Тот верный последователь покончил жизнь самоубийством лишившись своей единственной любви.

Это ли… милосердие?

Эти мысли наполнили ранимую душу юного священника. Это был первый раз, когда он усомнился в своей богине, но упрямо держался, заверяя себя, что на все есть причина… божий промысел.

Но чем больше он видел несправедливости, тем более противоречивой и мятежной становилась его душа.

Поворотным моментом стало, когда после одного подобного случая высший аристократ из королевской семьи едва не разрушил храм и практически притеснил религию богини, которая оказалась к нему жестокой и беспощадной, отдав его единственную и обожаемую дочь безродному бедняку, почти что нищему.

Аристократ был в ярости.

Это было тяжелое время для храма и страны, чей политический брак с соседнем государством сорвался из-за вмешательства богини.

В то время священники подвергались гонениям, а многие провинциальные храмы были разграблены вандалами из-за того, что рыцари и стражники, ранее занимающиеся охраной, были отозваны.

Священники и храмы оказались совершенно беспомощны…

Пока юный священник не приехал помочь восстанавливать один из таких разрушенных храмов на задворках королевства. Там, в завалах разграбленной библиотеки, в потайном отсеке он и нашел книгу. Книгу, которая опровергала могущество богини. Книга, которая была кощунственной и аморальной для любого священнослужителя. Книга, которая должна была быть немедленно предана огню.

Он не знал, кто написал эту книгу. Не знал, как она оказалась в тайнике храма и как долго там пролежала. Но именно эта находка стала главным испытанием для юного священника. Которое он… не прошел.

Им двигало благое намерение. Он хотел защитить себя, других священников, их дома и, что самое важное, он хотел защитить богиню, которую в этом королевстве по требованию всего одного человека хотели запретить. Он все еще отчаянно любил свою богиню, какой бы жестокой и несправедливой та ни была.

Потому он пообещал себе раз… всего лишь один раз воспользоваться этой кощунственной книгой и провел ритуал. Он пошел на сделку со своей совестью и высшим аристократом, который пообещал прекратить все гонения в случае, если ситуация с его дочерью будет исправлена.

Юный священник пошел на это, вследствие чего метка перешла на принца соседнего королевства, а истинный суженный был убит, а его душа рассеялась.

Это было жестокая, но справедливая цена за то, что богиню вновь будут превозносить. Так думал юный священник.

Аристократ выполнил свое обещание, не только прекратил гонения религии, но помог в восстановлении и даже продолжил щедро спонсировать храмы.

Для храмов вновь настало мирное, золотое время. А самого священника повысили на несколько рангов с протекции того самого аристократа. Теперь он не был обычным безликим жрецом и заслужил уважение и любовь среди своих братьев и сестер.

Однако… любовь богини, которую юный священник испытывал прежде… ее больше не было. Он купался в лучах славы и обожания смертных, но эфемерного чувства теплоты, которую он ощущал прежде, когда молился или просто думал о богине…. Она исчезла без следа.

Сколько бы он ни молился, сколько бы просил прощения, ни оправдывался, богиня была глуха к раскаянию своего прежде верного последователя. Теперь верховный жрец ощущал пустоту в груди, словно кусок его души был разодран и выброшен.

Он продолжил молиться, продолжил служить богине, надеясь, что со временем она поймет и простит. Но проходили годы, а пустота в душе только росла.

До тех пор, пока к священнику вновь не обратился тот самый аристократ с уже знакомой просьбой. Теперь дело касалось его племянника. И это так же было политически выгодно. Это сулило очередные золотые горы и выгоду для храма. Но в случае отказа…

Этот аристократ был щедрым ровно настолько же, насколько жестоким и мстительным.

Он заверял себя, что у него не было выхода. Что он ничего не мог поделать, дабы не обесценить свои труды и лишения. Он думал, что защищает свою веру и богиню.

