– В порт?

– Да-да, именно туда, майор. Встретите эскадру транспортных судов. Да-да, что вы так смотрите? Они уже на подходе – прибыло посыльное судно. Изучите все судовые росписи – кто чего и сколько привез. Обо всем мне доложите вечером. Приказ понятен?

– Понятен, господин генерал. Разрешите исполнять?

Вот этот приказ и исполнял сейчас Никита Петрович. Точнее, пока еще не исполнял, а лишь приступил к исполнению. Свернув от резиденции генерал-губернатора к набережной, лоцман невольно отвернулся – налетевший с Двины-Даугавы ветер швырнул холодные брызги прямо в лицо.

Обернувшись, Бутурлин вдруг прищурил глаза, заметив следующего за ними всадника. Да, да, неизвестный следовал именно за майором, однако не нагонял. Может, это посыльный от коменданта? Господин Делагарди забыл о чем-то предупредить? Может быть, и так… тогда почему всадник не догоняет? Остановился Бутурлин – остановился и преследователь… даже как-то затаился между домами, словно бы не хотел, чтобы Никита Петрович его заметил.

Интере-есно… Кто же это такой?

Подогнав коня, бравый майор понесся прямо по набережной, а затем резко свернул в проулок… И тут же услыхал топот копыт! Преследователь пронесся мимо… и озадаченно закружил возле торговой пристани. Значит, и впрямь не почудилось… За ним, за Никитой, ехал неведомый черт! Присматривал, следил… Соглядатай! Но чей? Что, Делагарди все ж таки не доверял начальнику ополчения? Или кто-то из генералов действовал на свой страх и риск, без уведомления высокого начальства? Интере-е-есно…

Ага, вот! Поворотил коня… Скачет обратно… Сюда! Тут не уйдешь – узковато… Да и зачем?

Хмыкнув, Бутурлин спешился и, затаившись за углом, принялся ждать. Ожидание его не затянулось: как только неведомый соглядатай, свернув, показался в проулке, Никита Петрович набросился на него, словно тигр, вмиг стащив с лошади и бросив на мостовую.

– И кто вы такой, сударь? – Никита Петрович приставил шпагу к горлу поверженного незнакомца… и тут же закусил губу.

Не столь уж и незнакомым оказался сей молодой человек – тощий и несколько сутуловатый парень из ополчения, с вытянутым скуластым лицом и светло-рыжею шевелюрой. Тот самый, что так странно вел себя во время последней вылазки… Хотя нет, вовсе не странно! Это он тогда скрывался там, в кустах возле развалин! Ясно – следил за майором, именно что следил! Как же его звать-то? Кристиан, кажется… Да – Кристиан.

– Ну, здравствуй, Кристиан, – не убирая шпаги, Бутурлин недобро прищурился. – И что ты меня преследуешь? Кто приказал?

– Что вы, господин майор! Вам показалось! Я просто ехал по своим делам.

На левой щеке парня, около носа, виднелась небольшая родинка – ну, точно, не обознался.

– По своим делам, говоришь?

С набережной вдруг послышались голоса и четкий строевой шаг – как видно, шли на развод солдаты.

Соглядатай дернулся, закричал… И Бутурлин вынужден был тут же проткнуть его горло! Парень тут же заткнулся, захрипел, на губах его показалась кровавае пена… Дабы бедолага не мучился, Никита Петрович тотчас же нанес еще ему один удар – молниеносный укол в сердце.

Жаль парня… Однако, увы, поступить сейчас по-иному было бы невозможно. В конце концов – война, а на войне убивают. Тем более этот парень – враг.

Осторожно выглянув из-за угла, Никита Петрович прикинул, как бы избавиться от трупа – оттащить на набережную да скинуть в воду? Нет, слишком людно. Во-он, сколько кораблей – а там вахтенные матросы, народ приметливый, глазастый… Да и зачем прятать тело? Пусть себе лежит… только обобрать, будто бы парня убили разбойники, с целью добычи. А что? В порту-то? Запросто!

Отогнав коня – пусть себе скачет, лоцман так и сделал: быстро обыскав труп, забрал себе пять серебряных рискдалеров и немного медной мелочи, а за пазухой убитого парня оказалась свернутая вчетверо грамота с красной печатью и подписью генерал-майора Хорна – мандат! Именно Хорн занимался в Риге вражескими шпионами… Однако занялся и Никитой! Что-то почувствовал? Узнал? Если так, надо немедленно уходить – генерал-майор Хорн – человек серьезный, и этот вот несчастный парень – наверняка не в одиночку следил за лоцманом. Есть еще кто-то, есть! Так что – уходить? Да кабы начали штурм – так тогда бы… Сейчас же Никита Петрович куда нужнее здесь, в Риге! Вон сколько важнейших сведений он узнал только за сегодняшнее утро. Надо все немедленно передать… Только осторожно, очень осторожно…

– Эй! Ты что тут делаешь, а?

