Имеющие тридцать пять узлов полного хода тяжелые крейсера вполне успевали за длинную — все это происходило южнее экватора, а значит в августе там была зима — ночь пройти около трехсот морских миль и перед рассветом обрушиться на неожидающих такой подлости врагов.

Как это было уже не один раз, не слишком совершенные радарные системы начала сороковых, помочь американцам не смогли, тем более что адмирал Микава вышел к Гуадалканалу с севера все время находясь в тени мелких островов.

Ночной атаки на Соломоновых островах не ждали, считая, что флот японцев еще где-то там далеко, да и сообщения о развернувшейся в соседнем море битве продолжали поступать вот уже три дня. Команды кораблей, находившиеся все это время в повышенной боевой готовности, изрядно устали, чему способствовала и погода: влажная жара выматывала не привычных к такому "белых" людей, снижая концентрацию и подрывая боеспособность. Только этим — а еще полнейшим раздолбайством, общим для армий любой страны — можно объяснить то, что в какой-то момент крейсерская эскадра Микавы была обнаружена, и сигнал тревоги даже был передан в эфир, но никем не был принят.

Так или иначе, японские крейсера сначала обстреляли корабельную стоянку на острове Саво, потопив один эсминец и тяжелый крейсер «Индианаполис» после чего не иначе поверив в свою полную безнаказанность, направились южнее и устроили налет порт Хониара, что на севере острова Гуадалканал. Основных сил флота японский адмирал тут не обнаружил: Нимиц не решился заводить тяжелые корабли в узости меж островов, которые могли стать для него ловушкой, и увел соединение на юго-восток в островам Вануату. Сложно, учитывая сложившееся положение вещей, его за это винить, порой вовремя отступить важнее чем вовремя атаковать, однако такой маневр привел к потели еще двух австралийских тяжелых крейсеров «Австралия» и «Канберра», а также нескольких кораблей поменьше. Часть снарядов ушедших перелетом попали в порт и вызвали большие разрушения и пожары.

Посчитав тут свою работу выполненной, адмирал Микава с чистой совестью лег на обратный курс и без потерь покинул кишащие вражескими кораблями воды. Ни одно повреждение, полученное его крейсерами — в них понятное дело тоже стреляли — не было хоть сколько-нибудь опасным или влияющим на ходовые качества.

Восьмого числа, поняв, что вражеского флота тут нет, Ямамото попытался сходу обрушиться на оставшиеся на Соломоновых островах американские войска. Получилось плохо: учитывая ночную побудку, янки их ждали и сумели дать слаженный отпор, с помощью базовой авиации и оставшихся тут эсминцев, крейсеров и прочей мелочи. В итоге потеряв три десятка самолетов — вернее разменяв их на пару эсминцев — японский адмирал принял решение о возвращении на базу. Понятное дело, что со стратегической точки зрения задача уничтожения всего за полгода восставшего из пепла подобно птице феникс американского Тихоокеанского флота выполнена не была, да и потери оказались неожиданно высоки. С другой точки зрения, лишившись прикрытия из тяжелых кораблей, Соломоновы острова теперь становились легкой добычей для империи восходящего солнца, тем более что баз в восточном полушарии у США оставалось не так много. Взять Вануату, Фиджи, отрезав от американцев Австралию и Новую Зеландию, и можно было не некоторое время перевести дух. А там глядишь и про Алеуты с Аляской подумать можно.

Соединение же под командованием адмирала Нимица, потеряв один тяжелый и один легкий авианосец, и новейший линкор, при том, что еще один тяжелый авианосец был сильно поврежден, вынужденно было спасаться бегством. Конечно, размен кораблей даже один к одному был штатовцем в дальней перспективе выгоден. Их промышленность способна была восполнять потери гораздо оперативнее чем японская, вот только постоянные поражения — а в Европе дела шли тоже отнюдь не блестяще — сильно били по звездно-полосатой стране в политическом плане, выставляя ее практически как колосса на глиняных ногах.

