— Как думаешь, отец знал, что мама — дочь Тэгурни? Вдруг он женился на ней с умыслом, чтобы выведать секреты? Рассчитывал узнать, кто поставляет золото контрабандистам.

— Интересная версия. Разведчик в тылу врага получил задание охмурить дочь лидера повстанцев. Вряд ли. Куда проще завербовать шпиона из числа переселенцев или осужденных, чтобы тот втерся в доверие. А твой отец… Молодой здоровый мужчина… Длительная командировка вдали от дома… Так что я не удивляюсь их браку.

— Намекаешь, что она решила воспользоваться шансом и соблазнила его? Рассчитывала уехать на Большую землю, забеременев? — спросила я агрессивно. Нет, маме чужды притворство и лицемерие. Она любила моего отца.

— Конечно же, нет. Пойдем, — Мэл заставил меня лечь в кровать и устроился рядом. — Эвка, если ты сейчас же не закроешь глаза, то я… Выйду в коридор и закричу на весь дом: "Люди! Эта девушка только что обесчещена мною!"

Я фыркнула.

— А затем джентльмен встанет на одно колено и предложит руку и сердце скомпрометированной леди, — расписывал Мэл перспективы. — А леди, чья репутация окажется с душком, придется принять предложение. Так что поскорее засыпай.

Мэл ушел под утро, когда на меня навалились десятые сны. В них я взбиралась по горным кручам с риском улететь в пропасть, а спину оттягивал рюкзак с кусками самородного золота.

Мэл дал выспаться после бессонной ночи. Будильники не тревожили, горничные не беспокоили, Коты не терроризировали голодным мявом, а дрыхли на соседней подушке.

После утренних омовений я самостоятельно спустилась вниз, но была перехвачена зорким дворецким. Он, поклонившись, сообщил, что Мэл в библиотеке.

Современные дворецкие соответствуют эпохе. В былые времена они расхаживали в ливрее, чулках и париках, а теперь — в костюме и с галстуком. Правда, возрастная планка не изменилась.

Мэл склонился над столом и разглядывал с лупой карту мира, а точнее, западное побережье страны. Кот, следовавший за мной по пятам, запрыгнул на стол.

— Поросенок, — заметил Мэл. — Опять влез грязными лапами в приличное общество.

Усатый проигнорировал и ляпнулся на бок, закрыв телесами восточную часть отчизны.

— Смотри, Эва, темно-зеленые участки — это леса, — водил Мэл по карте тупым кончиком пера. — Участки посветлее — поля, степи. Видишь параллельные черточки? Это болота. Коричневое — горы, белое — ледники. Магнитная — вот здесь, — обвел он маленький пятачок. Тут — Березянка. Это пятнышко — Няша-Марь. И Русалочий по соседству. А Родниковое растянулось вдоль моря. Заметь, между ними приличные расстояния.

Меня заинтересовала Магнитная. Клочок земли на карте, а в действительности леса, болота и предгорья. Возьму и напишу маме, и не буду испрашивать разрешение у отца. Кто он такой? Хладнокровный и расчетливый сукин сын, охмуривший дочь знаменитого Камила Ар Тэгурни. Интересно, у мамы есть sindroma Gobuli[26]?

Кот с ленцой посматривал, как кончик пера елозит по карте, а потом очнулся и пошерудил лапой, сделав вид, что на самом деле он до невозможности игручий и вообще, добрый и пушистый. А вчера ощетинился на самого старшего Мелёшина из-за эмоций, бьющих через край. Со всеми бывает, даже с Котами.

Завтрак стал поздним. Оказалось, Константин Дмитриевич уехал в город рано утром, чтобы встретиться с одним человеком и уточнить кое-какие детали. Причем речь шла обо мне, вернее, о корнях рода Тэгурни.

— Твой дед — геолог. Каким образом он стал членом Высшего правительственного суда? — спросила я по пути к ежевичнику.

— Вторая его специальность — юриспруденция. После висоризации дед увлекся адвокатской практикой, долго работал государственным обвинителем, был прокурором, а потом судьей.

— Он выносил приговоры и отправлял на побережье?

— Нет. Туда ссылают, в основном, политических, а дед избегал браться за такие дела.

Как и пообещал Мэл, в ежевичнике до сих пор зрели ягоды, и мы выползли из него, объевшись, с синими губами и языками.

