Пусть не можем остаться — дома ведь животина не кормлена, честно-честно, — но горячо поблагодарим за гостеприимство, заодно воздадим похвалу поварам за прекрасный ужин и отметим великолепно сервированный стол.

— Рассчитываю на соответствующий подарочек, hermanito, — сказала Баста на прощание. Они с Ираидой Владимировной стояли на крыльце, и мама Мэла куталась в ажурную шаль с кистями.

— Не лопни от жадности, — парировал Мэл. — Придавит подарочек-то.

— Не волнуйся, донесу, — отозвалась сестрица. — Люблю, когда поувесистее.

Мэл помог мне усесться в машину, а потом подошел к маме… и поцеловал в щеку — быстро, по-мужски кратко. И пока за "Турбой" не закрылись ворота, Ираида Владимировна с Бастой стояли на ступеньках крыльца.

Айва Влашек в последний раз посмотрелась зеркало. Отражение повторило жест, поправив складки халата — приталенного, с глубоким треугольным вырезом, вышитым воротником и длинными рукавами, разрезанными почти до проймы.

Атлас, бархат и крученая золотая нить. Роскошно.

Удовлетворившись придирчивым осмотром, женщина взялась за ручку двери. Пусть не получится, но попытаться стоит.

Супруг просматривал бумаги за столом и делал пометки на полях. Он и в прежние времена задерживался в кабинете допоздна, а теперь и подавно не торопился спать. И стимуляторы принимал чаще и в больших дозах, иначе не выдержать ритма. Иначе жизнь убежит далеко вперед, и не догнать ее, как ни разгоняйся.

Муж взглянул на вошедшую и снова обратился бумагам.

Айва расположилась в кресле, расправила халат. В свете лампы лицо сидящего казалось выточенным из камня. Она часто испытывала гордость оттого, что с годами супруг не расползся медузой, уподобившись прочим чинушам.

Любила ли она мужчину, сидящего перед ней? Уважала, упивалась превосходством, когда удавалось помыкнуть им. Побаивалась. И ни разу не пожалела о выборе, сделанном почти двадцать лет назад. Их брак оказался выгоден обоим: невеста принесла родовитость и известную фамилию, а жених вложил в семейную копилку упорство и недюжинный ум.

Айва никогда не задумывалась над тем, противна ли мужу как женщина, и устраивает ли его интимная сторона жизни. Достаточно смежных комнат и двух-трех визитов супруга на её половину. За месяц.

Влашек не отличался словоохотливостью. Мало говорил, но много делал. Настоящий мужчина, как считала Айва. Супруг заслужил министерский пост по праву, а вместе с ним и она. Это их общая победа. И девчонка-выскочка, с существованием которой женщина давно смирилась, не при чем.

Старшая дочь мужа от первого брака. Как мудрая жена Айва согласилась — что было, то прошло. Супруг признал ошибки молодости, но и от дочери не отказывался. Объяснил однажды, что поддержка девчонки важна для карьерного роста, и более не возвращался к теме. И вдруг выяснилось, что его дочурка, каторжанская язва, устроилась лучше некуда. И слепота оказалась не вечной. Айва, конечно, знала, что девчонка спуталась с сыном начальника ДП, но не верила в серьезность и долговечность скандальных отношений, о которых шептались все, кому не лень. А сегодня поверила. Соплюшка незаслуженно пользовалась благами, которые должны принадлежать другим по праву рождения. Да и вела себя дерзко, вызывающе.

Влашек отложил перо и посмотрел на жену. Стопроцентное зрение — и линзы не нужны.

— Что-то случилось?

Он не любил долгие предисловия.

— Мне пришла в голову отличная мысль. Младший Мелёшин может стать достойной партией для Онеги.

— С ума сошла? У меня договоренность с Рублей.

— Опять этот Рубля… Он сегодня помнит, а завтра забыл. Сам подумай, кто ей светит? Двоюродный безродный племянник из провинции, о котором никто не знает. А Мелёшины — сила. Подмяли под себя закон и порядок, держат всю страну в кулаке. Это блестящая партия. Самая лучшая.

— Тебя не беспокоит, что ей всего лишь пятнадцать? — усмехнулся супруг.

— Скоро исполнится шестнадцать. Достаточно объявить о намерениях, а там недалеко и до совершеннолетия.

— Дорогая, до этого счастливого времени остались какие-то жалкие четыре года. Младший Мелёшин ждать не будет.