Резко повернувшись, Бутурлин выхватил шпагу…

– Вот только не надо бояться меня, девочка! Хочешь, я буду звать тебя, как и прежде – моя госпожа?

Красавец Иво скривил губы в усмешке и грубо схватил Марту за руку. Девушка невольно отпрянула – слишком уж наглым ей показался напор – однако предатель тут же применил силу…

Пленница сверкнула глазами:

– Пусти, больно!

– Будешь упираться, будет еще больнее, – недобро ухмыляясь, пообещал Иво. Усмехнувшись, он тряхнул пышной, золотисто-соломенной шевелюрой – писаный красавец с каменным сердцем и черной душой. – Я что, тебе не нравлюсь? Ты не хочешь быть со мной? Или… распоряжения нашего атамана тебе не указ?

– Черт с тобой, – сплюнув, девушка затравленно осмотрелась. Убежать? Поймают, хоть и темновато уже – так это и плохо, разбойники выставили охрану, а местность кругом незнакомая. Поймают враз. Да и рановато еще бежать-то, еще не все дела сделаны!

В конце концов, что такого случилось-то? Марта невольно хмыкнула – ну, отдал ее атаман своим шакалам, эка невидаль. Да, неприятно, но… Пока из шакалов нарисовался только один – этот вот красавчик, бывший слуга. Действительно ведь – красавчик, этакий златокудрый фавн с чувственными голубыми глазами. С таким и без всякого насилия можно, чего уж…

– Ну, пошли, что встал? – натянув на лицо улыбку, бросила пленница. – Да пусти ты, не сбегу. Веди уже! Или мы что – прямо здесь будем? Так холодновато уже, да и дождик.

Действительно, нынче с самого утра накрапывал нудный осенний дождь, дорожки в саду раскисли, кругом стало неуютно – сыро и холодно. Что и говорить – осень, сентябрь. Впрочем, в этом году и лето выдалось ничуть не лучше.

– А вон амбар, видишь? – кивком головы Иво указал куда-то в конец сада.

Темнело уже, но все же пленница смогла рассмотреть приземистое строение с большой двустворчатой дверью, скорей даже – воротами, с ведущим к ним деревянным пандусом, по которому, как видно, удобно было бы подъезжать на телеге, возить снопы или мешки…

– Так это не амбар, – усмехнулась девушка. – Это – рига. Там, поди, и печь есть?

– Есть! – красавчик подтвердил с неожиданной радостью. – И дров немножко имеется. Сейчас затопим – тепло будет, ага…

– Ну… идем…

Марта вдруг оглянулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. Ну, да – у самых ворот маячила небольшая фигурка с кадкой в руках – Марвин. Бедолагу, видать, отправили за водой.

Выражения лица юного разбойника пленница не рассмотрела – темновато – однако же не сомневалась в том, что оно было не очень-то радостным… в отличие от того же Иво! Тот-то веселья не скрывал, потирал руки…

Распахнув ворота, красавчик вытащил откуда-то огарок свечи – видать, заранее припасенный – и огниво. Клацнул, ловко выбивая искру… затлела солома, занялась оранжевым пламенем, от нее уж загорелась свеча…

– Не так уж тут и холодно, – поставив свечу на небольшую глинобитную печку для сушки снопов, бывший слуга осклабился и грубо схватил Марту за плечо. – Ну, чего ждешь? Раздевайся! Или хочешь, чтоб я…

Что-то очень недоброе промелькнуло в чувственных глазах Иво, пленница даже на миг испугалась – это не было обычной похотью, нет, тут что-то другое…

Медленно сбросив платье, Марта встала у печки, обняв себя за плечи. Было холодновато, и все плечи ее покрылись пупырышками «гусиной» кожи… Несколько настораживало, что никакого ложа, подходящего для любовных утех, в заброшенной риге что-то не наблюдалось, если не считать небольшой кучи соломы в дальнем углу. Да, рядом с печкой еще стояли старые козлы для пилки дров, валялись какие-то доски, поленья, грабли, еще черт-те что…