В Эннекине Скайуокере было много Силы. Весьма значительной была и ее темная сторона, благодаря чему он мог бы достичь со временем подлинного величия. Ибо у того, чьи примитивные желания недостаточно сильны, нет никакой возможности стать когда—нибудь сверхчеловеком. У Эннекина Скайуокера темной энергии было больше, чем достаточно, однако превращение в Дарта Вейдера сопровождалось у него простым следованием собственным желаниям. А это значит, что он ни в коей мере не соответствует представлению о сверхчеловеке, ибо для того, чтобы стать таковым, необходимо перенаправить энергию своих низменных желаний в иное, более подходящее русло. Именно эта возможность и была утрачена при превращении Эннекина Скайуокера в Дарта Вейдера.

Скорее всего, лорд Вейдер вызвал бы у Ницше примерно те же чувства, что и Цезарь Борджиа. В своей последней книге Ессе Homo («Вот человек») Ницше с насмешкой отмечает, что даже Цезаря Борджиа он предпочел бы Парси—фалю (герой немецкой мифологии, главное действующее лицо в одноименной опере Вагнера). Парсифаль представляет в данном случае тип христианина — человека слабых страстей или же, напротив, человека, стремящегося искоренить собственные страсти. В свою очередь, Цезарь Борджиа прославился тем, что давал волю любым своим желаниям, какими бы жестокими и низменными они ни были. И вот даже такого человека Ницше предпочитает Парси—фалю. Почему? Да потому, что здесь прослеживается хотя бы возможность величия. Цезарь Борджиа не стал великим, но он, по крайней мере, мог им стать, свидетелем чему — мощь тех его устремлений, которые принято называть низменными. Если бы только Борджиа научился сублимировать собственные желания, возвышая и очищая их все больше и больше, не нашлось бы такой силы, что смогла бы помешать ему стать великим.

И все же облик Дарта Вейдера во многом напоминает не Цезаря Борджиа, но Наполеона. Ницше и восхищался Наполеоном, и в то же время презирал, считая его кем—то вроде сверхчеловека и недочеловека (Ubermensch и Untermensch). По мнению Ницше, величие Наполеона заключалось не в его военных успехах, но в умении взять под контроль собственные желания и распорядиться ими таким образом, чтобы подняться над уровнем обычного человека. Однако в данном случае процесс сублимации оказался незавершенным, в результате чего на свет вышли далеко не лучшие качества французского полководца. Наполеон, по мнению Ницше, «был развращен теми средствами, которые вынужден был использовать, из—за чего и утратил благородство характера».

Процесс сублимации должен идти непрерывно, и им ни в коей мере нельзя жертвовать ради необходимости, скажем, покорить Европу. Таким образом, начавшийся было процесс преображения Наполеона в сверхчеловека оказался прерванным из—за неуемной страсти к господству и тех методов, которые использовались для удовлетворения этой страсти. И это, как мне кажется, в большей или меньшей степени относится и к лорду Вейдеру.

В каком смысле Дарта Вейдера можно назвать плохим парнем? Я имею в виду, что в его поступках было и впрямь уж такого плохого? Что касается его попыток прикончить Марка Хэмилла, то вряд ли у кого—то из нас возникли бы с этим особые проблемы (то, что Вейдер, в конце концов, оказался отцом Люка — это уже другая история). И не объясняется ли наша антипатия к Дарту тем, что в своих оценках мы привыкли опираться на платонически—христианскую систему ценностей? И не стоит ли нам взамен этого рассматривать лорда Вейдера как одного из тех супергероев, которые сумели творчески использовать всю мощь темной стороны своей натуры? Увы, нет. Дарт Вейдер — это некая смесь сверхчеловека и недочеловека. Ему так и не удалось превратить свою жизнь в произведение искусства. Ну а страх (намек на это можно встретить в конце «Призрачной угрозы») пробудил в нем желание властвовать, ибо давно известно: именно страх перед чем—либо ведет к желанию взять это «нечто» под свой контроль. В свою очередь, жажда власти вынудила Вейдера прервать процесс сублимации, благодаря которому он мог в конце концов достичь подлинного величия.