Соломоновы острова пали к началу сентября, 15 числа того же месяца подданые микадо заняли Новую Каледонию, а 3 октября усилив соединение тяжелым авианосцем «Дзюнье» и подлатав палубу на «Сорю», Ямамото нанес удар по Фиджи. Вот только американских кораблей там не оказалось. Понимая, что ему-то взять подкреплений особо неоткуда — «Энтерпрайзу» предстоял длительный ремонт, а «Рейнджер» находился на севере Атлантики и перебросить его через полмира было делом отнюдь не быстрым — Нимиц предпочел сдать остров и уйти на становившиеся передовыми базы западного побережья. Учитывая, потерю Гавайев и нахождение там вражеской авиации, следовать пришлось, закладывая изрядную дугу в не много не мало четырнадцать тысяч километров, что само по себе вылилось в изрядное приключение, и не слабую логистическую задачу.

Неизвестно кому молился адмирал — Богу или Черту — но ему удалось довести оставшиеся под командованием корабли без дополнительных потерь. Только за это ему стоило отлить бронзовый памятник в три роста, однако дома Нимиц попал под разбирательство в конгрессе и в итоге с поста командующего Тихоокеанским флотом был снят. Вместо него на эту, опасную для карьеры должность, поставили вице-адмирала Флетчера, который в бою в Соломоновом море командовал линкорами и сумел-добиться хоть каких-то успехов.

Ну а Австралия с Новой Зеландией остались с ненасытной Японской империей, по сути, один на один.

З.Ы. При моделировании битвы опирался на события Мидуэя, битвы в коралловом море и при острове Саво. Вообще даже удивительно, как Японцам не везло в стратегическом плане при том что индивидуально они подготовленны были гораздо лучше. При Мидуэе амерам пришлось терзать их целый день, а японцы изничтожили "Йорктаун" всего одним налетом. Может правда они истратили весь запал удачи во время атаки на Перл-Харбор… В любом случае шансов у японцев не было с самого начала, достаточно всего лишь взглянуть на количество кораблей, которые США поставили в строй за время войны!

Пьер Бийот — не родственник, а однофамилец французского главнокомандующего — был официально самым результативным танковым асом Франции. За три года войны он настрелял тридцать семь вражеских машин и был полон решимости увеличить этот показатель как минимум до полусотни.

Начинал он капитаном и командиром роты, а уже 1941 году за удачное контрнаступление под Парижем получил майора и танковый батальон в подчинение. Зимой 41–42 годов им в полк начали поступать новые танки В-2, едва-едва начавшие сходить с конвейера. Новая машина получилась достаточно спорной — и так не выдающиеся ходовые качества предшественника были окончательно принесены в жертву бронированию и огневой мощи. И если даже в таком виде защищенность танка могла вызывать вопросы — борта оставались весьма уязвимыми — то орудие было выше всяких похвал. 90мм 45 калибров: отличная бронепробеваемость, хорошая точность, обеспеченная высокой начальной скоростью снаряда, а достаточно большой калибр давал мощное фугасное действие соответствующих снарядов.

Когда в начале августа фронт под ударами немецких танков окончательно посыпался, 18 отдельный тяжелый танковый полк Бийота находился глубоко в тылу. Их часть как раз получила новую технику взамен потерянной в мае-июне и занималась ее обкаткой и боевым слаживанием: кроме техники полк, понятное дело, понес потери еще и в живой силе.

9 августа пришла команда срочно грузиться в вагоны и выдвигаться в сторону Эврё, что звучало весьма тревожно, учитывая, что этот город находится западнее Парижа.

Добраться без приключений не удалось: оказалось, что один из многочисленных мелких мостов через Эр в районе Дрё был разрушен вражеской авиацией, поэтому пришлось искать возможности для объезда.

К сожалению, конфигурация путей в той части страны была такая, что попасть к пункту назначения по железной дороге можно было лишь объехав весь северо-запад, аж через Кан, что в условиях недостатка времени, было совершенно неприемлемо.