— Не захочу, — с придыханием вымолвила я.

— Вы не видели всего.

Я видела, как Луан не пустили на корабль.

— Можно ли вас попросить об одном одолжении? — спросила я. Мне понравилось, как разборчиво я отчеканила каждое слово.

— О каком же?

— Верните мою подругу. Её зовут Луан.

— Подругу?

— Служанку, — уточнила я.

— А почему она не с вами?

— Её не пустили… ваш посол… не пустил. И консул.

— Если я её верну, — предупредительно сказал князь, — вы обещаете не рвать на себе одежды, живя здесь?

— Обещаю, — и я не врала, а ручалась. — Я готова пообещать что угодно, но прошу, пожалуйста, верните её. А консулу скажите, что я его ненавижу!

Дерр Ѯрехдовор впал в задумчивость, предложение было необоснованным, и я знала, что по сути не имею права чего-то просить. Ответ князя пришёл вместе с ветром, завывающим под крышей. Посыпался снег.

— Скажу по своему опыту, в одиночестве легче найти новых друзей.

— Она — мой единственный друг.

— Вы так отчаянно настаиваете… Так уж и быть, одну просьбу я выполню, — сдался князь.

— Одну?

— Я пошлю за вашей Луан. Не знаю, найдут ли её мои люди, но есть надежда, что вы увидитесь. С другими просьбами будьте осторожнее, — он повёл указательным пальцем, — ваша ненависть должна исчезнуть, вы начинаете новую жизнь, зачем вам старая?

Я была категорически против новой жизни, меня и старая жизнь вполне устраивала. Но утешаясь хотя бы согласием князя поискать Луан в Аргелайне, я не рискнула ни спорить, ни показывать свою гордость, побоялась даже дышать. Такой человек, как дерр Ѯрехдовор, наверное, умеет менять свои решения.

— Спасибо, — сказала я, благодарность эта припозднилась на секунду-две, но дерр Ѯрехдовор тепло принял её, улыбнувшись.

— На смертном одре я сам скажу вам спасибо, — он потрепал оторочку на моей шубке, словно проверял, хорошо ли она защищает от холода. «Если он думает обходительностью завоевать меня, он дурак!», но я не могла ни признать, что дерр Ѯрехдовор учтивее и цивилизованнее прочих вольмержцев, его располагающие манеры достойны Эфилании, что неудивительно, ведь он жил в Амфиктионии, по собственным словам.

Общение с ним давалось легче.

— Когда свадьба? — спросила я.

— Вы так торопитесь?

— Я хочу подготовиться.

— У вас будет время подготовиться, дорогая. — Он вскинул голову, ища на небе что-то вроде знака. Солнце клонилось к обеду, периодически выглядывая из-за махровых облаков. — Вот-вот вернётся посол и мы спустимся в долину.

— Почему меня отправили в Вольмер? — устало заняла паузу в разговоре. Этот же вопрос я задавала Серджо, но учитель приписывал мою судьбу политическим играм.

— Что?

— Почему именно Вольмер?

— Вы спрашиваете, для чего вы находитесь в Вольмере, или почему Вольмер был предназначен вам с самого вашего рождения? Мне казалось, на первый вопрос я ответил. Вы здесь потому, что выходите замуж.

— Я про второй…

— О, этот вопрос лучше!

— И вы на него не ответите?

Дерр Ѯрехдовор сделался суровым, как край, где он жил.

— Судьба хитра, как горный сокол, проникнуть в её планы мне, смертному, не по силам, слишком я стар, чтобы взлететь до её небес! Хм. Кто летает наравне с ней? Есть некто… его зовут Формовщик. — От меня не укрылось, как напряглись его дряблые скулы, а голубая вена выступила на виске. — Я не знаю, как объяснить. Ему под силу ответить на ваш вопрос, потому что он умеет отгадывать загадки судьбы. Но не мне. Я плохой разгадчик.

— Я могу с ним поговорить? Кто он такой?

— Успеете, — отказался князь. — У нас говорят, кто пытается обогнать солнце по небосводу, никогда не достигнет горизонта.

А я слышала другое: если говоришь, что успеешь, то не успеешь никогда. Во дворце я мнила, что успею принять решение. Его приняли за меня. На летающем корабле распланировала побег, и не вышло.

