Он должен был догадаться, что не стоит влезать в эту авантюру, но эта… Лурия Баскал, буквально не оставила ему выбора. Она появилась, как гром среди ясного неба и посмела пойти на откровенный шантаж. Он не знал, как и каким образом ей удалось раскопать правду и даже некие доказательства, но она поставила ультиматум: или она раскрывает правду общественности, или… она становится суженой Диона Крауна.

Первым порывом для жреца стало избавиться от наглой девчонке, которая посмела вести себя с ним настолько высокомерно. Но, подумав, он решил не быть таким категоричным. В пользу согласия говорило несколько вещей.

Первое: влияние Краунов и их богатство, которое, после вступления в наследство, могло посоперничать с королевским. Упускать такую возможность обрести столь выдающегося спонсора упускать, было жаль.

Второе: его весьма прохладное отношение к невесте. Всем было очевидно, что он женится только по расчету. Ни о каких чувствах к Беатрис Харт и речи не идет, а потому, если появится суженая, он едва ли будет сильно против.

Признаться, жрец уже задумывался о том, чтобы взять Крауна в оборот и подыскивал подходящую девушку из лояльных храму семей, как внезапно появляется юная леди Баскал со своим ультимативным требованием.

Так надобность в поисках подходящей «суженой» отпала и началась подготовка к ритуалу. Было принято решение о том, чтобы проявить парную метку сразу после вступления Крауна в наследство. Как раз и сама Лурия достигнет совершеннолетия. Время было подобрано идеально.

Но тут, как гром, среди ясного неба пришел доклад о том, что Дион Краун, по неизвестным причинам, стал проявлять к своей молодой жене подозрительно много внимания.

Даже если это была обычная случайность, верховный жрец не мог позволить себе того же фиаско, что и с Франческой. Дабы не допустить даже возможности беременности, было принято решение ускорить план, даже если это значило связать взрослого мужчину с несовершеннолетней девушкой, что до этого никогда не было.

Благо, доносчики сообщили, что супруги Краун поддерживают сугубо деловые отношения, а леди Беатрис, кажется, была не только не против появления суженой своего мужа, но и готовилась к разводу. Все, казалось, налаживается, если бы не одно «Но»: Дион Краун категорически отказывался принимать Лурию как свою суженую.

Даже тогда, когда мужчина физически не мог позволить себе прикоснуться к жене… он не оставлял даже возможности Лурии приблизиться к нему, чтобы закрепить метку. Он был на редкость категоричен в своей необоснованной преданности и верности жене, которая относилась к нему весьма прохладно. Настолько, что прежние слухи о ее одержимости Крауном казались поистине абсурдными.

А меж тем, время начинало поджимать. Если не закрепить и без того неполный ритуал, то метка естественным образом пропадет. Подобного жрец никак не мог допустить. Тем более тогда, когда ее наличие было публично подтверждено.

Потому, пожилому мужчине ничего не оставалось, кроме как пойти на весьма крайние меры.

***

Спустя некоторое время, за которое жрец внимательно следил за супружеской парой, он, наконец, заметил изменение в самодовольном и холеном лице новоиспеченной графини Краун.

Вначале она побледнела во время разговора с представительницами знатных семей. Чуть позже тонкие брови стали сами собой сходиться на точеной переносице, а на высоком лбу показались бусинки пота. Рука в высокой атласной перчатке, унизанная изысканными украшениями легла на живот, а спина с идеальной осанкой согнулась от приступа резкой боли.

Девушка пошатнулась, чем ввела собеседниц в замешательство и волнение, но виновато и смущенно улыбнулась и отказалась от помощи.

Жрец перевел взгляд на Диона, который в это время, как и его жена, был увлечён разговором с представителями знати. Его взгляд проницательно заскользил по супруге, подмечая в ней изменения. Его брови так же в тревоге сошлись и он нахмурился, после чего спешно завершил разговор со своими собеседниками, собираясь направиться в сторону жены.

