Вера потихоньку втягивала меня в серьезный разговор. Она открывалась мне с другой стороны, и от этого я начинал любить все сильнее и сильнее, и моя воля уходила неизвестно куда, словно стиснутая паутиной ее слов.

— Вы думаете, сказки все врут? — воодушевилась девушка. Наверное, у нее давно не было такого благодарного слушателя. — Ничего подобного, это — мудрость веков. Вот, к примеру, легенда о живой и мертвой воде… Последней сейчас просто полно — Природу сильно загадили, во всех газетах пишут. От ядохимикатов и удобрений масса заболеваний, вплоть до генетических, наследственных. Сточные воды переполняют водоемы — пожалуйста, кишечные болезни…

Еще примеры нужны? Пожалуйста: мы обрабатываем сейчас пестицидами 87 процентов сельскохозяйственных земель — больше всех в мире. И подавляющая часть препаратов до «мишеней» — сорняков и вредителей не доходит, зато губит ни в чем не повинных соседей, отравляя окрестную почву, реки, озера. Ущерб рыбному хозяйству страны от химического загрязнения водоемов выражается многомиллионными цифрами. Оно повинно в трети гибели рыб в наших пресных водоемах. Пчелы опыляют большинство цветковых растений, но гибнут от пестицидов. Ежегодный убыток для нашей казны — еще два миллиарда рублей.

— А если сдобрить воду травами? Знать надо только, какими и в каких количествах, вот в чем наука. Тогда не просто живая вода — эликсир получается! И он нам совершенно необходим, — говорит Вера.

Она вскакивает из-за стола, наклоняется к кровати и тащит из-под нее тяжелый чемодан. Раскрывает, показывает:

— Вот она — мудрость веков!

Чемодан полон книг, есть среди них и совсем ветхие. По названиям на обложках вижу- травники, справочники по лекарственным растениям, научная литература… тоже о травах.

— И что, травы от всех болезней помогают?

— Конечно, — девушка бережно закрывает чемодан и задвигает его обратно под кровать. Возвращается к столу, потирая руки, и наливает себе новую чашку чая. Пьет мелкими глотками, внимательно смотрит на меня.

— Не верите, да?

— Да как сказать? — Мне совершенно не хочется обижать ее. — Просто не сталкивался с этим… До сегодняшнего дня.

— Так давайте устроим маленький экзамен. Вы будете называть болезнь, а я говорить — какой травой ее лечить.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Проверить мне ее, конечно, трудно, справочников не налистаешься, но обманывать она, чувствуется, не умеет. — Давай. Чем больное сердце исцелить?

— Адонисом, боярышником, пустырником, валерианой, земляникой, ромашкой, спаржей, огнецветом, шиповником, гречихой посевной, хвощом полевым…

Вера говорит без запинки, ясно, знает хорошо. В необычном экзамене ее ничто не смущает, девушка в своем усердии спокойна и естественна. Ну что ж, посмотрим дальше: — Ас ангиной как бороться?

— Береза, душица, земляника, лук репчатый, ромашка, черника, ноготки…

— Белокровие?

— Донник, вербейник, окопник, сосна сибирская, морковь, земляника, крапива…

— И зрение можно улучшить?

— Кровяк, черемуший цвет, вороний глаз…

— И камни в почках ликвидировать?

— Синяя юбочка, вереск, калина-ягода…

— Да ты просто молодец! А можно еще вопрос? Вот есть такое растение-элеутерококк…

— Он имеет названия и попроще, — мгновенно стала отвечать девушка. — Чертов куст, дикий перец, нетронник — потому что кусты колючие. У растения сильные тонизирующие свойства, противосклеротическое действие, понижает содержание сахара в крови… плюс к этому широкий спектр защитного действия, не хуже антибиотиков.

— Шалфей?

— Регулирует деятельность желудка, при хроническом бронхите очищает дыхательные пути, оздоровляет печень и почки. Полезен при воспалениях горла, при ангине. Очень хороши шалфейные ванны — при радикулитах, невритах, ревматизме…

Наша оживленная беседа начинает затухать. Оно и понятно, дело к полночи, да и я отяжелел от выпитого чая — все-таки мы почти весь самовар опорожнили. Ну и конечно, слабость после болезни давала о себе знать.

