— Огромное вам спасибо, Павел Владимирович. — Я сняла с вешалки свой полушубок. — Тогда я прямо сейчас отправлюсь в библиотеку, поскольку Филипп Георгиевич заданий мне не оставил. Хорошего вам дня!

Я рванула за порог, словно за мной черти гнались, и только выскочив из здания, вспомнила, что так и не спросила, где брать ключи от закрытых книжных шкафов. Почему-то ужасно захотелось посмотреть, чем же таким занимался мой дедушка. Но возвращаться я не стала. Более того, почему-то подумалось, что плохое отношение заведующего лабораторией могло быть следствием хорошего отношения аспиранта. А ну как Соколов поделился с Тимофеевым своим мнением о моём отношении к кланам и заявил, что я его во всём поддерживаю? С него сталось бы…

В библиотеку я всё-таки сходила, а потом пошла домой. Как ни странно, я успела напрочь забыть о Полине, зато она обо мне не забыла и даже приготовила обед, оказавшийся на удивление неплохим. Мефодий Всеславович тоже одобрил, хотя не преминул сообщить, что горничная изучала мои вещи с превеликим тщанием. Не знаю, удалось ли ей найти что-то, могущее заинтересовать Фаину Алексеевну — учебники по магии всё так же лежали под отводом глаз, а в документах не было ровным счётом ничего компрометирующего. Остальные же вещи были щедро предоставлены Рысьиными, поэтому ройся там, не ройся — ничего нового не отроешь.

До вечера я с интересом изучала «Основы целительства», придя к заключению, что к ним неплохо было бы взять ещё анатомический атлас, чем подробнее, тем лучше. Но в библиотеку не вернулась, поскольку обнаружила раздел, посвящённый диагностике по ауре, где вскользь прошлись по тому, как всё-таки эту ауру видеть. Оказалось, что это доступно отнюдь не всем и большая часть целителей использует для этой цели диагностические плетения. С силой дара умение видеть ауру было никак не связано, нужно было умение входить в особое состояние, но как его достичь, описывалось довольно невнятно или мне не хватало знаний понять написанное. В любом случае оказалось, что существуют плетения и артефакты, позволяющие видеть ауру, что, несомненно, радовало.

Когда пришла пора отправляться на курсы, учебник я отложила с сожалением, хотя чем больше я читала, тем больше появлялось вопросов, ответы на которые получить было не у кого. Впрочем, можно попытаться поспрашивать на курсах. Вряд ли преподаватель откажется помогать любознательной ученице.

На курсы я шла в приподнятом настроении, которое испарилось очень быстро, поскольку первой, кого я увидела в аудитории, была Свиньина-Морская во всём своём великолепии. Увидев меня, она устремилась ко мне с таким пылом, что я почему-то решила: будет бить. Как-никак, от того, чтобы стать женой Волкова, Полину Аркадьевну отделяла сущая мелочь — предложение руки и сердца от кавалера. А всё и всех, могущих воспрепятствовать её будущему счастью, Поленька наверняка сносила тараном со своего пути.

— Елизавета Дмитриевна Рысьина? — уточнила она.

— Да, это я, — призналась я, подавив малодушное желание сказать: «Нет, вы ошиблись».

— Полина Свиньина-Морская, — гордо отрекомендовалась Поленька. — Как удачно, что на этом курсе есть приличные люди. Благородные рода должны держаться вместе, вы согласны?

Я неопределённо дёрнула плечами. Конечно, эта особа не попытается всучить подозрительную литературу про насекомых, но и сидеть с ней — то ещё удовольствие.

— Представляете, Елизавета Дмитриевна, меня не хотели пускать на эти курсы, — тем временем тараторила Поленька, возмущённо колыхая выдающимся бюстом, — сказали, что у меня слишком мало магии, чтобы её учиться контролировать. Мол, пустая трата денег, представляете, какая наглость?

— Может, они за вас беспокоились? — предположила я, попытавшись уйти с прохода. Это было стратегической ошибкой, поскольку Поленька посчитала это капитуляцией с моей стороны и с упорством бультерьера потащила меня к тому столу, за которым сидела до моего прихода. — Чтобы не вгонять вас в лишние траты?

