Что ж! Теперь дело за малым.

Живенько натянув платье, девчонка бросилась к двери… И застыла при виде вошедшего человека в длинном бордовом плаще и черной широкополой шляпе.

– Ну, здравствуй, краса моя, – сняв шляпу, галантно поклонился вошедший. – Похоже, я вовремя…

– Эрих? Тьфу… Какой Эрих? Никита! Никита… ты?

Взвизгнув от счастья, Марта бросилась Бутурлину на шею…

– Ты… как здесь? Ты…

– И я рад тебя видеть, – успокаивая, Никита Петрович с нежностью гладил девушку по спине. – Исхудала, бедняжка… ишь… Ничего, подкормим… иконка царская где?

– И-и… царская?

– Да-да… Государь Алексей Михайлович очень о ней беспокоится. Собственно, я из-за нее и…

– Верну, – шмыгнув носом, уверила Марта. – Спрятана. Я покажу, где… Правда, есть еще один мальчишка…

– Если ты о Марвине – так именно он меня сюда и привел.

Великий государь Алексей Михайлович принял Бутурлина в ратуше только что отвоеванного у шведов Дерпта – древнего русского Юрьева.

В походном верховом кафтане – чюге, накинутом поверх зипуна, с непокрытою головой, царь махнул рукой рынде:

– Дворянский сын Бутурлин, говоришь? Пропустить.

Войдя, лоцман поклонился в пояс:

– Надежа государь…

– Ну? – Алексей Михайлович нетерпеливо притопнул ногой, обутою в сапог зеленого сафьяна. – Порадуешь чем, Никита?

– Вот! – выпрямив спину, Никита Петрович вытащил из кошеля иконку в золотом окладе – список Тихвинского образа Божьей Матери – и благоговейно протянул царю. – Вот, государь…

– Уважил… – поцеловав икону, государь осторожно положил ее на длинный, покрытый синим сукном, стол. – Ой, уважил, Никитушка… Проси чего хочешь! Только полковника не проси – пока тебе и майора хватит. «Нового строя» полков ведь не напасешься, верно? А вот насчет землицы…

– Я не за себя, государь… – потупив было взор, Никита Петрович дерзко вскинул голову. – Девица одна есть, немецкой лютеранской веры… Она образок сей спасла и для тебя, государь, хранила… Без нее б… не знаю, как было!

– Девица, говоришь? – прищурился царь. – Немка? Ну… немцев нам много служит верой и правдою. Вот хоть Лесли, генерал…

– И она… верой и правдою… Ей бы, государь, землицы чуток где-нибудь возле Юрьева… А то издержалась вся…

– Землицы, говоришь? Ну-у… у Юрьева, положим, не дам – вся расписана… – Алексей Михайлович задумчиво погладил бороду. – А вот возле Царевича-Димитрова – дам!

– Это у Кокенгаузена…

– Да, да. Там. Воеводой там – Ордин-Нащокин, добрый твой знакомец. Вот к нему и поезжай. Опосля в приказе поместном землицу по слову моему уладишь.

Землицы Марта получила изрядно, в чем ей немало помог Никита Петрович, после всего вновь отправившийся пред ясные царские очи за новым заданием. Правда вот, крестьяне за время войны почти все поразбежались, да мельница и сам господский дом требовали ремонта… Чем и должен был заняться назначенный управляющим Марвин, не устающий вздыхать о полном разорении. Однако же доброе настроение новоявленной помещицы нынче не могло испортить ничто!

– Это ничего, что разор, главное ведь – земли! А земли тут, друг мой, немало – и по ее количеству я нынче могу запросто претендовать на баронский титул!

– Но ты же…

– Да, я женщина, и не вдова! Но ведь тут особый случай, – убежденно пояснила девчонка. – Его величество русский государь пожаловал здешние земли именно мне, о чем имеется грамота. Война рано или поздно закончится, и тогда…

– И тогда, ежели Кокенгаузен останется в новых пределах России – то все хорошо, – усмехнулся мальчишка. Все ж он умел иногда рассуждать по-умному – нахватался у своей доброй подружки. – А если по мирному договору Кокенгаузен и все земли вновь вернут Швеции?

– Тогда будем судиться! – Марта хмыкнула. – Ну… половину землицы я, конечно, верну прежним хозяевам… даже, может быть, две трети придется отдать. Но титул-то будет! Останется… А с титулом можно и замуж… я знаю за кого… Да! Марвин! Как только заключат мир, отправишься в Ригу.

– За модными шляпками?

– И за ними тоже. А заодно заглянешь в порт, на таможню. Узнаешь, что за кораблик такой – «Пестрая медуза». Кто капитан да куда отправился?

– Заряжай! – стоя на кормовой палубе, у штурвала, громко распорядился Бутурлин. Приказ эхом пронесся по цепочке, нырнул в батарейную палубу – да, да, имелась на «Глюкштадте» и такая!

– Лево руля! – это было сказано уже тише – шкиперу.

Тот сухо кивнул – услышал – и тотчас же начал маневр. Заскрипели тросы, поворачивая перо руля.

– Боцман! Бизань! Блинд!

– Бизань! Блинд! Бомблинд! Тысяча чертей вам в глотку! – заорал боцман, погнав матросов на мачту.

Мог бы и не орать – экипаж был опытный, каждый из моряков и без того прекрасно знал свое дело. Почти все паруса уже были взяты на рифы, чтоб не мешались в бою… Миг – и маленькие паруса на бушприте – блинд и бомблинд – и большой косой парус на бизаньмачте ухватили ветер, поворачивая корабль в строгом соответствии с усилиями руля и штурвала.

Все происходило красиво и очень быстро – любо дорого посмотреть!

Миг – и хищный корпус «Глюкштадта» сблизился с торговым судном, безуспешно пытавшимся уйти.

Ага, сбежишь, как же! Не на тех напал!

Судно ненадолго накренилось под ветром… Этого вот момента капитан Бутурлин и ждал… И не упустил! Пушки правого борта теперь смотрели вверх – на паруса и мачты торговца!

– Залп!

Все девять двенадцатифунтовых орудий ахнули разом, изрыгнув пламя и ядра, в клочья порвав вражеский такелаж! Одно ядро даже угодило в фокмачту, перебив рею. Треснув, мачта повалилась на шкафут, зацепилась за реи грота… Это стало видно, когда ветер унес пороховой дым… Случайно, конечно, но – эффектно, черт побери!

– Молодцы, канониры! – хмыкнув, похвалил капитан.

Даже боцман восхищенно присвистнул:

– Десять тысяч чертей!

– Абордажная команда – к бою! – выхватив шпагу, скомандовал капитан.

– Готовы, командир! – доложил Герхард Ланц, наемник и бывший сублейтенант, ныне командующий головорезами «Глюкштадта». Три дюжины молодцов, готовых на все – сила! Пистолеты, абордажные сабли, ножи – ничего лишнего. Ни кирас, ни шлемов – чтоб не утянуло на дно, в морском бою случается всякое…

У тех, кто оставался на борту для прикрытия – тяжелые мушкеты с кремневыми замками. Пуля, пущенная из такой штуки, проламывала корабельный борт. Впрочем, далеко не всякого судна.

Заваленный внутрь борт торговца приблизился, возвышаясь, словно гора. Сейчас многое зависело орт шкипера и корабельной команды – чтобы не спутался такелаж… Хотя – потом ведь можно и распутать.

Еще немного – и можно кидать абордажные крючья, а потом… Опасное дело! Но кто не рискует, тот не выигрывает!

Ах, что за люди эти бойцы! В одинаковых колетах – курткахбезрукавках из лосиной кожи… Блестят на вечернем солнце сабли и так же блестят глаза! Один к одному, и вовсе не похожи на оборванцевпиратов. Так и «Глюкштадт» не пиратское судно, а капер, и патент на шведов выписал не ктонибудь, а сам российский государь Алексей Михайлович!

А то эти шведы обнаглели вообще! Страх потеряли – безо всякой охраны ходят… Ну, так, Балтийское море – шведское озеро! Так ведь они и считали… на буйные свои головы.

Вечернее золотистое солнце скрылось за бежевыми перистыми облаками. Далеко, в синей туманной дымке, белели паруса уходящих судов – тех, кому повезло сбежать. Теперь уж доберутся до Риги… Однако – не все! Этот вот пузатый пинас – законная добыча капитана Никиты Петровича Бутурлина и его команды!

Сжимая в руке тяжелую шпагу, Никита Петрович прекрасно представлял, что сейчас будет – резня! Ну, а как еще? На пинас его головорезы всетаки взберутся, пусть некоторые и погибнут, ну а там…