Однако они не приняли в расчет героического американского президента, которого столь же героически играет Билл Пулман, не говоря уже об энергичном летчике ВВС США, роль которого исполняет энергичный Уилл Смит, а также о докучливом компьютерном гении, не менее докучливо сыгранном Джеффом Голдблюмом. В конце концом победа остается за нами. Вернее, Америка спасает мир. Ну, разумеется. А как же иначе?

Отношение чужаков к природным ресурсам Земли неизбежно приводит к размышлению о том, как относятся к Земле населяющие ее люди. По сути, это отношение наиболее ярко выражено в следующем лозунге: «Сначала Земля! Затем придет черед других планет!» Казалось бы, цивилизация чужаков могла выработать и менее потребительский подход к жизни. По идее, они могли бы понять: развитие любой ценой — не то, о чем следовало бы трубить на всю Вселенную. Но образ жизни чужаков оказался исключительно потребительским: используй все до последней крошки, а затем двигайся дальше. В принципе то же самое делают и люди — с тех пор, как спустились с деревьев. Другое дело, что мы еще не стали настолько «развитыми», чтобы распространить эту стратегию на другие планеты. Данную проблему — центральную для научно—фантастических и научно—философских фильмов — можно сформулировать так: чужие — это зеркало, в котором мы можем лучше разглядеть самих себя.

Однако я отвлекся. Возвращаясь к нашему феномену, давайте предположим, что Билл Пулман, Уилл Смит и Джефф Голдблюм решили спасти мир более деликатным способом. Допустим, что вся наша троица — президент, летчик и компьютерный гений — превратилась в группу философов, которые намерены использовать в качестве оружия философские аргументы. «Конец человечеству», — скажете вы и, скорее всего, будете правы. Тем не менее попробуем предоставить им такую возможность.

Сами они считают, что у них есть неплохой шанс преуспеть в этом начинании, так как обширные социологические исследования показали, что нравственная система чужаков мало чем отличается от нашей. В частности, нравственная правомочность поступков определяется у них концепциями последовательности и беспристрастности. Чужаки верят, что в отношениях друг с другом они должны следовать принципу беспристрастности. Каждый чужак не менее значим, чем любой другой, поскольку все чужаки были созданы равными. И потому в своем отношении друг к другу они придерживаются идей беспристрастности в рамках своей морали. Каждый чужак заслуживает одинакового к себе внимания и уважения. Вот на чем решили сыграть наши герои: они намерены использовать чувство справедливости чужаков против них самих. Воистину змеиная уловка!

Прежде всего следует установить, почему чужаки ставят во главу угла идею беспристрастности. Думается, что в основе этой идеи лежит следующий принцип:

Каждый чужак заслуживает одинакового к себе внимания и уважения.

Это и есть принцип беспристрастности чужаков. Теперь нам предстоит выяснить, почему они верят в это утверждение. Неужели у них был свой мессия, заповедавший им нечто вроде золотого правила? Конечно, нет. В своем мышлении чужаки привыкли опираться на логику и потому точно знают, что в основе принципа беспристрастности лежит принцип последовательности:

Никаких нравственных отличий без иных — заслуживающих внимания — отличий.

Чужаки давно осознали, что любая система нравственности, опирающаяся на идею последовательности и беспристрастности (в том числе и наша), не требует мессии с его золотым правилом, ибо данная система покоится не столько на библейском, сколько на логическом принципе: никаких нравственных отличий без иных — соответствующих — отличий.

