Казалось, Лурия была поражена и огорчена его категоричным, но вежливым отказом, хоть и не стала спорить, позволяя Азефу избежать необходимости рассказывать о позорном пятне дома Краун в лице Клары и того, что она сделала.

Вместо этого, госпожа Лурия внезапно заговорила про Надю, спросив, если она не может взять Клару, то хотела бы нанять Надю. Но услышав, что девушка уже является личной служанкой госпожи, казалось, была еще сильнее сбита с толку.

Тем же вечером девушка не сдалась и на ужине подняла эту тему, испортив и без того напряженную атмосферу за столом.

«…– Сегодня я была на прачечной и узнала, что прачки работают в ужасных условиях, – заявила девушка нарочито громко, со слезой в голосе. – Честно говоря, увидев это, у меня сердце неспокойно… – честно призналась Лурия.

Всего на мгновение Азефу послышался откровенный упрек в сторону госпожи Беатрис, и он пожалел, что не объяснил девушке ранее такое суровое решение по наказанию Клары.

Однако госпожа Беатрис лишь загадочно улыбнулась, отказываясь комментировать это, и продолжила безмятежно разрезать свой стейк, точно только этого и ожидала, а сейчас просто ждет продолжения, как бесстрастный наблюдатель.

– К чему вы ведете? Хотите упрекнуть в излишней жестокости? – вместо дворецкого, который уже собирался вмешаться, заговорил господин Дион, что делал на совместных трапезах крайне редко и только в случае, если это касалось его жены.

– Не то, чтобы упрекнуть, – тут же смешалась девушка, смутившись холодного предвзятого взгляда господина Диона. Лорд Арсиан так же был недоволен поднятой темой, что не укрылось от внимания леди Лурии. – Просто… просто мне стало жаль этих женщин… кажется, они сильно страдают и их руки изранены…

– Вы такая добрая и сострадательная, – мурлыкающе протянула леди Беатрис, нежно улыбнувшись девушке, которая испуганно расширила глаза от внимания жены своего суженого.

– Биа… не стоит, мы сами разберемся. Тебе эта тема может быть неприя…– подал голос бывший виконт в искренней тревоге за свою сноху. После появления леди Лурии свекр был очень чувствительным и внимательным к нуждам своей снохи, перед которой чувствовал вину.

– О чем вы, батюшка, – хохотнув, снисходительно махнула она ладошкой. – Я не ощущаю никакого дискомфорта. Нельзя же обижаться на девушку за ее незнание. Она просто очень чуткая и внимательная, разве это – не добродетель? – склонив голову к плечу, похвалила леди Беатрис, смотря на леди Лурию со снисходительным умилением, точно на несмышлёного ребенка.

– С… спасибо, – неуверенно поблагодарила леди Лурия, которая не ожидала похвалы в свой адрес от той, чью жестокость собиралась вынести на всеобщее обозрение и публично осудить.

– Добродетель, сама по себе, неплоха. Однако, одной ее недостаточно. Желательно, совмещать ее с рассудительностью, и прежде чем поддаваться на эмоции, получше разобраться в ситуации, чтобы ненароком не пожалеть преступника и не показаться невежественной и легкомысленной, – сухо заметил господин Дион с толикой раздражения разрезая свое мясо, а после высокомерно и осуждающе посмотрел на девушку, которая под его взглядом сжалась и растерянно осмотрелась, точно ища поддержки. Поймав взглядом внимание скорбно вздохнувшего Азефа, девушка загорелась надеждой и громко произнесла:

– Может, я чего и недопоняла, но когда сегодня спросила про этих прачек у дворецкого, он просто сказал, что то было личное распоряжение леди Беатрис. Потому я и хотела сегодня спросить подробнее, что заставило отдать такое жестокое распоряжение по отношению к своим слугам! – указала она пальцем на Азефа, который сдержал разочарованное шипение, понимая, что в глазах господ девушка только сильнее себя закапывает. А теперь еще и его привлекла.

