В 7.50 показалась сама Жемчужная Бухта. Футида приложил к глазам бинокль и принялся считать вражеские корабли. Семь линкоров, одного не хватало. Зато на месте были два авианосца. В воздухе действительно ни одного самолета, а на земле не видно вспышек зенитных орудий, а это значит, что внезапная атака удалась.
Футида достал ракетницу, высунул наружу руку и подал сигнал к началу атаки. Торпедоносцы резко приняли вниз. Согласно тщательно разработанному плану, в случае удачи с внезапностью, начинать должны были именно они. Если бы их ждали, то первую скрипку играли бы пикировщики.
Нельзя сказать, что появление двух сотен самолетов над военно-морской базой прошло незамеченным. Однако, даже теперь никто не поднял тревогу. Несколько человек вышли на улицу, чтобы посмотреть на «учения морских бомбардировщиков», некоторые приняли японские самолеты за советские, прилетевшие в зашедшего в гости «красного» авианосца: у них же красные круги на крыльях. А с эсминца, шедшего к выходу из бухты, мимо которого пролетел строй торпедоносцев, вражеским самолетам приветственно махали матросы. Японец приветственно качнул крыльями — как тут не помахать в ответ!
Плану налета на американскую военно-морскую базу командование уделило много внимания. Каждый летчик совершенно точно знал, какая цель предназначена именно ему. Более того, на каждый самолет была выделена как основная, так и запасная цели. Старались учесть любую мелочь — если именно этого корабля в момент нападения не будет в бухте или наоборот — если он уже ляжет на дно: какой смысл тратить боеприпасы на уже актированную цель. В течение месяца пилотов гоняли по знанию расположения важных объектов: стоянок кораблей, батарей зенитных и береговых орудий, аэродромов, штабов и прочих первоочередных целей. Откуда у командования настолько подробные данные, Футида не знал, но не мог не восхититься тщательностью проработки каждой детали предстоящей операции. Так, например, пилотам указали место стоянки старого линкора «Юта», с которого уже сняли вооружение и переделали в плавучую мишень. Понятное дело, что на эту плавучую калошу приказано было боеприпасов не тратить. Такая предусмотрительность в подготовке вселяла уверенность в успех в сердце японца, Аматерасу в этот день была на их стороне.
Каждый день в 8.00 на кораблях проводилась церемония поднятия флага. Сначала ка всех кораблях поднимали «подготовительный» флаг, говорящий о готовности, а ровно в восемь под звуки национального гимна — на больших кораблях в составе экипажа были для этих целей небольшие оркестры — на мачты поднимался флаг и гюйс.
В этот день оркестр не успел доиграть гимн, ведь в 7.59 первые выпущенные торпеды достигли своих целей в бухте раздались первые взрывы, одни из многих в этот длинный день.
Первыми торпеды получили два авианосца в этот несчастливый день оказавшиеся на якорной стоянке. Они считались приоритетными целями, поэтому для атаки на них было выделено аж шестнадцать торпедоносцев, по восемь на каждый. «Лексингтон» получил три торпеды в правый борт, а недавно пришедший из Атлантики «Йорктаун» — четыре. Для того, чтобы потопить такие большие корабли этого было явно недостаточно, но вот чтобы выключить их из сражения до его окончания — вполне. Получившие крен, объятые пожаром и не имеющие хода огромные плавучие аэродромы выпускать и принимать самолеты были, конечно же уже не способны, поэтому мгновенно стали не интересны японским пилотам, переключившимся на другие не менее важные цели.
Пять американских линкоров стояли попарно: «Оклахома» — пришвартованный к борту «Мэриленд», «Вест-Вирджиния» — к борту «Теннесси», плавучая мастерская «Вестал» — к борту «Аризоны»; «Невада» стояла отдельно, а флагман флота линкор «Пенсильвания» с двумя эсминцами занимали сухой док. Благодаря такому расположению удобно атаковать торпедами можно было только те корабли, которые стояли бортом к отрытой воде, те же, которые стояли бортом к острову оставались на «попечение» бомбардировщиков.
