Однако, проникнувшись атмосферой и чужим настроением, я уже и сама начала всерьез нервничать, потому без лишних вопросов приняла ключ и открыла замок, после чего громко произнесла:

– Я вхожу!

В ответ мне вновь пришло молчание, которое я приняла за согласие.

Войдя в кабинет, я не сразу увидела человека, зато моментально ощутила специфический металлический запах, густо витающий в комнате, от которого слегка сморщила нос. И лишь после повернулась, чтобы заметить безвольно поникшую фигуру, которая, казалось, спала в кресле, несмотря на неестественную позу и залитую кровью грудь.

– Бл**ь! – громко выругалась я и рванула в сторону мужчины, который, к счастью, был жив, хоть и без сознания. – Вызывай врача, живо! – крикнула я Наде, которая кивнула и умчалась прочь, чтобы позвать на помощь. – Дион! Дион, мать твою, очнись! – била я того по щекам, чтобы привести в чувство, лихорадочно осматривая мужчину с головы до ног на предмет повреждений.

Однако, несмотря на довольно пугающее зрелище, ран было не так много и все они были поверхностными, сосредоточенными вокруг ярко-сияющей метки, которая единственная была нетронута, ни ранами, ни, даже, брызгами крови, точно чем-то защищена.

Посмотрев на это, взгляд сам упал на правую руку мужчины, в котором все еще сохранился канцелярский нож для писем, окропленный подсыхающими рубиновыми каплями.

Понять задумку мужчины не составило труда, я и страдальчески поморщилась от бушующего коктейля эмоций из недоумения, жалости и злости.

Чем этот болван думал, когда пытался избавиться от метки подобным варварским методом?

– С ума сойти…

Та, в свою очередь, очевидно, реагировала на мою близость, чем, вероятно, только сильнее мучила Диона, который страдальчески застонал, не приходя в сознание.

Опомнившись, я запоздало отступила на шаг, собираясь поискать что-нибудь, чем можно зажать раны и не желая провоцировать магию печати, но внезапно была поймана за руку.

С удивлением посмотрев на длинные окровавленные пальцы, слабо обхватившие край моего рукава, я вскинула взгляд на лицо мужчины, заметив, что он смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц сонными, измученными глазами. Голос его был слабым и хриплым, когда он попросил:

– Не уходи… Останься… со мной…

В тот момент его просьба была слишком абсурдной и жалкой, как и сам его облик. В это время метка сияла еще ярче, несмотря на то, что мы даже не соприкасались напрямую, но мужчина, как будто не замечал этого, неотрывно смотря мне в лицо в упрямом ожидании.

Просьбу можно было воспринять, как краткосрочную услугу не оставлять его здесь и сейчас, пока он ранен и ему не оказали медицинскую помощь. Но подсознательно я знала, что это не так и просьба куда более глубокая и сложная.

Судя по его пристальному взгляду, он так же осознавал, что я понимаю подтекст.

Первым порывом было отказать или, по крайней мере, перевести тему, но отчего-то отказ застрял у меня в глотке и я… только слабо кивнула, скрывая досаду на свое слабоволие.

После этого мужчина слегка расслабился, его бледные губы дрогнули в подобии улыбки, и он вновь закрыл глаза. Однако его пальцы продолжали держать меня за одежду, как будто на одних инстинктах.

Я ощутила… что, что-то идет не так… Что-то внутри меня трещало… то, о чем я запретила себе даже думать давным-давно. И от этого было необычайно паршиво…

Глава 11

– Повреждения несерьезные. Но все равно нужно тщательно следить и обрабатывать, чтобы они не воспалились, – после лечения проинформировал доктор, смотря на нас со свекром, который себе места не находил, слоняясь от одного угла спальни сына в другой на протяжении всего лечения. – Сейчас я дал ему успокоительный отвар и обезболивающее. Он поспит и все будет хорошо, к счастью, раны неглубокие, наверняка и серьезных шрамов не останется.

– Если ничего серьезного, почему же он несколько раз терял сознание? – проворчала я.