Что это значит? Попробую объяснить на примере. Допустим, существуют два чужака, Ворф и Сворф, обладающие схожими качествами и даже характерами. Оба они — честные, мужественные и милосердные (во всяком случае, по стандартам чужаков), и оба весьма негативно (психопатически) относятся к иным формам существования. Иными словами, в этом плане между Ворфом и Сворфом нет никакой разницы. Но мы уже знаем, что без иных — заслуживающих внимания — отличий не может быть и моральной разницы. И потому Ворф и Сворф заслуживают одинаковой нравственной оценки. Иными словами, оба они либо хороши, либо плохи. Разумеется, характер оценки будет зависеть от того, кто выступает в роли судьи — чужак или человек. Но даже если люди и чужаки разойдутся во мнении о нравственных достоинствах Ворфа и Сворфа, они все—таки должны будут согласиться с принципом последовательности, который лежит в основе любой моральной оценки. А такая оценка всегда зиждется на изучении сходств и различий между людьми. Если предположить, что Ворф и Сворф имеют одинаковые качества, то и в нравственном плане между ними нет разницы. Как мы уже отметили, нравственное отличие оправдано лишь тогда, когда имеет место качественная разница между двумя субъектами, а это не наш случай.

То же самое можно сказать обо всем, что позволяет нам произвести нравственную оценку. Если оба наших чужака, Ворф и Сворф, помогли пожилым дамам перейти через дорогу, то при условии, что между этими поступками нет существенной разницы (обе дамы хотели перейти через дорогу), мы можем смело утверждать: коль скоро поступок Ворфа хорош, то и поступок Сворфа также хорош. А если Ворф поступил в этом случае плохо, также плохо поступил и Сворф.

И мы, и чужаки даем нравственную оценку практически всему: людям, поступкам, правилам, установлениям. Но разница в оценке двух объектов одного рода (двух человек, двух поступков и т. д.) оправдана лишь при условии, что между ними существуют еще какие—то важные отличия. Там же, где таких отличий нет, не может и быть разницы в нравственной оценке.

Итак, нам удалось проследить приверженность чужаков принципу беспристрастности до самого его основания — принципа последовательности, суть которого заключается в том, что идея нравственного различия между двумя субъектами оправдана лишь в том случае, если имеют место иные — заслуживающие внимания — отличия. Теперь нам осталось только объяснить чужакам, что не существует какой—то значимой разницы между ними и нами — между инопланетными захватчиками и людьми, которых эти захватчики намерены уничтожить. Тогда, если они не желают прослыть непоследовательными, им придется изменить свое отношение к человечеству, признав его заслуживающим не меньшего уважения, чем сами чужаки. Как говорится, проще не бывает.

На самом деле вряд ли все будет так просто. Вполне возможно, что наши аргументы не произведут никакого впечатления на чужаков. Разумеется, они охотно согласятся с утверждением, что разница в нравственной оценке невозможна без иных, заслуживающих внимания отличий. И потому люди заслуживают не меньшего уважения, чем чужаки, если между ними и чужаками нет существенных различий. Беда в том, что сами чужаки склонны думать, будто таких различий более чем достаточно.

Первым в этом списке будет, без сомнения, интеллект. Действительно, по сравнению с чужаками мы и вправду кажемся существами недалекими. Они умеют строить корабли размером с планету и странствуют на них по всей Вселенной, а мы не способны овладеть даже основами закона искривления пространства, что позволяет чужакам путешествовать на такие расстояния. Это, по мнению чужаков, может считаться той самой разницей, которая позволяет им относиться к людям, как к простым отбросам.

Но можем ли мы согласиться с этим ответом? Неужели уровень интеллекта представляет то самое качество, на основе которого возможна нравственная оценка? Я лично думаю, что в своих предположениях чужаки исходят из того, что принято называть маргинальными случаями. Действительно, большинство чужаков обладает более высокоразвитым интеллектом, чем большинство людей. Тем не менее существуют и исключения. Во—первых, мы должны учесть чужаков с травмами головного мозга, что отразилось на их мыслительных способностях. Нельзя забывать и о том, что уровень интеллекта маленьких чужаков во многом схож с уровнем интеллекта взрослых людей. Наконец, многие представители старшего поколения чужаков начинают страдать от ухудшения функций головного мозга: их умственные способности не больше, а зачастую даже меньше умственных способностей взрослых людей.