На верхний этаж Каирского музея древних культур посетители не допускаются. Здесь в академической тиши работают ученые. Один из самых дальних кабинетов, расположенный по правую сторону узкого коридора, с окнами, выходящими на купол мечети, занимал пожилой человек, которого в Египте почитали светилом исторической науки.

Интерьер кабинета отличался старомодной аскетичностью: по трем его стенам возвышались стеллажи с книгами, журналами и кипами пожелтевшей бумаги. Последнюю, отделанную панелями темного дерева стену украшал огромный декоративный камин.

В дверь кабинета почтительно постучали, и на пороге появилась серьезная молодая женщина в круглых очках с толстыми стеклами.

– Извините, профессор, нет ли у вас статьи Робертса, опубликованной в прошлогоднем январском номере «Нэшнл джиогрэфик»?

Профессор Ахмед эль-Файки поднял голову, положил на стол карандаш и тонкой, похожей на детскую, рукой задумчиво поскреб клинышек бородки.

– С диаграммами, которые вас так заинтересовали?

– Да, их слайды я использовала в своей лекции.

– Не понимаю, что вы в них нашли. Ле Мезюрье приводит в своей книге куда более точные.

– Но они плохо смотрятся на экране, профессор. Во-первых, диаграммы черно-белые, во-вторых, пояснительный текст слишком мелкий. У Робертса все намного понятнее.

Эль-Файки выбрался из глубокого кресла, подошел к стеллажу и безошибочно вытянул из стопки журналов номер с ярко-желтой обложкой.

– Печальные наступают для Египта времена, – с мягкой улыбкой сказал он, протягивая бывшей ученице журнал, – если один из величайших музеев мира вынужден прибегать к помощи «Нэшнл джиогрэфик»!

– Благодарю вас, профессор.

– Спасибо, что не забываете старика. А теперь ступайте, милая. Меня тоже ждет работа.

Эль-Файки проводил женщину взглядом. Он очень любил своих учеников, и они отвечали ему тем же, хотя по окончании лекций многие судачили о том, каким грустным и одиноким выглядит их мудрый, всезнающий профессор.

Ученики были правы.

Бомба, сброшенная израильтянами в 1968 году на Каир, убила его жену и сына, оставив от уютного особняка в Гелиополисе лишь груду закопченных пламенем развалин. Вместе с чудом выжившей дочерью эль-Файки перебрался в крошечную квартирку на улице Гезират, что зигзагом рассекает перенаселенный квартал Шубра. Ради девочки он отказывал себе во всем. Теперь, похоже, отец и дочь поменялись местами.

За дверью послышались торопливые шаги, и через мгновение в кабинет ворвался пожилой музейный смотритель Омар.

– Профессор! Вам срочное сообщение!

Эль-Файки с симпатией взглянул на старого знакомого, стоявшего навытяжку в своей поношенной униформе.

– Омар, друг мой, успокойся. Что заставило тебя нестись по коридору как угорелый?

– Сообщение, профессор! Спускайтесь вниз!

– Разве я не могу просто снять телефонную трубку?

– Это не по телефону, профессор. Телефонистка ушла на обед, а я не умею пользоваться коммутатором. Там вас ждет посыльный из нового отеля на Корнише. Он говорит, какой-то важный господин, судя по фамилии, русский, очень хочет встретиться с вами.

– Мне казалось, после смерти Насера русские потеряли интерес к Египту.

– Я не знаю, чего этот русский хочет, профессор. Но посыльный упомянул про пирамиды.

В отеле «Олимпиад-Нил» профессор эль-Файки был только один раз, на свадьбе одноклассника своего погибшего сына. Роскошь этого заведения оставила в его душе неприятный осадок. Эль-Файки хорошо знал, что всего в миле от сверкавшего стеклянными гранями айсберга отеля на кладбищах для бедняков ютятся десятки тысяч бездомных. Другие – те, кому повезло больше, – обитают в жалких лачугах, а отходы и фекалии выбрасывают прямо на крыши, сделанные из проржавевшего гофрированного железа.

Без всякого желания профессор шел по просторному, залитому прохладой кондиционера вестибюлю, где пушистый ковер заглушал звуки шагов.

– Будьте добры, сюда, профессор.

