— Клятву?

Появилась уверенность, что речь идёт не о простой клятве, а о такой, которую будет не так-то просто обойти и которую, если давать, то придётся выполнять до конца всё, на себя принятое.

— Разумеется, — бодро кивнул Песцов. — Чтобы мне быть уверенным, что вы не сбежите от меня и также точно выполните обещанное, как и я. Вы же именно это и собирались сделать, не так ли, Елизавета Дмитриевна? Удрали бы завтра? Или попытались бы уже сегодня?

То, что он меня столь точно разгадал, скорее, разозлило, чем смутило. Да, я собиралась обмануть, но начал-то он.

— Вы ведёте себя неблагородно!

— Что делать, такова жизнь, — притворно вздохнул Песцов. — Боюсь, что вы меня уже настолько хорошо знаете, что не можете всерьёз ожидать благородного поведения, Елизавета Дмитриевна. Но я предлагаю вам честное партнёрство.

— Честное партнёрство не закладывается на фундаменте шантажа.

— Основа может быть любой, — насмешливо бросил Песцов. — Главное, чтобы на выходе никто не остался обиженным. Обещаю вам заплатить те деньги, которые должна была получить мисс Мэннинг, и так же честно забыть, что мы с вами вообще встречались. Собственно, от вас требуется не так много: просто постоять на сцене, удерживая артефакт.

— Ничего не получится. Я не смогу долго пользоваться артефактом. Он меня пьёт, и это никак не может остаться незамеченным, — насмешливо бросила я. — Дмитрий Валерьевич, однако как дёшево вы оцениваете собственную жизнь.

— Как раз её я оцениваю настолько дорого, что мне всё время не хватает денег. Но что вы говорили про артефакт?

— Он тёмный, пропитан духом крэгов. Или магией. У них есть магия?

— Ритуальная разве что. Им нужны жертвы на правильно расчерченном алтаре. Так что не так с артефактом?

— Я же говорю: он меня пьёт. Постоянно его использовать — убивать себя.

— Странно. Вы должны им управлять. — Песцов достал свою фляжку и хлебнул уже прямо из неё. — Нужна консультация артефактора. Давайте скорректируем клятву: вы обязуетесь играть роль мисс Мэннинг, если я решу проблему с артефактом. Не зверь же я, в конце-то концов, заставлять вас использовать убивающую вас магию?

— Но мне нужно срочно в Царсколевск! — почти с отчаяньем сказала я.

— Если бы вам нужно было туда срочно, то вы бы не попросились переводчицей к мисс Мэннинг, а ехали бы сразу туда, — возразил Песцов. — Значит, не так это и срочно. Но если вы согласитесь мне помочь, а у меня не получится найти специалиста по артефактам, то я обещаю не только не выдавать вас Рысьиным, но и лично посадить в поезд до Царсколевска. Клятву принесём оба. Ваше решение, Елизавета Дмитриевна?

Песцов улыбался столь обворожительно, что желание с ним сотрудничать исчезло не появившись. Но отказывать ему сразу значило провоцировать на немедленный звонок Рысьиным. Радовать княгиню, а, возможно, ещё и Волкова, в мои планы точно не входило.

— Мне нужно подумать, Дмитрий Валерьевич.

— Да что тут думать? — изумился Песцов. — Даём взаимную клятву и оба оказываемся в выигрыше. Елизавета Дмитриевна…

Он так умильно посмотрел, что сразу подумалось о хвосте: был бы — непременно бы уже вовсю вилял, выпрашивая то, что ему нужно. Но это нужно ему, не мне. А что нужно мне, я так до сих пор и не разобралась.

— Дмитрий Валерьевич, я слишком устала за сегодня, чтобы принимать столь важное решение, — твёрдо ответила я. — Давайте отложим разговор на утро. До утра я никуда не денусь, а в случае моего отказа вы непременно успеете сообщить Рысьиным и разбогатеть на десять тысяч. Правда, не факт, что они не решат, что вы намеренно меня увезли, чтобы лишить выбора. Недаром Волков так переживал. Насколько я успела заметить, он сначала действует, а потом думает, правильно ли сделал.

Вот так-то, Дмитрий Валерьевич, угрожать можно не только мне, но и вам. И Рысьиными, и Волковыми.

— Вы знаете, Елизавета Дмитриевна, — очень грустно сказал Песцов, — если это гастроли провалятся, мне и Волков будет нестрашен.

