Футляры с драгоценностями я отдала самому старшему Мелёшину, попросив о сохранности. Так мне будет спокойнее. Константин Дмитриевич согласился, но на будущее порекомендовал приобрести вместительный и надежный сейф.

— С запасом, — сказал с легкой улыбкой, а я чуть не подавилась языком.

Господи, прошу, поверни время вспять. Хотя бы на полгода назад.

Но время неумолимо текло, причем в одном направлении.

В алой зоне появился и распорядитель свадебного банкета, он же распорядитель гражданской церемонии. Очень энергичный, плотно сбитый мужчина средних лет. Бек Чубук-Заревич. А что? Вполне. Живут же люди с такими именами и фамилиями, и ничего.

— Бек. Просто Бек, — склонился мужчина к моей руке. — Я не так уж стар, чтобы добавлять отчество к имени.

Зинаида Никодимовна кашлянула со строгим видом, но распорядитель не смутился и объяснил, с какой целью, собственно, приехал в поместье. Оказывается, свадьба — не только праздник. Это работа. И мне предстояло потрудиться, как и Мэлу.

Прежде всего, Бек рассказал о гражданской церемонии и для наглядности нашел в атласе архитектурных чудес столицы Городскую управу. Здание, окруженное каймой искусственного канала, напоминало цветок лотоса. У меня закружилась голова от подробностей, в коих распорядитель описывал последовательность операций: как правильно выйти из лимузина; куда меня проводят для последних приготовлений; с какой скоростью переступать ногами, чтобы не упасть в объятия жениха прежде, чем доиграет музыка; как принимать поздравления непосредственно в управе, а затем в банкетном зале, куда пожалует основная часть гостей; как благодарить за внимание к первому в нашей совместной жизни торжеству; сколько официальных фотографий будет сделано; каковы протокол свадебного банкета и содержание меню.

Таким образом, чтобы не ударить в грязь лицом перед общественностью и достойно войти в семью Мелёшиных, надлежало постараться. Хотя бы для того, чтобы не разочаровать маму Мэла, уделившую близящейся свадьбе немало сил и времени.

Однажды перед завтраком у меня состоялся приватный разговор с самым старшим Мелёшиным. Если Вадим отчалил на восток страны, можно ли вручить Зинаиде Никодимовне приглашение на свадьбу? Ведь место гостя всё равно пустует.

— Очень хочется видеть её в числе приглашенных, — добавила я.

Константин Дмитриевич не стал спорить и пообещал уладить шероховатости в кратчайшие сроки. В тот же вечер я отдала компаньонке именную пластиковую карточку с амурами. Поначалу женщина категорически отказалась. Я было подумала, что она заподозрила меня в жалости, ведь получить приглашение за пару дней до свадьбы — моветон.

— Единственное, о чем сожалею — это о том, что мы познакомились всего лишь месяц назад, — внушала я. — Но благодарю судьбу за наше знакомство, пусть и запоздалое. Буду безмерно счастлива видеть вас на свадьбе.

Занятия психологии не прошли даром, и Зинаида Никодимовна, уступив напору, со вздохом приняла приглашение. Как оказалось, она переживала не о дурных манерах, а об унылом позоре в своем старушечьем наряде. И опять я заверила компаньонку, что "усё будет в лучшем виде".

Мне пришлось прогулять занятия накануне свадьбы, дабы в косметическом салоне довести тело до совершенства. Тоска зеленая, в общем. Утром, по пути в салон, я попросила водителя завернуть к институту.

Мэл ждал на крыльце. Охранник затормозил на ступеньках, переминаясь в ожидании.

— Вот, — протянула я папку. — Извини.

— Почему? — спросил Мэл, сворачивая в трубочку проект договора.

— Подписав, я признаю, что не доверяю тебе. А я верю. И если когда-нибудь наступит момент, когда мы… когда ты и я… Значит, это судьба. Я отпущу… отдам, всё, что потребуешь… Гош, я не претендую. Мне не сытая жизнь нужна, а ты, понимаешь?

Мэл смотрел на голубей, пьющих из лужи, и хмурился.

— Нет, не понимаю. Одно другому не мешает. Этот договор гарантирует стабильность и защитит.

— От кого? От тебя?

— От несправедливостей этого мира.