Войдя вслед за эль-Файки в кабину лифта, посыльный вставил в прорезь пластиковую карточку и нажал кнопку двадцатого этажа.

– Для нас огромная честь принимать у себя такую знаменитость, – с придыханием проговорил он. – Этот отель принадлежит ему, как и десяток других по всему свету. Сам я его не видел, но, говорят, он один из богатейших людей на земле.

– Понимаю, – сухо кивнул эль-Файки, рассматривая объектив скрытой в углу телекамеры. – Однако, – он ткнул в сторону камеры пальцем, – богатство не всегда приносит душе покой и умиротворение.

– Может, вы и правы.

Лифт остановился. В длинном коридоре профессора встретил невысокий, плотно сложенный мужчина, который напомнил эль-Файки военного инструктора, давным-давно занимавшегося с ним, новобранцем, огневой подготовкой.

– Меня зовут Кроуи. Вы профессор эль-Файки?

– Именно так.

– Следуйте, пожалуйста, за мной.

Египтянин ступил в небольшую комнату, где напротив двери сидел за столом другой мужчина. Откуда-то с потолка прозвучал резкий металлический звон.

– У вас есть при себе металлические предметы? – вежливо осведомился сидевший, пролистывая книгу, которую эль-Файки положил на стол.

Профессор достал из карманов старинные часы в виде луковицы, перочинный нож и футляр для очков.

– Пройдите еще раз через дверь.

Звона не последовало. Охранник протянул гостю его вещи:

– Благодарю вас. Входите.

Эль-Файки испытывал досаду. Сначала – неприличная роскошь вестибюля, затем – раболепное преклонение посыльного перед заморским гостем, а под конец – смехотворное предположение, что в книге – труде всей его жизни! – спрятано оружие. Но все эти суетные мысли вылетели из головы, когда профессор, войдя в уютный номер, увидел открывавшуюся из окон панораму города: Нил с белыми прогулочными пароходами, серповидные паруса фелук, металлическое кружево телебашни и строгие силуэты минаретов.

А на горизонте темные и загадочные исполины трех величайших в Египте пирамид: Микерина, Хефрена и Хеопса. Зрелище это настолько завораживало, что эль-Файки не сразу заметил стоявшего в углу комнаты высокого европейца и более пожилого мужчину на диване.

– Добрый день, – поздоровался тот, что стоял в углу. – Меня зовут Теодор Гилкренски, а это – профессор Уильям Маккарти. Когда несколько лет назад я впервые летел в Каир, жена дала мне вашу книгу, я читал ее в полете. Огромное спасибо, что нашли время прийти.

– Нет, это я должен благодарить вас за приглашение! – Эль-Файки широко улыбнулся. – Что же касается книги, то, надеюсь, вы не вчитывались особо в последние главы, написанные моими юными коллегами. Они позволили себе слишком увлечься модными теориями относительно того, с какой целью были построены пирамиды. Ахмед эль-Файки к вашим услугам, сэр.

– Тем не менее, профессор, именно эти теории мне бы хотелось с вами обсудить. – Тео с удовольствием пожал протянутую ему руку. – Подобные идеи разделяла и моя жена.

– Она не с вами?

– Ее убили. – Гилкренски убрал с кресла черный кожаный чемоданчик, чтобы гость мог сесть.

– Простите и примите мои искренние соболезнования. Чем могу быть полезен?

– Тем, что выскажете нам мнение профессионала. Корпорация, которую я представляю, готова заплатить за вашу консультацию любой разумный гонорар.

Эль-Файки протестующе поднял руки, но Тео покачал головой:

– К примеру, – сказал он, глядя на Маккарти, – меня интересует, как и для чего были построены пирамиды и сводится ли их предназначение единственно к увековечению памяти усопших правителей.

Эль-Файки нахмурился:

– Но все это довольно подробно описано в моей книге. Могу я узнать, для чего вам потребовалась личная встреча?

– Никаких корыстных мотивов, уверяю вас, профессор. Просто у нас с Биллом возник… м-м… академический спор, и разрешить его по силам, я думаю, человеку действительно компетентному. Когда мне сказали, что вы в музее, я решил воспользоваться блестящей возможностью в самое короткое время установить истину.