— Вам они настолько важны? — удивилась я.

— Разумеется. Это же серьёзный урон репутации. Кто захочет в дальнейшем иметь со мной дело? И это не говоря ещё об огромнейшей неустойке за срыв по моей вине, — он вздохнул. — Большинство договоров были прямо-таки кабальные. Елизавета Дмитриевна, пожалуйста, войдите в моё положение, — столь просительно протянул он, словно не он не так давно пытался меня шантажировать. — Вся моя жизнь зависит от вашего согласия.

— И всё же, Дмитрий Валерьевич, я отвечу завтра. Мне нужно всё обдумать.

— Хорошо, — неожиданно согласился он. — Но завтра я приду за ответом рано утром. Очень рано. И если вам кажется, что не сдержу угрозы, то зря. Терять мне действительно нечего, а так хоть приобрету десять тысяч.

Песцовские угрозы показались нестрашными, потому что чай с коньяком наконец меня согрел и захотелось спать. Не просто захотелось, а так, что все мысли были лишь о том, как добраться до кровати и уснуть, оставив все проблемы в этом дне. Мало ли что случится до завтра? Вдруг оскорблённый Волков проберётся сюда и сведёт счёты с Соболевым и Песцовым? Тогда моё согласие уже никому не потребуется.

Поэтому я лишь улыбнулась на прощание Песцову и развеяла плетение против подслушивания. Щупы соболевских артефактов, беспорядочно тыкавшиеся в мой купол, остались без опоры и рванулись вперёд, упёршись уже в меня. Ненадолго, почти сразу они исчезли, что лучше всего доказывало: без присмотра меня не оставили. Я выпила ещё чашку горячего чая, в этот раз без коньяка, который предусмотрительно унёс с собой Песцов, и с чистой совестью отправилась спать, не желая ни о чём думать и ничего решать.

Сказалось напряжение сегодняшнего дня, и уснула я столь крепко, что даже не слышала, как горничная увозила столик с остатками чаепития и убирала в ванной. И проснулась уже утром, резко, словно от толчка, словно кто-то меня тормошил и звал по имени. Осталось лишь невнятное ощущение, и я даже не могла сказать, звучало ли моё нынешнее имя или прошлое. Конечно, они могли совпадать, но почему-то в это не верилось. Хотелось пригубить чего-нибудь бодрящего, но не было даже холодного чая, пришлось удовольствоваться водой из-под крана. Стало чуть легче, ну чувство, что я должна куда-то пойти и что-то сделать, не исчезало.

Было ещё совсем темно, но когда я выглянула в окно, то на дорожке, подсвечиваемой редкими парковыми фонарями, заметила Песцова, который уже активно разминался, то и дело сбегая с расчищенного места на газон, покрытый снегом. Показалось, что он охотится. Хотя на кого охотиться в парке? Разве что на мышей. Точно, для таких песцовых и мышь — заманчивая добыча. Вон как усердно снег летит из-под лап: ни один грызун не скроется от внимательного песцовского взора. Главное, чтобы газон, увлёкшись, не раскопал, а то наш гостеприимный хозяин будет весьма недоволен.

Любовалась я этой картиной недолго. Сразу сообразила, что Песцов развлекается не просто так. Сейчас побегает на свежем воздухе, подкрепится парной мышатиной, поднимет себе настроение и придёт портить мне. Разговор хотелось отложить на подольше, поскольку я так и не решила, что делать. Но ведь я тоже могу прогуляться, зимняя прохлада способствует прояснению в голове. Надеюсь, для обычной прогулки княжеского разрешения не требуется, я же собираюсь просто пройтись по дорожке, не меняя облик и ничего не портя. А заодно посмотрю, так ли страшна защита на ограде, как мне показалась вчера. Возможно, удастся найти там лазеечку, пусть не для меня, а только для моей рыси. Тогда просто брошу здесь всё и удеру. Во всяком случае, попытаюсь.

Собралась я быстро, песцовый палантин мисс Мэннинг лёг на плечи, как родной, пожалуй, его точно было бы жалко оставлять, реши я твёрдо отказать Песцову. Всё остальное, хоть и модных фасонов и пошитое из дорогих тканей, было, увы не моего размера. А жаль… Не баловали меня хорошей одеждой до побега. Разве что бальное платье княгиня заказала, да и в том не удалось покрасоваться. Последнее, впрочем, несказанно радовало.