и идеологической борьбы, учение о пролетарской революции, о партии рабочего класса, обоснование принципов интернациональной пролетарской солидарности, разработка позиции пролетариата в крестьянском и национальном вопросе, выяснение значения его борьбы за демократию и мир и т.д. – явились одновременно научными критериями, помогающими осмыслить историю рабочего движения, различные ступени его развития. В то же время и сам опыт пролетарской борьбы являлся главным источником для теоретических обобщений, требовал постоянного обращения к нему ради разработки и совершенствования революционной теории. Все это – равно как задачи практического руководства деятельностью пролетарских организаций – заставляло Маркса и Энгельса постоянно заниматься рабочим движением как в теоретическом, так и в историческом плане.

Роль Маркса и Энгельса в разработке этой отрасли исторического исследования была особенно велика уже потому, что ни одна из других областей истории не подвергалась таким злостным искажениям со стороны буржуазных авторов, как история борьбы пролетариата. Фальсификацией истории рабочего движения занимались и полицейские провокаторы, вроде небезызвестного организатора кёльнского процесса коммунистов Штибера, и клеветники типа Фогта, и буржуазные профессора – катедер-социалисты и им подобные (Л. Брентано, Г. Адлер и др.), и реформисты (Дж. Хауэлл), и авторы, освещавшие историю Интернационала и других рабочих организаций в анархистском духе (Дж. Гильом, Л. Эритье). Даже простое воспроизведение подлинных фактов в этой области в противовес буржуазным измышлениям имело большое значение. Но Маркс и Энгельс были не просто летописцами рабочего движения. В их трудах оно предстало в теоретически осмысленном виде, была раскрыта глубокая внутренняя связь его с другими социальными факторами, его влияние на общий ход истории.

Личный вклад Энгельса в эту область исторической науки необычайно велик. Еще в своей книге «Положение рабочего класса в Англии» Энгельс на примере самой развитой из тогдашних капиталистических стран показал различные исторические фазы, через которые проходит борьба пролетариата против капиталистов, от стихийных проявлений протеста, вроде разрушения машин, до организованного сопротивления капиталистической эксплуатации путем устройства стачек, создания и развертывания деятельности профессиональных союзов и т.д. Здесь же Энгельсом была дана характеристика чартизма – первого широкого политического движения пролетариата. Анализ этих ранних форм пролетарской борьбы, непосредственно предшествующих началу распространения марксизма, имел большое значение для уяснения не только истории английского рабочего движения, но и для понимания общей стадиальной закономерности его развития в целом, для уяснения тех общественных условий, которые определяли эти стадии. К истории чартизма Энгельс обращался и позднее, о чем свидетельствует составленная им в середине 80-х годов «Хронология чартистского движения»[588].

Энгельс был первым историком чартизма, раскрывшим его истинный характер и революционную сущность. В чартизме он увидел более высокую ступень классовой борьбы пролетариата по сравнению с организацией стачек и союзов. Это движение, указывал он, охватило всю страну, приобрело национальные масштабы. Чартистское движение Энгельс рассматривал как концентрированную форму оппозиции рабочего класса буржуазии прежде всего потому, что оно направляло сопротивление рабочих масс против политического господства капиталистов. Он писал, что в чартизме «против буржуазии поднимается весь рабочий класс, нападая прежде всего на ее политическую власть, на ту стену законов, которой она себя окружила»[589]. Перенесение борьбы с буржуазией на политическую арену Энгельс считал бессмертной заслугой чартистов. Он видел в этом проявление подлинно революционных тенденций английского пролетариата и поэтому в последующие годы, после упадка чартизма и возобладания реформистского влияния, отводил такое большое место в борьбе за преодоление этого влияния возрождению чартистских традиций. С другой стороны, слабостью чартистского движения он считал его теоретическую незрелость, отсутствие понимания связи между борьбой за политическую власть и задачами социалистического преобразования общества. Объективная социальная тенденция чартизма к разрушению капиталистического строя не приобрела у большинства участников движения сознательного уяснения его социалистических целей. Такое сознание, однако, могла дать рабочим только теория научного коммунизма.