У меня было всего три секунды промедления на обдумывание, но все закончилось ровно тогда, когда Дион, не найдя меня взглядом, вновь попытался подняться, морщась от боли.

Прежде чем я успела опомниться, уже аккуратно давила на его плечи, чтобы вернуть того на подушки, и не могла не кривиться от пораженческого чувства. Проигрывать я не любила. Особенно поступаться собственными принципами, но в данный момент я вдруг подумала, что это была заведомо проигрышная битва, обреченная на мой провал.

– Я здесь, – тихо произнесла я, мысленно ругая себя, на чем свет стоит. – Врач обработал раны и сказал тебе отдыхать.

– Я… – все еще упрямился он по неизвестной причине, отказываясь покориться и просто расслабиться.

– Если появятся осложнения, мне придется обратиться к жрецам, – строго пригрозила я и это подействовало.

Подумав секунду, Дион нехотя откинулся на подушки и поморщился с закрытыми глазами, но было видно, что засыпать он не собирался.

В воздухе повисло неловкое молчание. Каждый, полагаю, думал о своем. Случилось много всего лишь за один день и это требовало обсуждения. У меня так же было много вопросов и претензий, которое сводилось в общей сложности к одному единственному: «Чем ты думал?».

Однако, смотря на бледное, все еще носящее следы боли, лицо мужчины, я не решилась произнести этот вопрос вслух.

Вместо этого я ощутила себя неуверенно и неловко произнесла, только ради того, чтобы нарушить это гнетущее молчание:

– Тебе следует отлежаться пару дней. Врач сказал, что, хоть повреждения и не критические, но ты потерял много крови…

Однако, меня, точно и не слушали вовсе, задав свой личный… совершенно невообразимый вопрос:

– Возможно ли, что ты откажешься от развода? – с непробиваемой серьезностью произнес он, чем сбил с толку. Я едва не подавилась воздухом от неожиданности и, по привычке, когда была смущена или застигнута врасплох, решила сыронизировать:

– Иметь в доме двух жен тебе кажется недостаточным, и ты решил привести еще одного мужчину?

– Мужчину? – искренне не понял Дион, прожигая меня взглядом, под которым я смутилась и уклончиво объяснила, запоздало понимая, что перегнула палку, издеваясь над человеком, который до сих пор не до конца пришел в ясное сознание:

– Для справедливости, если у тебя есть потенциально другая женщина, не будет ли честным и мне найти другого партнера?

Хоть я и сменила тон, показывая, что это всего лишь нелепое предложение, мужчине мой ответ не понравился, и Дион отнесся к нему слишком серьезно.

– Я всего лишь неудачно пошутила, – тяжело вздохнула я, видя, как Дион хмуриться. – Не принимай это всерьез.

– Я не хочу разводиться, – огорошил он.

Настала моя очередь хмуриться и мрачно смотреть на младшего Крауна, молчаливо осуждая того за неуместный юмор.

– Кажется, ты все еще бредишь, – подвела я итог его последним высказываниям, находя это единственно верным и логичным объяснением. – Вероятно, обезболивающе более сильное, чем мы думали… – покачала я головой и замолчала на полуслове, когда на моем запястье до легкой боли, точно капкан, сцепились сильные пальцы. Переведя взгляд на лицо Диона, наткнулась на серьезный, мрачный, решительный и… слегка лихорадочный взгляд, которым он буравил мое лицо.

В груди у меня что-то ухнуло от плохого предчувствия.

– Биа… я не хочу разводиться с тобой, – повторил он более требовательно.

Я сглотнула, щека у меня дернулась, и я хотела по привычке съязвить, но слова застряли в глотке от его серьезного и болезненного вида. Потому с досадой отвернулась и попыталась вывернуться из хватки.

– Это невозможно, – категорично покачала головой, но, несмотря на ослабленное состояние, сила в его пальцах была удивительно мощной.

– Я тебе противен? – задал он вопрос с каким-то отчаянием, что крылось в глубине его зрачка.

– Это не так, – нахмурилась я и предприняла еще одну попытку отодвинуться, видя, как даже через тугую повязку на его груди начинает проступать зловещее сияние метки. На висках мужчины проступили крупные капли пота, а лицо стало мертвенно-бледным от нарастающей боли. – Пусти… – заволновалась я.