Подняв виноватый взгляд, дворецкий покорно вышел вперед и, сдерживая стыд, за то, что допустил вообще подобную неприятную тему, невольно став причиной ее возникновения, произнес:

– Я действительно не стал вдаваться в подробности. Прошу меня простить, это сугубо моя вина, что из страха и гордости за честь дома Краун не стал описывать преступления тех женщин, за которые они отбывают наказание. Мне очень жаль, пожалуйста, накажите меня за испорченный ужин…

– Преступления?.. – пробормотала Лурия растерянно.

– Азеф, разогнись, – потребовала Беатрис. – Смотря на тебя, меня совесть мучает. У тебя же все еще болит спина. Забыл, как тебя радикулит на днях прихватил? – посетовала госпожа Беатрис, которая первой заметила, что престарелый мужчина испытывает дискомфорт в суставах и лично распорядилась, чтобы того осмотрел личный врач. На фоне такой заботы, Азеф испытал еще более сильный стыд перед госпожой Беатрис за сегодняшнюю ошибку. – Ничего страшного не случилось. Просто недопонимание. Мой аппетит ничего не испортит, если это касается стряпни нашего повара.

– Госпожа… – послышалось восхищенное и благодарное со стороны дверей, за которыми упомянутый повар наверняка подслушивал.

– То есть… – вместо того, чтобы последовать примеру жены и просто опустить ситуацию, зловеще протянул господин Дион, не мигая смотря с осуждением на свою суженую. – Даже получив ответ, что это личное распоряжение хозяйки дома, вы все равно посчитали нужным оспорить его? Я верно понял? – задал он вопрос, ответить на который растерянная девушка банально побоялась, учитывая его испытующий взгляд и холодный тон. – Госпожа Лурия… Позвольте напомнить, что вы в этом доме лишь на правах гостьи. Очень проблемной и неблагодарной гостьи, учитывая, что считаете приемлемым обсуждать и осуждать решения хозяев дома. Я смотрел сквозь пальцы на то, как вы вмешиваетесь в работу поместья, изображая из себя хозяйку и мешая работникам, которые вместо работы вынуждены развлекать вас, точно личные шуты. Но всему есть предел. Какими бы ни были причины для этого, кто вы такая, чтобы осуждать их и ставить под сомнения приказы отданные законной хозяйкой дома?

– Но как можно?.. – попыталась Лурия оправдаться, но было видно, что господин уже даже не хотел слушать, находясь в состоянии нарастающей злости.

– Это – внутренние дела нашей семьи. Мы не обязаны оправдываться перед вами.

– Но я тоже скоро стану вашей!.. – в обиде закричала Лурия. Судя по взгляду Диона, он готов был уже взорваться. Господин Дион был очень спокойным с детства и вывести его из себя было весьма сложно. Срывы были столь редки, сколь и красочны. И Азеф, который был свидетелем каждого из немногочисленных срывов, сейчас был не на шутку взволнован столь резкой реакцией всего лишь на слова несмышлёной девушки.

– Довольно, – внезапно подал голос Арсиан, который решил пресечь нарастающий скандал. – Все мы погорячились. Леди Лурия еще слишком юная и импульсивная. Простим на сегодня ее оплошность, – внес он предложение, поставив ее возраст, как повод для смягчения положения. – А вы, леди Лурия, впредь, прежде чем проявлять излишнюю сострадательность, задайтесь вопросом, стоит ли этот человек того, чтобы вы растрачивали на него свое время. Раз уж эта тема сегодня была поднята, так и быть, отвечу: женщины, которых вы пожалели, совершили преступление против своих господ и теперь отрабатывают свои прегрешения, по милосердному решению Бии. Именно она настояла на том, чтобы вместо тюрьмы они остались в поместье, где смогут приносить пользу. Потому говорить о жестокости здесь просто неуместно. Беатрис была максимально снисходительна и милосердна. На ее фоне я бы потребовал не только заключения, но и отрубить каждой минимум по руке.

– Я… я не знала, – обиженно надув губы, пристыженно проронила Лурия, опустив взгляд, наполненный слезами.

– Я сыт по горло. Продолжайте без меня, – громко отбросив приборы на стол, поднялся Дион с места, собираясь уйти. Но перед уходом в последний раз посмотрел на свою жену, которая, казалось, была увлечена собственными мыслями, от которых слегка кривила свои брови…»