Транзит немецких войск через Испанию вызвал в мире большой переполох. К чему приведет занятие Гибралтара немцами понимал любой способный посмотреть на карту боевых действий, поэтому на Франко начали давить со всех сторон. Пугать объявлением войны и оккупацией Испанского Марокко и Канарских островов. Вот только сделать испанский диктатор, по сути, ничего не мог: ну объявит от войну немцам, ну оккупируют они полуостров, союзники же сразу начнут бомбить испанские города под благовидным предлогом демократической помощи. А еще точно также оккупируют Марокко и Канары. Кому от этого будет легче?

Это же понимали и в Лондоне и в Нью-Йорке, как и то, что объявление войны Испании им тоже ничего не даст. Защитить Гибралтар от нападения с суши все равное невозможно, а полноценное вступление в войну Испании — это еще какая-никакая а миллионная армия, при чем имеющая за плечами пусть специфический — все-таки гражданская война имеет свои особенности — но опыт. Ну и кто от этого выиграет? Только Гитлер.

В итоге наметившийся было дипломатический шторм развеялся сам по себе, обратившись легким прохладным ветерком. Стороны обменялись нотами протеста, выслали дипломатов друг-друга да и успокоились, не став переводить конфликт в военную плоскость.

А немцы сумели взять Гибралтар буквально за три дня, выбив англичан с занимаемой ими триста лет скалы однако мгновенного результата это немцам не дало. Казалось бы перекрой пролив и выдавливай врага из Африки, какие проблемы? Однако тут опять вмешалась авиация союзников, начавшая каждый день совершать налеты на захваченный немцами Гибралтар и перемешивать там все что можно с землей в стиле "так не доставайся ты никому". Базирование авиации там в таких условиях было решительно невозможно, а с территории самой Испании немцев тактично попросили едва не достигли заявленной заранее цели похода.

Уже у к июлю 1943 года стало ясно, что так просто перекрыть Гибралтарский пролив у немцев не получится, а значит война в Африке затягивается.

Средиземное море, 100 км южнее острова Ивиса, 17 июля 1943 года.

U-109 кралась в темноте на минимальных оборотах, стараясь не шуметь и заряжая при этом батареи необходимые для нахождения в подводном положении. После захвата Гибралтара часть подводных лодок была переброшена на Средиземное море, и они во всю включились в борьбу с американскими конвоями, снабжавшими медленно отступающую под немецкими ударами франко-американскую армию.

Несмотря на то, что полноценную базу на Гибралтаре организовать не удалось, отсутствие в проливе постоянно висящих английских самолетов изрядно облегчило жизнь немецким подводникам. Прикрытый с двух сторон испанскими землями Гибралтарский пролив удавалось обычно проскочить за одну ночь, а дальше начиналась свободная охота, в которой счета немецких подводных ассов росли с умопомрачающей скоростью.

Если еще в марте американцы теряли на переходе от Гибралтара до Туниса в среднем от 5 до 7 процентов тоннажа — благодаря налетам авиации с Сицилии и итальянским подводным лодкам — то с начала июня этот показатель вырос до 12–15. При этом часть судов, которые все же доходили до порта-назначения были изрядно потрепаны и становились проблемой на месте разгрузки.

С разгрузкой судов тоже было много проблем. Пропускная способность портов во французских колониях на севере Африки, скажем так, не впечатляла. Нечего отсюда было возить — Сахара она и есть Сахара. Когда же встал вопрос о необходимости снабжения четырехсоттысячной группировки, французы стали лихорадочно расширять порты — в первую очередь Тунис — и по началу достигли в этом определенных успехов. А потом кто-то в немецких штабах — возможно сам Кессельринг — почесал репу и подумал, что бомбить порты могут не только американцы. Пусть Ю-88 и Не-111 были теми еще стратегами, зато их у Люфтваффе было много.

— Сообщение из штаба, господин корветтен-капитан! — Генрих Блайхорд стоящий на мостике и рассеянно всматривающийся в разлитую вокруг темноту слегка поморщился. Он считал, что в море можно уделять меньше внимания формальностям и уставщике, в чем не всегда был поддерживаем даже своим экипажем.

— Что там, Рольф? — Прочесть что-то в этой темноте было все равно решительно невозможно, проще было спросить.

— Видели пару кораблей на северо-востоке, идут на нас. Принадлежность неизвестна, но явно мимо пролива не проскочат.

— Расстояние? — Мгновенно почувствовал запах добычи опытные морской волк.

— Около восьмидесяти миль, господин корветтен-капитан.

— Восемьдесят… — задумчиво протянул офицер и достал из кармана пачку сигарет, — тогда еще есть время покурить.

3 июля немцы совершенно неожиданно для союзников, как-то упустивших возможность самим оказаться в роли получающих бомбовые подарки, совершили большой налет на Тунис. Для этого они собрали 578 тяжелых машин и в два захода разбомбили весь город и особенно портовую его часть буквально в труху, потеряв при этом всего семь самолетов: ночных истребителей у союзников тут было совсем не много.

Из-за зажигательных бомб и стоящей летней африканской жары — температура тут в июле держится в районе 35 градусов, — город вспыхнул сразу и весь. Тушить его никто и не пытался: проще было бы потушить сам ад. Население города до войны составляло примерно 350 тысяч человек, после эвакуации французской армии из Европы и прихода американцев, город начал расти буквально на глазах и за год пересек черту в полмиллиона. Здесь располагались основные тыловые службы держащей фронт южнее группировки, штабы, ремонтные мощности, склады с продовольствием и топливом. Все это погибло в огне за одну ночь, а человеческие жертвы хоть и с трудом поддаются оценке, но в любом случае описываются как "грандиозные". За несколько часов с огненном аду погибло по разным подсчетам от 60 до 250 тысяч человек.

— Погружение, — скомандовал Блайхорд едва взойдя на мостик субмарины. — Курс 50, глубина перископная скорость держать пять узлов.

Тихо зашелестела принимаемая в танки забортная вода и стальная сигара пришла в движение. Спешить смысла не было: все равно атаковать неизвестное судно ночью — дело максимально неблагодарное. В конце концов это может быть как американский транспорт пытающийся проскочить мимо немецких лодок вдоль испанского берега, так и какой-нибудь нейтрал. Не хватало еще сдуру утопить судно под испанским или советским флагом — проблем потом не оберёшься. Восемьдесят миль — это пять-шесть часов до точки рандеву, как раз взойдет солнце и можно будет понять, кто забрел в охотничьи угодья корветтен-капитана Блайхорд.

Понятное дело, что после такого удара и без того не самое лучшее снабжение союзнической армии в Тунисе и вовсе коллапсировало, чем мгновенно воспользовались немцы, усилив нажим на фронте. Американцы попытались было наладить снабжение по воздуху, перебрасывая на переднюю линию хотя бы самое необходимое, однако за транспортниками повадились охотиться немецкие истребители, визави которых оказались прикованы к земле из-за недостатка топлива. Очень быстро стало понятно, что удержать Тунис у союзников не получится и началось глобальное отступление, местами переходящее в бегство.

7 июля немцы вошли в Монастир, 10 — в Сус. Держаться за разрушенный Тунис смысла особого не было, поэтому только-только остывшие после пожара развалины достались вермахту практически без боя 14 июля. Несколько дольше продержалась Бизерта, ставшая после произошедшего основными морскими воротами этой части Африки. Впрочем, возможно дело тут не столько в американцах с французами, сколько в самих немцах, которые предпочли не штурмовать хорошо укрепленный и удачно расположенный порт — это было связано с серьезными разрушениями, а немцам свою армию тоже нужно было как-то снабжать — а просто блокировать и двинуться дальше. 19 июля увидев, что фронт ушел далеко на запад и удерживать Бизерту смысла нет, союзники эвакуировали оттуда остатки гарнизона, не забыв, впрочем, перед уходом взорвать все что можно.