Потому он вновь обратился к той кощунственной книге. Пустота в его груди стала еще ощутимее, но он не мог не заметить, насколько щедрым был его покровитель. Власть внутри храма для священника стала более выраженной. Даже первосвященник не мог его игнорировать.

Это чувство было… опьяняющим и, хоть немного заглушало холод пустоты в груди.

Далее к нему вновь обращались с просьбами уже не только тот аристократ но и узкий круг его приближенных. И каждый раз священник находил себе оправдания.

Пока однажды он не осознал, насколько грозное оружие было в его руках. Прежде он должен был оглядываться на аристократию, но теперь, набравшись опыта и ощутив вкус власти, он больше не хотел подчиняться. А для этого ему нужно было больше власти, больше последователей, больше поддержки.

Потому втайне от других он начал постепенно наращивать свою мощь с помощью этой книги вербуя все больше высокопоставленных последователей. И ему это удалось.

Теперь ни один аристократ не мог быть ему указом, даже будучи королевской семьей. От всех несогласных он с относительной легкостью избавлялся, используя свои связи.

Но, несмотря на свои деяния, он ни разу не усомнился в мотивах своих поступков. Он все еще любил свою жестокую и несправедливую богиню, которая с того раза ни разу ему не ответила и даже не взглянула. Он ее боготворил и превозносил. Он готов был опуститься в ад ради нее и не жалел свою душу.

Вот таким человеком был ныне верховный жрец, которого пророчили на место следующего архиепископа.

И по сей день он усердно молился не жалея своих колен, стоя на них по несколько часов.

Обычно он никогда не прерывал своих молитв и очень злился, когда это происходило. Потому, и сегодня, услышав стук в дверь его молельни, он рассвирепел.

– Кто посмел?! – прорычал он, открывая дверь и видя своего секретаря. Увидев его, верховный жрец насторожился. Кто-кто, но секретарь прекрасно знал о важности молитвы, потому не стал бы беспокоить его по пустякам. Значит, произошло что-то важное.

– Простите, что отрываю от вечерней молитвы, ваше преосвященство, – начал нервно кланяться секретарь так же в священной робе. – Однако дело не ждет отлагательств.

– Что произошло? – нахмурился верховный жрец уже спокойнее.

Секретарь воровато оглянулся, убедился, что их не подслушивают и только тогда, понизив голос, заговорил:

– Дело касается рода Краун. И это очень серьезно. А еще…

– Еще? – поторопил верховный жрец своего помощника, когда тот замялся.

– Вас желает видеть леди Лурия Баскал. Говорит, что это – срочно и не уйдет, пока не добьется аудиенции.

– Баскал, говоришь? – задумчиво протянул мужчина, перебирая в памяти фамилии и лица. А когда наткнулся на нужное, цинично хмыкнул. – А, та самая «Баскал»… Хорошо, веди, – согласился он, но прежде, чем выйти из молельни, повернулся к статуе богини и раболепно поклонился ей.

***

Пока верховный жрец, к которому уже давно не обращались по имени, успел узнать немного информации от своего помощника, пока шел в комнату для приема гостей, где его ожидала леди Баскал.

По невыразительному лицу жреца было сложно понять его настроение, но к моменту, когда он дошел до места назначения, его взгляд заострился и стал немного темнее обычного. Для такого сдержанного человека это было высшей степенью проявления нервозности.

Потому, увидев в кабинете заплаканную и взволнованную девушку, он едва заметно поморщился, прежде чем наградил ее дежурной улыбкой священнослужителя.

– Рад видеть вас в добром здравии, леди Лурия, – поздоровался он вежливо, после неловкого молчания. Его сан позволял ему быть если не выше, то наравне с некоторыми дворянами, потому обычно именно они первыми обязаны были проявлять вежливость по отношению к нему. Но с этой девчонкой все было иначе. Вместо почтения и вежливости, она сурово и обиженно нахмурилась, смотря на мужчину.