Само собой, Дарт Вейдер не принадлежит к тем, кому после смерти будет открыт путь на небеса. Ведь если в рай начнут допускать людей, которые угнетали целые галактики и разрушали по собственной прихоти целые планеты, туда придется пустить и юристов, агентов по недвижимости и всю подобную публику. Согласно христианскому учению, судьба лорда Вейдера весьма печальна. Если кому и суждено попасть в преисподнюю, то именно ему.

И в этом нет ничего удивительного, ибо христианская церковь многим обязана Платону, чьи идеи она попросту позаимствовала. Именно Платон с величайшей убедительностью отстаивал идею о том, что существует нематериальная действительность — и не только существует, но и превосходит по реальности обычную материальную действительность. Позже эта идея нашла свое отражение в трудах римского неоплатоника Плотина (около 204–270 гг. н. э.). Затем она была воспринята человеком по имени Августин — святым Августином из Гиппона (354–430 гг. н. э.). Благодаря ему идея о нематериальной действительности прочно вошла в христианскую литературу. Ведь до той поры у христиан просто не было времени на потустороннее, и церковь учила не столько о вознесении души на небеса, сколько о воскресении нашего (физического) тела в Судный день. Но благодаря Августину все изменилось: мы получили душу как нематериальный объект, созданный по образцу платоновского мира форм; а этот мир, словно по волшебству, превратился в небеса. Так все и произошло.

С этого момента истинной реальностью стали небеса. А что же Земля и наши физические тела? Для чего они? Прежде всего чтобы помочь нам оказаться на небесах. Наше существование на Земле имеет смысл лишь с этой точки зрения: мы должны провести здесь отпущенный нам срок, чтобы затем по возможности подняться вверх, а не скатиться вниз. Во многом такая точка зрения объясняет и отношение церкви к злу: мы здесь для того, чтобы после смерти попасть на небеса, где нет места злу. Поэтому все, что нам остается, — искоренить зло, которое есть в нас. Все злое и дурное в нашем характере должно быть полностью уничтожено. Таково отношение христианства ко всему, что в нас есть плохого или сомнительного. Если рука твоя искушает тебя, отрежь ее. Если глаз твой соблазняет тебя, вырви его. Ну и так далее, в том же духе. Иными словами, темной стороне нашей натуры следует дать хорошего пинка.

Фридрих Ницше (1844–1900), известный немецкий философ, ни за что не смог бы примириться с подобной точкой зрения. К концу своей жизни он ясно и недвусмысленно (как и все, что делал прежде) выразил свое мнение, противопоставив его христианской морали: «Поймут ли меня? — Дионис против Распятого».

К тому моменту, когда он писал это, Ницше уже стоял на пороге безумия — скорее всего, результат сифилиса, подхваченного по молодости в публичном доме. Поскольку это было единственной неосторожностью, допущенной Ницше при посещении этого заведения, а скорее всего — вообще единственным неосторожным поступком его молодости, можете понять, как ему не повезло.

Но что он имел в виду, когда утверждал: «Дионис против Распятого»? Что ж, для начала обратимся к Дионису. В первой своей книге «Рождение трагедии» Ницше отстаивает собственную точку зрения на природу греческой души. По его мнению, греческий гений, проявивший себя буквально во всем — в искусстве, архитектуре, философии и т. д., — имел своим истоком то, что Ницше позднее называл сублимацией («возвышением», «очищением»). По природе своей греки принадлежали к темной ветви народов. Им были присущи разного рода темные чувства, желания и устремления, порой прорывавшиеся на поверхность из глубины души. Время от времени греки давали выход этим импульсам, устраивая празднества, посвященные богу вина Дионису. Празднества эти продолжались днями, а то и неделями и были отмечены неумеренной выпивкой и разгулом, в том числе и сексуальным. Отголоски этих празднеств и поныне можно обнаружить в таких местах, как Ибица или Корфу. Но куда им до древних греков! Вот те действительно знали, как нужно праздновать! Или, как выразился бы в данном случае Дарт Вейдер, древние греки умели ценить мощь темной стороны.