С другой стороны, трудно представить, во что бы превратились «Звездные войны», если бы Дарт умудрился в конце концов стать сверхчеловеком. Скорее всего, мы бы обнаружили, как этот парень в черном плаще и шлеме мечется по всей галактике в поисках материала для своей новой книги или же желая запечатлеть на картине какой—нибудь особенно красивый водопад. Не совсем понятно, правда, как бы это помогло Лукасу собрать его бесчисленные миллионы. К тому же, если именно это и значит быть сверхчеловеком, я лично предпочел бы стать тем лордом Вейдером, каким он показан в «Звездных войнах». В конце концов, быть порочным — куда забавнее!

Разумеется, моя книга оказалась бы неполной, если бы я не упомянул здесь о фильме, который по праву считается одним из лучших в жанре научной фантастики. Я имею в виду ленту Ридли Скотта «Бегущий по лезвию бритвы» (1982).

Лос—Анджелес 2019 года. И что же это за дыра! Большинство жителей Земли, за исключением явных неудачников, давно переселилось на другие планеты. Да и кто бы упрекнул их за это? В Лос—Анджелесе 2019 года все время идет дождь. К тому же иные миры привлекательны не только с точки зрения климата. Большинство работ, за которые не хотят браться люди, выполняют здесь так называемые репликанты — порождение генной инженерии, нечто среднее между роботом и организмом. Репликанты почти не отличимы от людей, однако превосходят их в силе, ловкости, выносливости и уж, конечно, в сообразительности. Репликанты были созданы в лабораториях корпорации Тирелла для выполнения опасных, тяжелых и просто малоприятных работ за пределами Земли. В этот список входят профессии полицейского, солдата, дворника и т. п.

После восстания репликантов на иных планетах — нечто вроде «Репликанты всех планет, объединяйтесь: вам нечего терять, кроме своих грязных работ!» — все представители этого типа существ изгоняются под страхом смерти с Земли. Тех репликантов, что осмелились тайком вернуться на Землю, выслеживают и уничтожают особые группы солдат. Их—то и называют бегущими по лезвию бритвы.

А убийство репликанта, как сообщает нам рекламная надпись в самом начале фильма, считается не казнью, а устранением.

И вот на Землю, смешавшись с остатками ее населения, проникают четыре репликанта — Рой, Леон, Прис и Зора. Все они относятся к модели Нексус VI, т. е. являясь лучшими в своем роде. Возглавляет их команду Рой, солдат по профессии. Дэрил Ханна играет в этом фильме Прис — девушку—репликанта, к которой неравнодушен Рой. Этой четверке удалось захватить космический корабль. Уничтожив его команду и всех пассажиров, они направляются к Земле, желая попасть в Лос—Анджелес. Зачем им это нужно? Дело в том, что в каждого репликанта при создании был вживлен специальный ограничитель жизни. Элдон Тирелл, которого можно было бы назвать «отцом репликантов», поясняет по ходу фильма, что такое ограничение было внесено из—за развития в репликантах эмоций, каковых роботам, даже такого высокого класса, иметь не положено. Однако спустя некоторое время у репликантов начинает вырабатываться эмоциональный отклик на окружающую действительность. И поскольку мало кому хотелось бы, чтобы вокруг толпились репликанты, обуреваемые эмоциями — такими, например, как ненависть к своей грязной работе и неприязнь к людям, обрекшим их на такую работу, — в каждого робота заранее был вживлен ограничитель, не позволявший им жить более четырех лет. Рой, Прис, Леон и Зора прожили уже по три года из отпущенных им четырех. И вот они прилетают на Землю, надеясь каким—то образом увеличить этот срок. Как об этом заявляет сам Рой при встрече с Элдоном Тиреллом: «Я хочу жить дольше, ты, ублюдок!»

Харрисон Форд играет в этом фильме Декарда, одного из «бегущих по лезвию бритвы». Сам он вроде как не желает возвращаться к своей профессии, но бывший босс вынуждает его к этому при помощи шантажа. Во время розысков Декард встречает девушку—репликанта, которая и не подозревает о том, кто она такая. Декард влюбляется в нее, и в итоге это помогает ему лучше понять, что представляют собой те, за кем он охотится (что не так уж и плохо, ибо, как можно понять из книги Филиппа К. Дика, легшей в основу данного фильма, Декард и сам принадлежит к этой категории). Выясняется, что репликанты по природе своей — весьма восприимчивые существа, причем как в эмоциональном, так и в интеллектуальном плане. Они ясно осознают, что все они смертны, и боятся скорого конца. Именно об этом — о неизбежности смерти — и повествует фильм Ридли Скотта.