Уяснив, что сейчас потеряет половину отряда, вожак решил сменить тактику.

– Ганс, Конрад! – заорал он, – где арбалеты?! Бейте им по ногам, возьмём живыми, а потом отправим на костёр! Ну!

Вольфгер услышал скрип тетивы взводимого арбалета и понял, что дело обстоит совсем скверно. «От арбалетного болта не увернёшься и мечом его не отобьёшь. Положим, стреляют нападающие скверно, но рано или поздно…»

Он стал оглядываться, подыскивая укрытие, за которым можно было бы занять оборону, но ничего подходящего не попадалось – кругом были высокие каменные стены.

– Бежим! – крикнул Вольфгер, – может, успеем оторваться! – но Карл помотал головой:

– Подождите, я слышу, лязгает железо, снизу кто-то бежит, вдруг это стража?

Слух не подвёл оборотня. Через несколько ударов сердца на площадку, где кипел бой, вломился отряд замковой стражи во главе с комендантом, и расклад сил сразу изменился. Стражники, в отличие от нападавших, были опытными, хорошо обученными воинами, умеющими сражаться, помогая друг другу. Они были одеты в кольчуги, имели поножи и наручи, а также носили салады[80]без забрала. Каждый был вооружён мечом и длинным кинжалом. Щитов у стражников не было. Разбившись на тройки, они заученно стали отбивать от массы нападающих по одному человеку. Первый стражник отвлекал его внимание на себя, а второй и третий нападали с боков. Атака, два-три удара, и окровавленный труп падает на камни, а стражники выбирают новую цель.

– Берлепш, осторожно! – крикнул Вольфгер. – У них арбалеты!

– Копья, ать! – рявкнул комендант.

Двое стражников тут же отбросили мечи, выдернули из-за спин короткие копья и метнули куда-то за спины нападающих. Один попал, и на камни рухнул арбалетчик, выронив своё оружие. Копьё вошло ему в грудь, а окровавленное лезвие выставилось между лопаток. Второй стражник промазал, его копьё звякнуло о камни, но арбалетчик сообразил, что пока он будет перезаряжать своё оружие, его истыкают копьями. Он отшвырнул арбалет и схватился за меч, но прожил ненамного дольше своих соратников.

В горячке боя никто не заметил, когда и куда успел исчезнуть вожак нападающих. Двое выживших мужиков, оба уже легко раненые, увидев, что остались одни, побросали оружие.

– Уф, вроде, отбились, – буднично сказал комендант, нагибаясь и вытирая меч о ближайший труп.

– Кто это был? – спросил Вольфгер.

– Понятия не имею. Мужичьё какое-то. Но наглое. Напали на привратную стражу, ну, значит, это, двоих убили, и добрались, почитай, до самого бергфрида. Нам ещё повезло, что их вовремя обнаружили дозорные и подняли тревогу. Эй, Пауль, какие у нас потери?

– Кроме двоих убитых у ворот, ещё один убитый и трое раненых, причём один из них по виду тяжело, – доложил десятник Пауль.

– Проклятье, много, слишком много! – расстроился комендант. – Понести такие потери от навозников, которые и меч-то в руках толком держать не умеют! Пауль, это ты виноват – мало своих бездельников гонял, и вот тебе результат!

– Дык а чего я-то?! – выкатил наивные голубые глаза гигант Пауль, – сами же знаете, рази их заставишь!..

– Главаря надо найти, вот что, – сказал Вольфгер, – он под шумок куда-то смылся, а, может, в замке и ещё кто-то прячется.

– А ведь и верно! Скакал ведь тут один с чёрной бородой и книжкой в руке, а потом куда-то исчез. Как же это я сам не сообразил? – искренне удивился комендант и тут же начал распоряжаться:

– Закрыть ворота! Никого не впускать и не выпускать! Ты, ты и ты – старшие, возьмёте по три кнехта каждый, перетряхнуть замок до дна, всех неизвестных – связывать и ко мне! Живо! Ты и ты! Падаль убрать, предварительно обыскав. Все найденные бумаги, вещи и оружие – ко мне на стол. Могилы не копать, ну, значит, это, много чести! Пусть пленные на речке пробьют для своих полынью, трупы – под лёд, живых – заковать и в каземат!

– Господин комендант, а вы нашего монаха не видели? – спросил Вольфгер, – прикажите солдатам, пусть и его поищут.

– А чего искать-то? – небрежно сказал Пауль, – вон он там внизу и лежит.