И в то же время, как отмечает Ницше, этот народ создал такое количество шедевров в искусстве, архитектуре, философии и т. п., что греческая культура по праву считается одной из величайших в мире. Но как же им это удалось, если под тонким налетом благовоспитанности скрывалась толпа разнузданных дебоширов и извращенцев? Ницше объясняет это так: грекам удалось создать величайшую в мире культуру именно потому, что они были гуляками, а не вопреки этому. Скрытая в них темная сила стала не препятствием, а толчком на пути к величию. Для того чтобы лучше понять точку зрения Ницше, следует ознакомиться с его представлением о сублимации.

Предположим, вы от природы тяготеете к темной стороне Силы. А это значит, что вас постоянно донимают различные темные страсти и желания — причем не исключено, что вы и сами не в состоянии разобраться в них. Однако это не меняет сути проблемы: желания — вот они, и далеко не последней и этом списке стоит жажда господства над целой галактикой. И что же прикажете делать с темной стороной своей натуры? Судя по всему, из этой ситуации есть три выхода.

Первый из них, следуя Ницше, мы можем назвать христианским: отрицай эти желания, не позволяй им просочиться наружу, вырви их с корнем. Это плохие, злые желания, и потому их следует решительно отвергать. Следовательно, если вам близок христианский подход к этой проблеме, то, вместо того чтобы с утра пораньше разрушить парочку—другую планет, вы останетесь дома и будете переживать из—за своих греховных помыслов. Вы будете с тоской размышлять об испорченности собственной натуры и заодно сделаете все возможное, чтобы полностью очистить себя от этой скверны. А для этого вам, образно говоря, придется вырвать и отсечь все то, что вводит вас в искушение.

При этом, конечно, трудно представить, чтобы лорд Вейдер запирался по утрам у себя дома и скорбел над недостатками собственного характера. К тому же так легко спутать образное и буквальное понимание того, что следует вырвать и отсечь. А это было бы просто гибельно для Дарта: у него и так не хватает многих частей тела.

Если же говорить более серьезно, то христианская тактика обладает, по мнению Ницше, двумя недостатками. Во—первых, мы теряем прекрасную возможность для развития. Во всех этих примитивных желаниях, нацеленных на уничтожение, разрушение и господство, содержится немалое количество энергии, которая — перестань вы их отрицать — полностью поступит в ваше распоряжение. Во—вторых, попытка отвергнуть собственные побуждения не только не приведет к желаемым результатам, но и самым печальным образом скажется на вашем здоровье. Все эти побуждения, равно как и заключенная в них энергия, не могут быть отвергнуты или уничтожены — они просто найдут другую форму выражения. И прежде всего они обратятся против того, кто пытается преградить им выход вовне. Результатом подобных попыток неизменно становится болезнь: психическая, психосоматическая, а возможно, и обе сразу. Сегодня мы называем этот процесс подавлением. Впервые эту мысль высказал Фрейд, а затем уже о подавлении заговорили многочисленные последователи ученого. В частности, Фрейд утверждал, что источником многих нервных болезней стало подавление субъектом мощных чувств или желаний, которых этот субъект попросту стыдится. И вот все эти импульсы и побуждения обратились против самого человека, что и проявилось, допустим, в нервном параличе. Человек парализован, хотя для этого, казалось бы, нет никаких реальных причин.

Идея о связи между подавлением и психосоматическими расстройствами, а также завязший в зубах совет не загонять свои чувства внутрь — все это на самом деле восходит непосредственно к Ницше.

Следовательно, лорд Вейдер прав хотя бы в одном — в том, что не стал подавлять собственные чувства и желания. И каким бы законченным мерзавцем он ни был, невротиком его уж точно не назовешь. Но как же быть тем, кто понимает, что на галактическое господство замахиваться не с руки, а невротиком тоже становиться не хочется? И если мы не можем использовать христианскую тактику отрицания собственных желаний, что же нам остается делать?