И это хорошо! Из грязи да в князи – ценить свое положение будет. И мужа боготворить, такто! Справная супруга выйдет… Одно подозрительно – Марта чтото ни разу не забеременела, не понесла… Но и тут оправдалась, сказала – не время еще. А, как время придет – так родит запросто, и не один раз. Во как! По хотению. Вот уж точно – чертовка, ведьма… Ой, не зря ее в Нарве на костер хотели отправить, ой, не зря!

А ведь и встретились они не зря! И, надо же – где? В Африке! Божий промысел – иначе и объяснить нельзя! А, если бы не встретились? Могло бы так быть? Да запросто! Господи, Господи… Спасибо тебе за все!

Вытащив с груди крестик, молодой человек встал на колени рядом с ложем и принялся истово молиться, время от времени кланяясь и осеняя себя крестным знамением. Как и положено православным – справа налево.

– Благодарю тя, Господи Иисусе Христе, за то, что упасаешь мя, беспутного грешника, во всех делах! За то, что милостив, за то, что дева моя дланью твоей ныне со мною…

– Ой… – Марта всегда проявляла уважение к религиозным чувствам, вот и сейчас не вошла, а терпеливо ждала за портьерою…

– Господи… Благодарствую тя за все… Ну, заходи, что там прячешься?

– Жду, когда помолишься, милый. Дело ведь важное!

– Это ты права…

Поднявшись на ноги, Бутурлин распахнул объятия:

– Ну, входи же, входи! Дай, обниму тебя, сердце мое!

Ах, до чего же она была хороша! Стройненькая, с большим сияющими глазами и темными локонами, уложенными в затейливую прическу. А как ей шло это платье! Самое простое, домашнее, из тонкого батиста цвета слоновой кости. Тонкая талия, лиф с жемчужными пуговицами под цвет глаз… белый кружевной воротничок… тронутая африканским загаром грудь, плечики… тоненькая серебряная цепочка на шее… Вроде б и скромно все – а глаз не оторвать!

– Ты что так смотришь?

Ну и спросила… Ах, реснички дрогнули, порозовели щечки. Ух, и краса! Спросила… Как будто не знала ответа, ага…

– Сама знаешь, моя юная фройляйн!

Обняв возлюбленную, Бутурлин крепко поцеловал ее в губы.

– Соскучился, милая.

– Я тоже.

– Купаться пойдем?

– Так дождь же!

– Да вон – солнышко! Воон, за тучамиоблаками, видишь? Нет, надобно все ж таки окунуться, а то жарко, как в бане.

– Ну, что ж… Коли так хочешь… Только за дальний пирс пойдем!

– Как скажешь, сердце мое! Как скажешь.

Такой вот небольшой компанией они и пошли. Никита Петрович, Марта и чернокожая Квада с большой корзинкой на голове. В корзинке были вино, свежие лепешки и мягкий козий сыр. А еще – фрукты.

Стоял уже конец апреля, местные лютеране не так давно отпраздновали Пасху, Никита же высчитал Пасху православную, и считал, что пора разговеться, хоть и не так ревностно держал пост.

Дождь снова припустил, едва вышли, но тут же кончился – просто брызнул. В палевом небе выглянулосверкнуло солнышко – надолго ли? А никуда не денешься – сезон дождей.

– Вот уж, поистине, лучше бы просто постояли голыми под дождем! – щурясь от солнца, засмеялась юная баронесса. – А то придумал – купаться!

Бутурлин спрятал улыбку:

– Это ты так говоришь, потому что плавать не умеешь!

– Это ято не умею? Не умела бы, не жила…

На миг посмурнев взглядом, девушка вспомнила, как нырнула в Нарвуреку прямо с крепостной башни! Спасалась от пыток, от костра. Судьи подумали – утонула. Ага…

– Сейчас посмотрим кто там плавать не умеет! Ква, помоги…

С помощью служанки Марта живо сняла платье, и, оставшись голенькой, тут же бросилась в воду. Нырнула… поплыла. За ней уже поспешил и Никита Петрович. Ква они не стеснялись. Да кто вообще стесняется слуг? На то ведь они и слуги.

Укромное местечко сие располагалось сразу за дальним причалом. Густые заросли – кусты и деревья с раскидистыми ветвями – скрывали от посторонних глаз узенькую песчаную полоску. Белый песок, спокойно уютное место – волны сюда не доходили…

– А нука, наперегонки!

– Как скажешь! Да что ты брызгаешьсято?

– А вот тебе! Вот!

– Ну, что – поплыли? Вон до того камня!