– Мёртвый?! – ахнул Вольфгер.

– Почему мёртвый? Разве я сказал: «мёртвый»? – удивился тугодум Пауль. – Нет, не мёртвый, вроде живой, но то ли раненый, то ли ушибли его…

Вольфгер и Карл, не дослушав десятника, побежали в указанном направлении.

Отец Иона полулежал на мостовой, прислонившись спиной к стене и зажимая руками бок под плащом. Вольфгер наклонился над ним:

– Жив, отче?!

– Жив… пока… – пробормотал монах.

– Ранен? Куда? – продолжал допрашивать его барон, – да не молчи ты, говори толком!

– В бок… мечом пырнули… я из церкви шёл…

– Скорее, в замок его! – приказал Вольфгер.

Карл нагнулся, осторожно взял монаха на руки и побежал наверх. Вольфгер пошёл за ним. Напряжение и ярость боя схлынули, навалились усталость, пустота и непонятное раздражение.

Вольфгер медленно, ногу за ногу, поднялся по лестнице и вошёл в комнату отца Ионы. Монах лежал на кровати и тихонько стонал, вокруг него суетились эльфийка, Ута и Карл.

– Как он? – спросил Вольфгер, тронув Уту за плечо.

– Ранение лёгкое, касательное, лёгкие не задеты, – громко, так, чтобы раненый её услышал, ответила девушка. – Повезло: меч скользнул по рёбрам, по сути – царапина, скоро заживёт.

И, отойдя в сторону, чтобы отец Иона уже не мог услышать этих слов, добавила:

– На камнях он пролежал долго – вот что плохо, как бы не простудился, ну, и крови потерял многовато для его возраста. Но на всё воля Творца, думаю, выходим старика.

Вольфгер поблагодарил её кивком и вышел, в комнате монаха сейчас он был лишним – в тесноте барон не хотел путаться под ногами у целительниц.

В замковом дворе Вольфгер прислонился к стене и стоял, приходя в себя и хватая ртом кружащиеся в воздухе снежинки.

К барону подошёл комендант.

– Поймали, ваша милость! – самодовольно улыбаясь, сказал он.

– Кого? – удивился Вольфгер. В хлопотах вокруг монаха он уже забыл, что главарь нападавших куда-то исчез.

– Как кого? Главаря этих… мужиков. Сейчас его приведут, допрашивать буду, желаете послушать?

– А что? Пожалуй, желаю, – кивнул Вольфгер, – у меня к нему будет пара вопросов.

***

Вслед за комендантом Вольфгер спустился в подвал, стараясь не упасть на истёртых, скользких ступенях, и, пригнув голову, шагнул в низкий дверной проём. В подвале было темно: зарешёченное оконце под потолком почти не давало света, от чадящих факелов толку тоже было немного. На сыром каменном полу лежал человек со стянутыми за спиной руками. Увидев вошедших, он зарычал, и, извиваясь как червяк, попытался освободиться от верёвок. Рядом с ним стояли два стражника. Один из них пнул пленного носком сапога под рёбра. Человек затих.

В подвал спустился третий стражник, бережно неся пюпитр. За ним шёл замковый капеллан.

– Поставь к свету, сын мой, – приказал он, – и дай мне табурет.

Усевшись, капеллан развинтил висевшую у него на шее чернильницу, бережно поставил её на пюпитр и приготовился записывать.

Комендант терпеливо ждал.

– Готовы, святой отец? – спросил он, – ага, отлично, вижу. Тогда начнём. Поднимите его!

Стражники схватили пленника за кольца верёвки и вздёрнули на ноги.

– Назови своё имя, – скучным голосом сказал Берлепш.

– Моё имя – Марк Штюбнер, я – жезл железный в деснице Божьей, – хрипло ответил пленный. – Воды дайте.

– Дайте ему воды, – приказал комендант.

Стражник зачерпнул в бочке деревянный ковш, поднёс к губам пленного и небрежно наклонил. Вода потекла по его лицу и шее, Штюбнер торопливо и жадно глотал.

– Ну? – спросил комендант, – будешь говорить?

Пленный кивнул.

– Ну что ж, значит, это, тогда покамест обойдёмся без палача. Ты, парень, всё равно с ним встретишься, но чем позже, тем для тебя лучше, верно? Ну, а нам-то, как ты понимаешь, всё равно. Чем зарабатываешь на жизнь?

Пленный помолчал, прикидывая, как лучше ответить. Наконец он разлепил спёкшиеся губы и нехотя произнёс: