Так вот с лета 1943 года стали массово формироваться сначала охранные и вспомогательные, а потом и вполне боевые части из норвежцев, датчан, бельгийцев, голландцев и французов. Связано это было в первую очередь с усиливающимся партизанским движением во Франции, которое нужно было как-то усмирять, а использовать для этого боевые части немцы посчитали слишком расточительным. Да и древний, еще Римский, принцип, согласно которому солдат нужно набирать там, где теряешь, и к середине 20 века отнюдь не утратил актуальность.
Вообще ситуация с французским сопротивлением к середине 1943 года постепенно начала выходить из-под контроля и потому потребовала самых решительных и кардинальных мер, которых Гитлер по началу пытался избежать. После оккупации Франции в конце 1942 года в руках вермахта оказалось около 1.5 миллиона военнослужащих, большую часть из которых после короткой фильтрации просто отпустили по домам. Уничтожать население Франции у Гитлера планов не было — за исключением евреев и прочих неполноценных, конечно — а что делать с таких количеством людей было совершенно не понятно. Система привлечения к производству иностранной бесплатной рабочей силы была еще не отработана, да и вообще пока была не слишком актуальна. Решение это, как оказалось впоследствии, было ошибочным.
Уже весной 1943 года по всей Франции стали происходить сначала единичные случаи саботажа, диверсий, нападений на оккупационные войска, и прочих непотребств. Уже к лету они стали носить массовый характер, на что немецкая оккупационная администрация не долго думая ответила террором. Был принят принцип, по которому за каждого убитого немца казнили сто заложников. Заполыхали французские фермы, то тут, то там стали появляться виселицы. Не пустующие, конечно.
В качестве глобального способа решения проблемы оккупированных территорий было решено провести массовые изъятия продуктов питания для создания искусственного дефицита. Ну как искусственного? Три года войны, год оккупации, эвакуация производств и гибель миллионов взрослых мужчин и так не слишком хорошо отразилась на результатах аграрного сезона 1943 года, а тут еще немцы постарались.
План, собственно, был прост как мычание: забрать всю еду, а потом вернуть ее тем, кто хорошо себя ведет, а кто ведет себя плохо — тот пусть дохнет. Ну и конечно не могли не появиться те, которым было без разницы кому служить за хорошую пайку жратвы и выпивки.
К концу 1943 года во Французскую Национальную Армию под руководством генерала Эжена Бриду — одного из немногих, которых удалось склонить к сотрудничеству — записалось больше 200 тысяч человек. Во многом понять такое количество "желающих" можно. Многие из них были ветеранами, отслужившими в армии больше пяти лет — Франция находилась в состоянии войны с 1939 года + срок службы 3 года — и, вернувшись на гражданку, обнаружили полную разруху, запустение, отсутствие работы и назревающий голод. В такой ситуации вступить на службу, пусть даже оккупанту, уже не казалось таким ужасным выбором.
В первую очередь части ФНА привлекались для поддержания порядка на оккупированных территориях и, конечно же, для карательных акций против набирающего обороты Сопротивления. При этом тем, кому такая служба казалась "грязной" и кому воевать с мирным населением было зазорно, предлагалось вступать в боевые подразделения СС. Так первоначально дивизия Шарлемань была в ноябре 1943 года развернута в корпус, который насчитывал почти 50 тысяч человек.
Так же участилась практика инкорпорирования итальянских, венгерских и словацких полков в состав немецких дивизий СС. Оказалось, что получив немецкое снаряжение, довольствие и командование, эти не слишком боеспособные части вполне могли соответствовать стандартам вермахта. Пусть и не по верхней планке, но все же. Таким нехитрым способом удалось буквально за полгода — с осени 1943 по весну 1944 года — изрядно нарастить мобилизационный потенциал, пострадавший за последние четыре года.
Впоследствии хорошо показавшая себя практика была распространена на остальные покоренные народы Европы — бельгийцев, голландцев и прочих чехов. Очень часто при этом такие охранные части тасовались вкруговую для достижения лучшего эффекта. Французы кошмарили бельгийцев и голландцев, а те, отправившись в страну багетов и вина, отвечали тем же местному населению.