– Ага! Раздва… Оппа!

Марта приплыла первой, молодой человек уступил, чего уж, знал – девчонке будет приятно.

– Ага! Агага! Ну? Что ты теперь скажешь?

Взобравшись на камень, девушка выпрямилась и осмотрелась – нагая русалка! Ах, до чего ж хороша!

Невдалеке, у пирса, подняв часть парусов, отдавала концы «Зеландская мечта», трехмачтовое голландское судно. Видать, готовились отойти…

– Эй, эй! Подождите! Подождите, говорю… Мы договаривались с капитаном!

По пирсу к «Мечте», спотыкаясь, бежал както сутулый человек в длинном плаще… Впрочем, почему – «какойто»? Марта прекрасно его разглядела, узнала… И, подумав о чемто своем, закусила губу…

– Что там такое, милая? Что видишь?

– Да ничего интересного. «Зеландская мечта» отходит.

– Решились всетаки… Давноо собирались.

Пожав плечами, девушка улыбнулась, вскрикнула, и, вытянув руки, бросилась в воду… Вынырнув, обняла возлюбленного за плечи, с жаром поцеловав в губы. И тут же отпрянула, расхохоталась:

– Догоняй!

Вот же чертовка!

– Ну, погоди, поймаю…

– Поймай! Поймай!

Хрупкая девичья фигурка, милое полудетское личико, такое невинное… родное…

Марта выскочила на берег, оглянулась и побежала к кустам…

– Бегите за ней, господин! – глянув на Бутурлина, засмеялась Квада. – Самое время для любви! А я посторожу… Чтобы никто тут не подошел лишний…

Девчонка ждала за кустами, нетерпеливо облизывая губы. Мокрая, нагая и невозможно красивая…

Подбежав, Никита схватил одалиску в охапку и осторожно опустил в траву… Мокро, конечно… Да нынче тут все мокрое – сезон дождей.

Насладившись друг другом, молодые люди вернулись на пляж, к черноголовой компаньонкеслужанке. Оделись, уселись на расстеленную под раскидистыми ветвями циновку, разлили по кружкам вино…

– А что, кстати, с господином Шмидтом? – выпив, как бы между прочим спросила Марта. – Говорят, губернатор велел посадить его под арест?

– Под домашний, – снова разлив вино, Никита Петрович хмыкнул. – И не посадил, а только лишь собирался. Много чего напортачил сей господин! Помнишь, после пожара устроили проверку в канцелярии?

– Аа!

– Скорее всего, Шмидту не уйти от суда.

– Ну, надо же! Вон оно как! – округлив глаза, девушка вдруг рассмеялась и махнула рукой. – Откровенно говоря, да и черт с ним. Просто так спросила.

Ой, не просто так, ой, не просто… По пирсуто, на «Зеландскую мечту», именно он, Сэмуэль Шмидт, и бежал! И хорошо бы, коли б убрался отсюда куда подальше… Очень бы было хорошо!

– А «Мечта», она куда идет? В Амстердам?

– Да нет, они как раз из Амстердама… Говорят, в Анголу собрались.

В Анголу…

– Милый! Я слышала, голландцы активно скупают земли…

– Не только они. Англичане – тоже. Да всяк, у кого деньги есть.

– Аа, – поставив кружку на циновку, Марта умильно заглянула Никите в глаза. – Давно хотела попросить… Возьми меня с собой в Аккру! «Глюкштадт» ведь завтра отходит, да?

– Да, завтра, – Бутурлин с подозрением взглянул на хмурое небо. – Хенрик посылает взглянуть, как там стройка. Ну, факторию строим… И что тебе там делать, в Аккре? Там сейчас ни рынков, ни торговли, ни какого приезжего народу – дожди! Скучища. Да и мы туда всегото на дватри дня.

– И все же… Нам ведь с тобой там скучно не будет, да?

Уж, конечно, уговорила, кто б сомневалсято!

«Глюкштадт» пришвартовался в гавани Аккры к вечеру следующего дня. Была, кажется, суббота – в кирхе звонили колокола. Наемники во главе с Герхардом Ланцем остались в Карлсборге, так что на фрегате находился лишь его родной экипаж во главе с «капитаном «ван Хелленом», да две пассажирки – Марта и Квада.

Зарядивший с утра дождь вовсе не помешал коекому из моряков отпроситься в кирху на воскресную службу, и людей набралось вполне прилично – около полусотни человек, свободных от вахты. С ними отправились и Марта с Ква, Бутурлин же, прихватив с собой карго и парочку человек охраны, занялся факторией.