Верховный жрец обменялся взглядами с Лурией, которая с готовностью кивнула и последовала за Беатрис, что сейчас нетвердой походкой покидала зал, все еще сохраняя невозмутимое лицо, на котором нечетко читалась боль и дискомфорт.

Сам же жрец плавной походкой вырос перед графом Краун, вставая у него на пути.

– Ваше Сиятельство, – вежливо улыбнулся жрец, говоря громко, чтобы все присутствующие обратили на это внимание. – Не уделите мне минутку своего внимания? – заявил он во всеуслышание, прекрасно понимая, что если ему сейчас откажут, это скажется на репутации Диона Крауна.

– С превеликим удовольствием, – сдержанно кивнул Дион, то и дело с беспокойством поглядывая в сторону, в которой скрылась Беатрис. – Однако, я хотел бы это немного отложить. Сейчас я немного занят…

После он попытался обойти жреца, но тот был настойчив.

– Боюсь, этот разговор не ждет отлагательств. Если не хотите удостаивать меня личным вниманием, я согласен обсудить вопрос и здесь, – со скромным и смиренным видом заявил жрец громко, но затем коварно понизил голос и выразительно произнес: – Однако, сомневаюсь, что вы бы хотели, чтобы этот разговор услышал кто-нибудь другой, – красноречиво посмотрел жрец, хотя на его лице сохранялась безмятежная, доброжелательная и даже кроткая улыбка.

По лицу Крауна стала заметна тень раздражения. Было очевидно, что он собирался импульсивно отказаться, проявляя откровенное пренебрежение многоуважаемым и высшим представителем духовенства.

Но в последний момент рациональная часть мужчины победила. В последний раз он посмотрел на выход из зала, точно отчаянно хотел оказаться там, но после выдавил из себя вежливую улыбку и покорно кивнул.

– Как вам будет угодно, – согласился он, а после рукой показал направление из зала в отдельный кабинет, где они могли поговорить с глазу на глаз. – Присаживайтесь, – на месте предложил Дион, забыв про всю учтивость, которая спала с его лица, точно ее и не было, стоило только двери за ними закрыться.

Намеренно проигнорировав хозяина, жрец прошелся по кабинету, демонстративно внимательно разглядывая развешанные по стенам гобелены и картины с запечатленными на ними разными историческими событиями.

– У вас отличный вкус, милорд, – заметил жрец. – Сразу видно образованного человека, который интересуется историей.

– Благодарю, – сдержано отозвался Дион, сложив руки на груди и нетерпеливо постукивая пальцем по своему локтю.

– Однако… почему же я не вижу ни одной картины на религиозную тематику? – продолжил жрец, словно нарочно оттягивая время, что откровенно нервировало хозяина дома.

– Я – не религиозный человек, – предельно откровенно и твердо заявил Дион с мрачным выражением лица. – Потому не вижу смысла лицемерить.

– И это говорит человек, благословлённый божьей милостью? – поднял жрец брови, скрывая в уголках губ снисходительную усмешку.

– «Благословение»? – переспросил Дион, зло усмехнувшись. – Это как посмотреть. Я не вижу в этой метке ни капли божественной милости. Не для меня уж точно. И, полагаю, вам это известно лучше, чем кому бы то ни было. Верно, Ваше Преосвященство? – открыто задал вопрос Дион. Жрецу это не понравилось. Даже не грубый и неуважительный тон, а то, что голос Диона был наполнен уверенностью, которая должна была чем-то подкреплена.

С лица пожилого жреца спала улыбка. Он тоже принял серьезный вид и обернулся к Диону.

– Вы говорите кощунственные вещи. Поосторожнее в словах, ваше Сиятельство. Богиня может разгневаться. Не нужно усугублять и без того неприятную ситуацию. Для вашего же блага я осмелюсь посоветовать вам прекратить артачится и проявить покорность. Примите божью волю.