Раскручивающийся маховик репрессий привел к необходимости расширения сети концентрационных лагерей на территории Франции и Бенилюкса. Самым крупным из них стал печально в будущем известный лагерь Лош, расположенный возле одноименного города в центре Франции. Именно здесь было уничтожена большая часть из 400 тысяч французских евреев. Кроме евреев сюда отправляли французских подпольщиков, членов их семей, и вообще всех, кто хоть как-то пытался противостоять оккупационному режиму. До момента освобождения лагеря в 1946 году немцы успели уничтожить тут около миллиона человек.
В сентябре ночным налетам подверглись города Рура. Пострадали Дортмунд, Дюсельдорф, Дуйсбург. Вообще Рурский промышленный район оказался достаточно удобной целью для ночных бомбардировок. Плотная застройка, большое количество промышленных предприятий, один населенный пункт без зримой границы переходит в другой — практически невозможно промахнуться.
Впрочем, и немцы не сидели сложа руки. За прошедший год была развернута многоэшелонированная система ПВО, включавшая в себя радиолокационные посты, станции ВНОС, отдельные полки высотных и тяжелых истребителей, в большом количестве строились зенитные башни в центральных городах Рейха.
Четко понимая пределы дальности вражеской авиации, немцы сосредоточили усилия на прикрытии в первую очередь северных и западных районов страны, по возможности вынося новые производства на юг в Остмарк и на восток в генерал-губернаторство.
Эти меры приводили к росту потерь бомбардировочной авиации и вынуждали в свою очередь англичан и американцев выдумывать обходные пути. Часто они заходили на цель либо со стороны Северного моря — как это было с Гамбургом — либо закладывали крюк через гораздо менее насыщенную зенитными средствами оккупированную Францию. Так наиболее удачным налетом английской авиации стала бомбардировка Штутгарта 17 ноября 1943 года, когда целая армада из семи сотен самолетов сумела прокрасться ночью вокруг Парижа и зайти на цель с запада.
Таких разрушений как в Гамбурге в этот раз не получилось — тогда бомбардировку проводили несколько ночей подряд — однако и 9 тысяч погибших гражданских тоже было тяжелым ударом для Германии. Союзники при этом потеряли всего 12 машин и то на обратном пути.
Сбросить американцев в атлантический океан оказалось для вермахта не такой простой задачей. К концу ноября фронт на севере Африки стабилизировался, а линия соприкосновения пролегла чуть восточнее города Фес и на юг от него. Примерно по 4 градусу западной долготы.
Особого военного смысла цепляться за этот не имеющий никакого стратегического значения кусок суши у американцев не было, однако тут в дело вступила политическая целесообразность. Еще одну "победную эвакуацию" Рузвельт позволить себе не мог. 1944 год — год президентских выборов и перед трехкратным президентом совершенно отчетливо маячила перспектива на четвертый срок не переизбраться. Поэтому в Марокко были переброшены свежие дивизии, авиация, танки и немецкое наступление удалось остановить.
В Берлине остановку наступления восприняли сугубо негативно. В недрах ОКХ уже зрел план новой кампании, и лишние, оттягивающие силы фронты были Гитлеру нужны как собаке пятая нога. В Марокко были переправлены две свежесформированные танковые дивизии на новеньких "Пантерах" и была поставлена задача решить вопрос с Марокканским плацдармом до конца зимы. Сказать это, впрочем, оказалось куда проще, чем сделать.
А 25 декабря с Рождественскую ночь немцы "поздравили" своих заклятых островных друзей первым большим налетом с использованием крылатых ракет ФАУ-1. Так они еще не назвались, имя ФАУ — сначала 1, а потом и 2 — ракеты получат чуть позже, весной следующего года, а пока же три сотни "подарков" отправились через Канал, чтобы поздравить Лондонцев с главным христианским праздником.