Но была проигнорирована:

– Почему ты хочешь развестись? – настаивал он хрипло и подавленно. Говорить ему было очевидно сложно, сдерживая стоны боли.

– Потому что ты не можешь принадлежать мне! – выкрикнула я практически истерично, потеряв контроль над эмоциями от беспокойства, и только после этого потянула руку изо всех сил, чтобы благополучно вырваться. Лишь после этого я немного перевела дух, заметив, как метка стремительно тускнеет. Затем строго и жестко потребовала: – Что за нелепые требования внезапно? Ты, очевидно, не в своем уме, если вообще допускаешь подобную мысль!

– Но это правда, – спокойно произнес он, с некоторым сожалением смотря на свои пустые пальцы, которые еще недавно сжимали мое запястье. Видя это, я всерьез заподозрила того в мазохизме. – Я не хочу жениться на Лурии. Та, кто мне нравится, это – ты! – до странного откровенно произнес он.

Настолько откровенно, что я опешила. А после посмотрела на его расфокусированный взгляд, расширенный зрачок и вялое произношение, словно он был пьян. И после со вздохом поняла, что обезболивающее действительно имело опьяняющий эффект.

Это меня немного примирило с действительностью. За свои две жизни я успела насмотреться на пьяных людей и их алкогольные откровения. Потому с большим терпением начала пояснять:

– Дион, ты неразумен. Вспомни, это же я – Беатрис Харт – навязанная, приставучая, докучающая невеста, которую ты до последнего избегал. На нашей свадьбе ты с большим облегчением подписал брачный договор с прописанным сроком развода, – напоминала я ему терпеливо и последовательно, точно разговаривала с ребенком.

Но он упрямо покачал головой и странно улыбнулся, а после с нежностью произнес:

– Это не так… ты не та Беатрис… ты другая Биа. Ты мне нравишься. Я не хочу с тобой разводиться! – повторил он, отчего у меня мурашки по телу побежали, и я с опаской покосилась на его безмятежное, немного глупое выражение лица.

Что… что он сейчас?..

С тревогой в сердце я сглотнула, а после очень аккуратно уточнила:

– Это все из-за того, что я слегка поменяла свое поведение? Но это все глупости… – нервно улыбнулась я, но Дион настойчиво повторил:

– Ты другая. Не знаю, кто… но мне все равно, – легкомысленно улыбнулся он и беззаботно добавил, точно это было чем-то незначительным: – Пока ты моя жена, меня все устраивает… я не стану спрашивать и докапываться…

В этот момент я с ужасом вспомнила, что мы в комнате не одни и скосила взгляд на притихшего в углу Азефа. Расстояние от кровати до угла было приличным, Дион говорил негромко, слабо и так, чтобы слышала только я. А Азеф был в годах, потому его слух мог быть не настолько острым…

Теоретически…

И все же я с волнением посмотрела в лицо старому дворецкому, но никаких изменений на нем не нашла, помимо отеческого беспокойства за Диона, которое никуда не исчезло с момента обнаружения того израненного в кабинете. Потому чуть расслабилась.

– Все не так, – на всякий случай опровергла я, понимая, что звучу неубедительно. Потому перевела тему: – Не важно, нравлюсь я тебе или нет, нам придется расстаться. Пока у тебя на теле метка, ты не сможешь подпускать к себе никого из женщин, кроме Лурии. Потому тебе не стоит быть слишком категоричным и импульсивным. Ты должен все хорошенько обдумать.

– Я думал все это время, – вновь вернул он себе серьезный вид, прожигая меня карими глазами, и вновь попытался прикоснуться ко мне, но я это вовремя заметила и отстранилась, заметив в лице Диона сожаление по этому поводу. Я почти ощутила себя виноватой. – И сколько бы ни думал, я все еще хочу, чтобы ты была рядом, – заявил он, говоря несвязно и отрывисто. – И я не хочу Лурию. Мне она не нравится. Она меня раздражает… Смотрю на нее и такой гнев охватывает… А как подумаю, что ты уйдешь… – задумчиво произнес он и поморщился, словно ему опять было больно.