Я не намеревалась сомневаться в профессиональном мнении семейного доктора, и сама видела, что, несмотря на обилие крови, во время обработки порезы были не настолько страшными, какими казались. Но все же Дион был довольно крепким мужчиной по моему скромному мнению, потому я сомневалась, что даже такое количество кровопотери может его хоть немного ослабить.

А он систематически возвращался в сознание и терял его. Даже сейчас Дион бредил где-то на границе сна и реальности.

– Я не эксперт всего, что касается меток, – подумав, неловко заметил доктор, тонко намекая, что в данном деликатном вопросе было бы лучше подключить кого-то из храма. – Но учитывая характер повреждений и то, что магия метки не успокаивается даже после потери сознания свое носителя – это, своего рода, защитный механизм.

– Что? – насторожился Арсиан. Азеф так же излучал тревогу, но не позволил себе подать голос и лишь тихо наблюдал за происходящим из угла комнаты.

Невольно порадовалась, что Лурия так и не вернулась в поместье, вероятно, после дневного скандала отправившись жаловаться в отчий дом. Это немного облегчало ситуацию. Сомневаюсь, что она отказала бы себе в возможности поухаживать за больным суженым, чем только наводила бы суету.

– Судя по характеру ранений, господин Дион причинял себе увечья намеренно, с целью… повредить метку, а то и вовсе срезать ее, – замялся пожилой доктор, отведя взгляд от шокированного Арсиана. Потому врач сосредоточился на мне, кто выглядел менее шокированным. Объяснялось это тем, что я примерно это и предполагала. И мои догадки только что подтвердились экспертным мнением. – Из-за магии метки, все удары проходили вскользь, не давая нарушить рисунок, что не уберегло кожу вокруг нее. Эта же магия, вероятно, поняв, что ее пытаются устранить, в качестве защиты посылала болезненные импульсы своему носителю, чтобы тот прекратил. Полагаю, они были нарастающие, но молодого господина это не остановило, пока боль не стала невыносимой. Отголоски этого все еще мешают ему очнуться, – заметил он, то ли с неодобрением, то ли смущением и с легким недоумением нахмурил густые брови, когда скосил взгляд на постель, в которой сейчас спал неспокойным сном Дион. – Я не уверен, поможет ли мое обезболивающее, учитывая, что никогда не сталкивался с лечением последствий от магии метки. Будет лучше, если за ним останется кто-нибудь понаблюдать. Но, в любом случае, со своей стороны я сделал все возможное. Если через час вы не обнаружите улучшений, единственным вариантом останется обратиться за помощью в храм, – подвел он итог, сожалея о своей некомпетентности.

Мы с Арсианом кивнули и даже не думали его в этом обвинять. Потому, после секундного молчаливого диалога взглядами, свекр взял на себя ответственность проводить доктора.

Таким образом я осталась в комнате Диона и с сомнением посмотрела на бледного мужчину с испаренной на искривленном болью лице.

Как ему и обещала, я никуда не ушла и оставалась рядом, пока его лечили. Но сейчас ощутила неуверенность и сомнение. Стоит ли мне и дальше оставаться здесь? Тех, кто сможет присмотреть за мужчиной в этом доме – предостаточно. Один только Азеф всем видом демонстрирует очевидно родительскую тревогу, хоть и помалкивает.

Словно в ответ на невысказанные мысли, Дион протяжно застонал, поморщился, а после завозился в намерении подняться.

– Не двигайся, – видимо на нервной почве излишне резко потребовала я, забыв про формальное обращение. Однако мужчина не оскорбился и позвал меня со странной интонацией в голосе:

– Биа? – открыл он плохо сфокусированные глаза и стал слепо озираться, напоминая побитую собаку. Я не хотела этого чувствовать, но жалость и сочувствие заполнили сознание.

Было видно, что Дион ищет меня. Однако, я отчего-то ощутила страх и трусливое желание сбежать. Необоснованное и глупое. Не к месту вспомнился упомянутый врачом защитный механизм метки.

Может, я тоже подсознательно понимала, что если сейчас отвечу на его зов, что-то определенно поменяется? Оно уже менялось, однако именно сейчас было какое-то неотвратимое чувство, переступив которое повернуть обратно и притвориться несведущей уже не выйдет. Чувство поражения настигало, хотя я, вроде бы, и не соревновалась.