— Гош, твой дед не просто богат. Он неприлично богат, — пришла я к выводу, когда мы отправились к конюшне. — Он нашел сундук с драгоценностями?

Мэл хмыкнул:

— Дед вовремя попал в струю. Для освоения месторождений правительство привлекало частный капитал, потому что не хватало собственных средств. Дед скупал акции. Вкладывал инвестиции в предприятия, оказавшиеся прибыльными.

Говори уж прямо. Инвестиции принесли сверхприбыли. Странно, почему в поместье не простроили вертолетную площадку. Зато конюшня — подтверждение того, что людям некуда девать деньги.

Самый старший Мелёшин держал лошадей ради удовольствия. Три коня и пять кобыл, одну из которых выгуливали рысью по кругу в загоне. Мэл предложил мне прокатиться верхом, но получил категорический отказ.

— У твоего деда работают люди с побережья? — полюбопытствовала я, когда мы дошли до пруда.

— Так и знал, что спросишь. Нет, не работают. Представь, Эва, если в первые годы с побережья приезжали в лучшем случае сорок человек, то сегодня их количество ненамного увеличилось. Максимум шестьдесят. Их распределяют согласно списку о потребности. В госпитали, например…

— Или на обслуживание горна, — вставила я.

— Или в институт, — согласился Мэл. — От силы пять-десять человек выделяют в категорию прислуги. А вокруг города пять закрытых зон, и в каждой — несколько десятков домов. Вот и посчитай, какова вероятность встречи с жителем побережья в доме моего деда.

На пруду нашлась кандейка, а в ней — удочки. Мэл накопал червяков, вознамерившись поймать как минимум приличного карася, а как максимум — связку. Но рыбалка не пошла.

— Или вся рыба уснула, или всех карасей повыловили до нашего прихода, — пояснил он раздраженно, складывая удочку.

На самом деле терпение Мэла не позволяло ему застывать в неподвижности, следя за поплавком, дольше пяти минут.

— Твой дед — висорат. У него есть какой-нибудь дар? — поинтересовалась я, когда мы добрались до "развалин" рыцарской крепости.

— Есть. Он чувствует правду и ложь, — сказал Мэл. — Поэтому в его активе ни одного проигранного дела.

Замечательно. У самого старшего Мелёшина было предостаточно времени, чтобы просканировать лживую крыску вдоль и поперек.

— Почему интересуешься дедом? — спросил Мэл, помогая взобраться на высоту четырех метров. Пиратская хижина покоилась на мощных ветвях древнего бука. Через листву хорошо проглядывались дом, дорожка через парк к запасным воротам, флигель и гараж. В небе с клекотом кружила пара коршунов.

Не знаю, что ответить. Наверное, подсознательно ищу оправдания самому старшему Мелёшину. Вчера на пике эмоций я провела знак равенства между известной фамилией и репрессиями на побережье. Понятно, что дед Мэла рассказывал факты, почерпнутые из архивов, но в моих глазах он стал олицетворением власти, загнавшей людей в кабальные условия. Дети, внуки и правнуки ссыльных по сей день продолжают отвечать за мятеж полувековой давности. Разве справедливо?

День прошел в тревожности. Вроде бы тепло и солнечно, Мэл знакомит с поместьем, близость леса не колет глаза, Кот не отлипает, бегает следом. Отрешись от дум мирских и развлекайся. Но меня грызло ожидание второго разговора, отчего знакомство с комнатой Мэла прошло вскользь.

Ничего необычного. Всё та же идеальная обстановка. Всё та же мебель из благородных пород дерева. Балкон с плетеным креслом. Одна стена комнаты оклеена плакатами рок-групп, но без фанатизма, а в качестве спокойной констатации факта увлечений взрослого человека. Дартс на двери в ванную, и по центру — фотография, распятая дротиками. Правда, Мэл не дал мне присмотреться и изъял фотку, изорвав в мелкие клочки. Как я ни упрашивала, он не признался, чье лицо изрешетили острые иголки. На полочке — книги разнообразной тематики. Больше всего мне понравились атласы различных уголков мира. Изображение увеличивалось и смещалось движением пальцев. Пятисекундная выдержка превращала снимки в короткие видеоролики с иллюзией звуков и запахов.