— Это же нонсенс! — вскочила и заходила по комнате Айва. — Неужели их семья примет девку с порченой биографией?

— Эта девка — моя дочь, — ответил холодно супруг.

Вот, значит, как заговорил. А не далее как год назад оправдывался, когда привез ее в столицу. Девчонка быстро освоилась и отхватила солидный куш. Может, женщинам в их в роду судьбой написано привораживать перспективных да видных? Правда, они и теряют своих мужчин быстро.

— Неудачно складывается… Будь ей хотя бы восемнадцать… — бормотала Айва, и тут её осенило: — Можно воззвать к праву преемственности! Когда старшая из дочерей умирает накануне свадьбы, суженый обязан жениться на следующей по старшинству сестре!

— Это право давно устарело, — напомнил Влашек. — Сейчас не те времена и не те нравы.

— А если…

— Никаких "если". У меня договоренность с Мелёшиными. Они примут её.

— Ах, вот как! — воскликнула, не удержавшись, Айва. — Ублюдочного выкормыша пристраиваешь? А подумал ты, что произойдет, когда она в силу войдет? Она же из младшего Мелёшина веревки вьет. Как нашепчет, так он и сделает. И всю нашу семью сгноит — из-за злобы, из-за ненависти. Видел, как смотрела на меня? Волком! Не наша она, не наша. И никогда ею не станет. А как войдет в клан Мелёшиных, так и вовсе отречется от тебя. Своими же руками потопит. Тогда уж ты не нужен ей будешь. А у нас дети малые… Кто их защитит?

Расхаживая по кабинету, женщина не заметила, как муж поднялся и навис над столом.

— Молчать! — рявкнул он, и Айва подскочила от неожиданности. — Иди спать. Мне нужно работать. И забудь о том, что наговорила. Побереги нервы.

Она не осмелилась возражать и вышла из кабинета, притворив за собой дверь.

Влашек сел в кресло и взялся за перо, но рабочий настрой безнадежно испортился. Он повернулся к ночному окну, в котором отражалась комната и он сам.

Вот ведь балаболка. Еще на обеде Влашек понял: жена что-то задумала. Ни черта не соображает бабенка в политике, а туда же лезет. И язык без костей. С легкостью замолол о давно почившем праве преемственности обязательств. До чего у неё просто решается: неугодна — значит, умертвить. Змеиная кровь, чтоб её.

Младший Мелёшин — не теленок, которому любую девку подсунь, и он разницы не заметит. Да и с Рублей нельзя ссориться, а за четыре года много воды утечет. К тому времени Мелёшин-старший будет с двумя внуками нянчиться — с такой-то прытью, как у младшего.

Ой, как я боялась. Завтракала и боялась. Полола грядки в оранжерейном боксе и боялась. Писала реферат и боялась. И когда любила Мэла, не могла выбросить из головы знаменательную дату. Предстоящее мероприятие стало занозой, не дающей покоя. Меня пугало присутствие многочисленной родни Мэла на торжестве.

На банкете в честь юбилея самого старшего Мелёшина соберется весь клан: ныне здравствующие члены семьи, включая детей. Фамилия, запустившая щупальца в политику, во власть и в деньги. И Мэл — ее часть. Нужно срочно повторить конспекты по запутанным родственным связям рода Мелёшиных.

После экспромтного визита в родительский дом настроение Мэла заметно улучшилось. Он сыпал шутками, подтрунивал надо мной, потакал капризам и капризикам. Забыл о вспыльчивости и демонстрировал неисчерпаемое великодушие. А мой настрой потихоньку опускался к отметке "ноль" и, преодолев её, пополз ниже. Юбилей самого старшего Мелёшина неумолимо приближался. Трясучка охватила организм.

Мэл озаботился выбором подарков, отстранив меня от участия.

— Не волнуйся, у меня всё на мази, — заверил, когда я предложила обсудить животрепещущую тему.

Ну и ладно. Пусть решает самостоятельно. Ему виднее, что дарить.

В итоге Баста получила машину, упакованную в прозрачную пленку и перевязанную большим, переливающимся на солнце бантом. Это "Торнадо", — пришла я к выводу, наблюдая с ошалевшим видом, как подарок выгружают из трейлера и ставят на лужайку перед домом. А когда до именинницы, а заодно и до меня дошло, что автомобиль полностью съедобен, наша психика подломилась.