В 8.02 в «Оклахому» попала первая торпеда, а потом в течение семи минут еще шесть. Старый линкор, заложенный еще до начала Первой мировой, не выдержал над собой таких издевательств и начал крениться на левый борт. Во многом почти мгновенное — по меркам больших кораблей, конечно, — затопление «Оклахомы» стало последствием еще одного фактора раздолбайства в американском флоте. 17 января выходной день, половина офицеров находились на берегу — это, впрочем, относилось ко всем кораблям — матросы, которым предстояло идти в увольнительную в город оставляли незадраенными переборки между отсеками, чтобы выиграть время отдыха на берегу. Поэтому, холодная океанская вода беспрепятственно заполнила почти все отсеки левого борта, не оставив «Оклахоме» ни единого шанса.
Почти идентичная судьба постигла «Западную Вирджинию», с той лишь разницей, что этот корабли получил на одну торпеду больше — восемь. Кроме того, в него прилетела какая-то шальная бомба, видимо предназначавшаяся его соседу — «Теннесси».
Футида прильнул к смотровому окну в днище бомбардировщика. Четыре бомбы оторвавшись от фюзеляжа устремились вниз, к стоявшей где-то там вдалеке цели. Казалось, что при бомбометании с такой высоты попасть в цель невозможно. Ведь бомбы такие маленькие, да и корабль с высоты в тысячи метров тоже казался совсем игрушечным. Разглядеть попадание в такой ситуации практически невозможно. Зато можно увидеть промах: бомба, попадая в воду поднимает огромный столб воды, который отлично видно даже с высоты птичьего полета. Поэтому, когда возле борта «Теннесси» — а самолет Футиды отработал именно по этому кораблю — поднялось два фонтана воды, капитан удовлетворено сообщил экипажу:
— Есть два попадания!
Всего же «Теннесси» получил четыре бомбы, что вывело из строя большую часть артиллерии и привело к обширнейшим пожарам, борьбой с которыми (и их последствиями) экипаж будет занят следящие несколько часов.
Самым невезучим из всех американских больших кораблей в этот день оказался «Аризона». В 8.06 он получил последнее — шестое — бомбовое попадание, четыре из которых пришлись в одну точку — нос корабля. В результате сдетонировали боеприпасы в погребе башни главного калибра, практически разорвав корабль на две неравные половины, которые тут же пошли на дно, забрав с собой больше тысячи жизней моряков.
Больше всего повезло «Мериленду», он отделался всего парой бомбовых попаданий, что хоть и покорёжило надстройку и повредило часть артиллерии, но по сути глобально никакой опасности не представляло.
Единственный линкор, который в этот день успел дать ход и попытаться выскочить из бухты, ставшей в одночасье западней стал «Невада». И то, произошло это лишь по стечению обстоятельств. Вообще для того, чтобы разжечь котлы на таком корабле обычно требуется больше двух часов, однако именно в это утро на смену одному из работающих на стоянке котлов был разожжен другой, что позволило «Неваде» дать ход уже через сорок пять минут. Корабль хоть и получил незначительные повреждения во время налета первой волны бомбардировщиков, но в целом был во вполне боеспособном состоянии, успешно маневрировал в тесной бухте и вел действенный зенитный огонь, чем и привлек внимание самолетов второй волны, как раз подлетевших к 8.45 к месту развернувшейся трагедии.
Логично предположив, что те корабли, которые больше всего отбиваются, получили меньше всего повреждений, японцы сосредоточили свое внимание именно на них. Вошедший в фарватер «Невада» оказался под ливнем бомб и из-за угрозы закупорки фарватера в случае затопления корабля, принял в сторону и плотно сел на мель, продолжая, впрочем, вести зенитный огонь.
В это же время пикировщики второй волны совершили налет на штаб командования Тихоокеанским флотом, куда как раз успели съехаться адмирал Хазбенд Киммел со своим штабом. Буквально одной бомбой был обезглавлен весь Тихоокеанский флот, оставив отдельные батареи, части и корабли отбиваться в одиночку без какой-либо координации действий.
Последним из линкоров, находившихся в этот день в бухте, получил свое флагманский «Пенсильвания». Этот корабль последние два месяца находился на плановом ремонте в сухом доке вместе с двумя эсминцами «Кэссин» и «Даунс». Оба эсминца были практически уничтожены прямыми бомбовыми попаданиями, после чего в доке начался пожар. Для того, чтобы его ограничить в док пустили воду, что с одной стороны помогло, с другой — привело к затоплению части отсеков самого линкора. Впрочем, учитывая, что корабль стоял со снятыми винтами, в ближайшее время плыть ему все равно никуда не светило.