— За наши деньги беспокоимся мы сами, — отрезала Поленька. — Мне лучше знать, что мне нужно, а что нет. Любой талант можно развить в должной мере, если им заниматься. Я уверена, что у меня с магией полный порядок, просто она спит.

— Спит?

— Спящая магия, — прошептала Поленька, склонившись ко мне совсем близко. — В сильных старинных родах такое бывает сплошь и рядом. Вот хотя бы вас взять, Елизавета Дмитриевна. У меня тоже проснётся.

Она так посмотрела на входную дверь, в которой должен был с минуты на минуту появиться преподаватель, что я сразу поняла: ему очень не поздоровится, если у Поленьки не проснётся магия. Это будет означать, что преподаватель некомпетентен и находится не на своём месте. Занятия потеряли половину своей прелести, но тут я вспомнила, что Поленька — лучшая защита от Волкова, если держать её рядом. Но с курсов бы её лучше отправить в другое место.

— Уверена, у вас достаточно талантов и помимо магии. Не стоит зацикливаться на чём-то одном.

— Это вы уже наслышаны о том, как я пою? — польщённо улыбнулась Свиньина-Морская. — Признаться, я бы могла сделать карьеру в опере, не будь это столь неприличным занятием для девушки из такой семьи, как моя. Даже мисс Мэннинг… Надеюсь, вы слышали об этой английской певице? Весьма, весьма талантливой, её ещё золотым голосом Альбиона называют… Так вот, даже сама мисс Мэннинг признала, что уступает мне по силе голоса.

Поленька победно на меня посмотрела. Ещё бы: бедная мисс Мэннинг теперь ни подтвердить, ни опровергнуть не сможет, поскольку давно и безнадёжно мертва. Да и при жизни со Свиньиной-Морской ни разу не встречалась. Но заявлять такое потенциальному союзнику — весьма неблагоразумно, так что я только восторженно расширила глаза и промурлыкала:

— Да что вы говорите? Сама мисс Мэннинг?

*— чуть изменённая строка из стихотворения Валерия Брюсова

Доказать Полине Аркадьевне, что контролировать можно только то, что у тебя есть, не удалось и преподавателю. Она сузила свои и так невеликие глаза, презрительно фыркнула и бросила:

— Неконтролируемая магия опасна, так, Дмитрий Олегович?

Судя по всему, подготовилась она к занятию куда лучше меня: во всяком случае, знала не только время и место, но и имя преподавателя. Впрочем, я и не планировала вести боевые действия, на которые сейчас нацелилась Поленька.

— Так, — осторожно согласился он.

— Ну так вот, когда у меня появится магия, я буду уметь её контролировать, — победно завершила Свиньина-Морская. — Даже папа говорит, что я очень предусмотрительная, потому что с моим характером нельзя пускать изучение магии на самотёк.

— Но вам нечего пока изучать… — чуть растерянно возразил преподаватель.

— А когда будет, контролировать будет уже поздно.

— Дело в том, Полина Аркадьевна, что специфика занятия предполагает обращение к источнику…

— Замечательно, — не терпящим возражение тоном прервала его Свиньина-Морская. — Вот вы мне и поможете его обрести.

— Я могу помочь только раскрыть имеющийся.

— Тогда занимайтесь тем, чем можете, — отрезала Полина Аркадьевна. — Раскрывайте.

Она насупилась, крылья носа начали грозно раздуваться, более несдерживаемая злость вырывалась пыхтеньем, как от готовящегося к движению паровоза. Да уж, такой паровоз и без магии, пройдя по университету, оставит от него только руины.

— В самом деле, контроль вам не помешает, — заметил Дмитрий Олегович.

Меланхолично этак заметил и отошёл к кафедре, на которой уже были разложены бумаги. Возможно, ему было ещё что добавить, но то ли он заключил, что непробиваемую уверенность Свиньиной-Морской-младшей ему не пробить, то ли просто решил не затягивать с началом занятия.

— Вот как с ними надо, — обратилась уже ко мне Свиньина-Морская. — Думают, если я девушка, так мне и учиться не нужно. Знаете, Елизавета Дмитриевна, в последнее время этих женоненавистников развелось — просто ужас какой-то. Так и норовят мои права ущемить! Но не на ту напали. Я свои права знаю. Взялся учить — учи!