Вера еще рассказывала, как она собирает травы, как сушит их, как готовит сборы для сельчан. Заметив, что у меня постепенно слипаются глаза, она быстро постелила мне на кровати отца, которого ждала весь вечер. А папаня отправился еще утром на соседний хутор, это рядом — километров десять, двоюродный племянник женился. Так что теперь наверняка не придет ночевать, поздно ведь! Вера же, конечно, осталась присматривать за пчелами, и я вяло, но вполне умиротворенно подумал, что это очень хорошо — завтра опять смогу поговорить с этой милой, славной девушкой, душа которой не испорчена цивилизацией и столь щедра… Вера помогла мне лечь поудобнее, заботливо укрыла одеялом. Я закрыл глаза и сразу же провалился в сон.

… Мне сильно давили на ноги. Открыл глаза и увидел: Вера забралась на мою кровать, забилась в угол, подальше от странного явления в противоположном конце комнаты.

«Пожар?» — мелькнула острая мысль. Да нет, не пожар. Приглядевшись, понял, что это больше походило на гирлянду маленьких лампочек, на колонию светлячков, устроивших сбор.

— Что это? — шепотом спросил я, потому что говорить громко казалось кощунственным, словно голос мог разрушить это нагромождение огоньков.

— Это зацвел тысячелетник, — также тихо, но совершенно спокойно ответила Вера. — С детства была уверена, что мне доведется это увидеть. Предчувствие не обмануло. Нам необычайно повезло. Ведь тысячелетник — старший брат алоэ, он цветет раз в десять веков… Есть и предание: кто съест кисть этих желтых цветочков, напоминающих маленькие трубочки, тот обретет совершенно необыкновенные для человека качества…

— Так, цветы уже налились в полную силу, — девушка вскочила с кровати. — Ну что же ты? — Вера как-то совершенно органично перешла со мной на «ты».

— Бред какой-то, — непроизвольно вырвалось у меня.

— Ну что же ты, Слон? — еще раз, совсем жалобно, просяще проговорила Вера. — Да ты действительно просто толстокожий! Давай руку, быстрее, быст…

Все смолкло. И свечение пропало. Точно, бред, порождение моей непонятной болезни.

Я встал, чиркнул спичкой. Слабый огонек с трудом разогнал тьму. Никаких цветов, естественно… Правда, у горшка с засохшим алоэ в углу отсвечивал какой-то налет, но это мог быть и рассыпавшийся табачный пепел, и обычная бытовая пыль. Хотя… на ней еще виднелись небольшие следы босых ног… но и эти следы постепенно покрывались налетом, и через несколько секунд их уже нельзя было различить.

Чертовщина какая-то! Чего только в кошмарном сне не привидится. Болезнь выходит, точно.

«Вера, наверное, давно спит, — подумал я. — Ладно, завтра с ней еще успеем наговориться… Интересно, кстати, а что ей снилось?»

Я ощупью нашел свою кровать, лег и накрылся одеялом с головой.

Меня разбудил автомобильный гудок — приехали мои друзья. Одеться было делом минуты. Вышел во двор, но девушки нигде не увидел. Зато дождь хлестал вовсю, и мои друзья даже не вылезли из «Нивы».

Валерка сквозь приоткрытое окно прокричал, чтобы я собирался поскорее, иначе дорога через поле окончательно размокнет и нам тогда до холодов отсюда не выбраться. Я кивнул и пошел в дом за рюкзаком.

Несколько минут просидел за столом, пытаясь сообразить: что это? сон? или было? Нет, наверняка просто бред от очередного приступа моей непонятной болезни. Дом выглядел внутри явно нежилым: пыльный пол, усеянный отпечатками моих башмаков, пустая полка на стене, прокопченный, давно не чищенный потолок. Даже в керосиновой лампе на непонятно когда мытом столе не было признаков горючего. А алоэ стоял весь поникший в углу, видно, его сто лет никто не поливал.

Я встал, вскинул на плечо рюкзак… И все же… Чем черт не шутит… Достал из кармана блокнот, выудил визитную карточку, написал на обороте:

И оставил на столе.

Усаживаясь в машину, огляделся — ведь Вера говорила что-то о пасеке. Но ни одного улья не увидел. Точно, просто чертовщина.