— Не волнуйся, я справлюсь. И не подпишу, потому что верю в тебя. Но, выходит, ты не веришь мне. Свидетельства о браке недостаточно, и ты хочешь подстраховаться.

— Черт, Эва, нет же! — взъерошил волосы Мэл. — Ну, почему, ты такая сложная?

— Да, сложная. Тогда зачем подписывать? Для галочки, потому что принято в твоем кругу?

— Потому что может случиться так, что я умру раньше тебя. И с чем ты останешься? С чем останутся наши дети?

— Об этом в договоре не упоминается, — растерялась я. — То есть, как умрешь?

— Значит, ты не дошла до нужного раздела, — усмехнулся он. — В нем оговариваются условия наследования в случае скоропостижной кончины, если отсутствует завещание.

Не сдержавшись, я дернулась, чтобы обнять Мэла, и он взял мои руки в свои.

— Никаких смертей, слышишь? Скоропостижных, запланированных и так далее. Ни раньше, ни позже. Не смей оставлять меня.

— Эва, не плачь… Ну вот, завтра свадьба, а у невесты опухший нос… Смотри, нас снимают репортеры.

Уговоры не помогли, и Мэл потянул меня за колонну, подальше от прицелов видео- и фотокамер.

— Где у тебя платок?

— Не знаю… не помню… в сумочке, наверное…

Он долго рылся в сумочке, невнятно ворча, прежде чем протянул искомое.

— Спасибо, — высморкалась я.

— Ох, Эва, Эва… Ладно, поговорю с отцом. Объясню ему, но не уверен, что он поймет.

— И тогда свадьба отменится?

— В твоих глазках сверкнула надежда, — улыбнулся Мэл. — Не рассчитывай. Без договора в спорных ситуациях придется брать за основу гражданский кодекс.

— Собрался спорить в суде о пригоревшем омлете? — возмутилась я, забыв о слезах.

— Всё-всё, я понял, Эвочка. Степень пригорелости омлета будем осуждать в тесном семейном кругу… Так-с, значит, сегодня у нас по плану мальчишник. А у вас?

— А у нас девичник, — шмыгнула я носом.

— Ты же говорила, что проведешь вечер дома, то есть у деда, — удивился Мэл.

— Говорила. А теперь передумала.

— И куда? В смысле, с кем?

— Не всё ли равно? Это моя последняя незамужняя вечеринка. Кстати, помнишь о звонках?

Неделю назад мы договорились, что в последние сутки перед свадьбой наступит зона телефонного молчания. То есть Мэл и я временно забудем друг о друге. Для остроты ощущений, так сказать.

— Помню, — ответил Мэл неохотно. — Скажи хоть, где планируешь повеселиться?

— Не знаю. Определимся по месту.

— С Афкой?

Я кивнула.

— Ладно. Это мы решим, — пробормотал он и прикоснулся губами к моей лапке. — Ну, бывай, что ли, невеста?

— Увидимся, женишок, — послала я воздушный поцелуй, а Мэл поймал.

После разговора о брачном контракте с моих плеч упал тяжкий груз. Я и не заметила, что порхаю, беспричинно улыбаюсь и напеваю. И вдруг остро почувствовала, что мне не хватает Мэла, что все эти дни мне не доставало его присутствия. Черт, и зачем я согласилась на телефонное молчание? "Эклипс" не добрался до салона, а мой палец успел раз десять потрогать значок вызова. Желание увидеть лицо Мэла на экране и зацеловать на расстоянии росло как на дрожжах. Вместо этого я выбрала веселую рожицу, складывающую губки бантиком, выставила число повторов — сто, интервал отправки — две секунды и выбрала в меню: "Отправить". Ну, и пусть проиграла сразу же. Зато счастлива!

Мэл собрался оторваться в "Вулкано", а мы — чинно и благородно — в "Инновации". Мы — это я, Аффа и Вива. Стилистка, изменив принципу несмешиваемости личного и делового, решила расслабиться. Ведь завтра предстоял насыщенный и трудный день. Я пригласила и Басту, но, узнав о дэпах в качестве надсмотрщиков, та кисло отказалась, извинившись.

— Достали они меня. Превратились в ежедневный непрекращающийся кошмар, — объяснила сестрица Мэла причину отказа. — Сочувствую тебе. Ни стриптизера, ни раздеваний на спор, ни купаний в фонтане из шампанского.