Чёрная тень промелькнула на краю глаза. Квело хрустнул снег. К нам выкатила туша Толстого Шъяла в зимних одеяниях с меховой опушкой, располневшая на три гефара[1]. Старый князь перекинулся с послом словами на Солнечном Наречии, из которых я поняла только «дерр Ѯрехдовор», последний выкинул отмахивающий жест и Шъял спрятался за стенкой феноменально шустро для своей комплекции.

— Вам приготовили лодку, — перевёл князь.

Я потеплее укуталась в шубку.

— Хорошо…

Приобнимая её, старик тронулся в путь.

— Что же до Формовщика, — прибавил он вдовесок, задержавшись на полпути, — вам лучше побеседовать с кем-то другим. Ведь сколько о нём существует мнений… и что он бог, и что воплощение Солнца, и что он пророк из ваших эфиланских легенд, или по крайней мере, бессмертный дух. Что из этого правда? Что из этого ложь? Его истинный облик знает один человек, его ассистентка, но её нелегко разговорить даже мне. Вы, должно быть, уже знакомы с Эшрани из Нарт-Юно?

___________________________________________

[1] Гефар — весовая мера, равная 5 кг.

ЭШРАНИ

Хронометр: второй день месяца Первых Ветров, девятьсот двадцать первый год от Эпохи Забвения, четыреста пятидесятое Затмение по календарю Вольмера.

Синхронизация с Нарт-Юно. Резкий энергетический импульс в правом отделе сердечника. Новый пункт в списке. Разрешение получено.

Эшрани, работая с воспоминаниями, вложенными перед прибытием в Вольмер, и ощутив прилив апейрона в механические вены, безошибочно вычислила, какая из одинаковых комнат княжеского крыла принадлежит слугам, а какая — Арбалотдору дерру Ѯрехдовору. Её новый подопечный с неприсущей для смертных пунктуальностью ожидал её, отдыхая в кресле у бревенчатого окна и покуривая смесь. Не то чтобы она волновалась за его здоровье, но Формовщик наказал ей присматривать за больным князем, и вряд ли что-то вдыхаемое, кроме воздуха, могло пойти Арбалотдору на пользу. Но старец, видимо, так не считал, на удивление живой и подвижный в свои семьдесят пять. Люди его здоровья редко доживают и до пятидесяти, они не следят за быстро ржавеющим механизмом и в самый неподходящий момент он выходит из строя. Кто бы не сконструировал Арбалотдора в утробе матери, это был гений или счастливчик.

— Вас до сих пор посещают видения? — Она перешагнула порог опочивальни и велела затворить двери. Её бывший коллега никогда их не закрывал, а зря, он не имел понятия, как смертные любят слушать и наблюдать.

— Ерхорунна Эшрани. — Его губы смежились, выпустив кольцо дыма, глаза внимательно наблюдали, как оно вращается, словно шестерёнка. — Я давно не видел вас. Стоит признать, я рад нашей встрече. Тот, прошлый лекарь, увы, кроме лекарского дела похоже не знал ничего, и как собеседник, и как советник был невосполнимо глуп.

— Его механизм сломался, — сказала Эшрани, в известной степени согласная насчёт глупости. — Сломается и ваш, если будете употреблять этот…

— Табак, — он улыбнулся, избавив её от поиска подходящего слова. — Если не ошибаюсь, так это называется. Не волнуйтесь, если меня настигнет смерть, маловероятно, что она сделает это при помощи курения.

Арбалотдор тяжеловато поднялся с кресла и поставил курительную трубку на столик с маленьким жбаном и статуэткой очеловеченного солнца.

— Сны наяву не посещали меня со вчерашнего вечера, — запоздало ответил князь, — последнее было про рыб, уносивших лодку к горам.

— Где хранятся ваши лекарства? — Эшрани заметила, что у стен не было свободного места, мебель громоздилась по периметру, обязательно высокая, обязательно из красного дерева, словно это должно было подчёркивать вкусы хозяина. Эшрани, однако, больше нравился коричневый цвет. Цвет бронзы. — Формовщик приказал выбросить их.

— Они не помогли мне.

— Я совершенно точно уверена, что настойка со слюной железнолиска и подреберным соком анахромурены восполнит ваши силы. — Она, достав её, представительно покрутила в руке склянку с мутноватой жидкостью, но Арбалотдора уже увлекли кнорры, плывущие по озеру. — Поймите, нельзя в буквальном смысле вылечить ваши видения, их можно купировать, убрать негативные побочные эффекты. Старайтесь ими не гнушаться, это дар крови и ваши предки оставили превосходное наследство. Кстати, кем они были, следопытами?