А в конце концов неважно, что Томас не понимает. Чиви улыбнулась пустому пластиковому шару, представив себе, как он наполнится созданиями ее отца. В цивилизованных местах бонсай высшего сорта может быть продан по цене звездолета. А здесь? Ладно, это можно оставить в стороне. В конце концов, это своеволие – то, что Томас вряд ли сможет оправдать перед самим собой. Он запретил тайные запасы и меновую торговлю. Ну-ну. Может быть, придется поработать за его спиной. Гораздо проще получить разрешение задним числом. В конце концов, как считала Чиви, Кенг Хо сильнее изменит людей Томаса, чем они ее.

Она только начала работать с очередной последовательностью разновидностей, когда снизу, из-под густой листвы, раздался рвущийся звук. Люк в полу. Он же только для строителей! Даже при открытии он разорвет моховую подстилку! Вот черт!

Чиви выскользнула из гнезда и тихо поплыла вниз, аккуратно, чтобы не треснула ветка и даже тень не упала на моховую подстилку. Вломиться в парк, когда он официально закрыт – это всего лишь мелкое нарушение. Черт побери, она сама бы такое могла сделать, если бы захотела. Но этот люк в полу открывать не полагалось. Это нарушало иллюзию парка и портило дерн. Какой идиот может такое сделать – особенно если учесть, как серьезно относятся эмергенты к официальным правилам и распоряжениям?

Чиви повисла над самым нижним слоем листвы. Нарушитель вот-вот появится, но уже сейчас она его слышала. Это был Ритцер Брюгель. Вице-предводитель двигался надо мхом, чертыхаясь и натыкаясь на что-то в кустах. Пасть у него, как помойная яма. Чиви легко усваивала подобный язык, и этого типа она уже слышала раньше. Пусть Брюгель – человек номер два в экспедиции эмергентов, но он еще и живое доказательство того, что лидер эмергентов может быть бесполезным болваном. Кажется, Томас понимал, что его коллега – деятель никудышный. Он отвел вице-предводителю квартиру вне скального скопления, на «Невидимой Руке». А график работ у него был как у всего остального экипажа. Пока бедняга Томас старел год за годом, стараясь сохранить жизнь экспедиции, Брюгель был на Вахте всего 10 Мсек из каждых сорока. Чиви не очень хорошо его знала – зато хорошо знала, что он ей мерзок.

Если бы этот кретин мог тащить свою долю груза, Томасу не пришлось бы так сжигать для нас время своей жизни.

Она еще чуть послушала в молчании. Отлично кроет. Но в этих словах был еще подслой, которого она у других не слышала. Будто этот тип буквально имеет в виду то, что говорит.

Чиви с шумом протиснулась среди ветвей, удержав себя на метр в воздухе – примерно глаза в глаза с эмергентом.

– Парк закрыт на обслуживание, предводитель.

Брюгель слегка вздрогнул от неожиданности. Секунду он молчал, и его бледно-розовая кожа до невозможности комично наливалась кровью.

– Ах ты наглая… ты что тут делаешь?

– Я выполняю работы по обслуживанию. – Что ж, это с правдой хотя бы в двоюродном родстве. Теперь контратака: – А что здесь делаете вы, предводитель?

Лицо Брюгеля потемнело еще сильнее. Он подтянулся вверх, и его лицо поднялось сантиметров на десять выше глаз Чиви. Он теперь тоже парил в воздухе.

– Не вам, отбросам, задавать мне вопросы!

С ним была эта его дурацкая стальная палка. Обыкновенный штырь, на котором кое-где выделялись темные пятна. Ухватившись свободной рукой, он взмахнул палкой, описав сверкнувшую дугу, разбрызгавшую побеги рядом с головой Чиви.

Теперь уже и Чиви разозлилась. Ухватившись за нижние ветви, она подтянулась вверх и снова оказалась глаза в глаза с Брюгелем.

– Это вандализм, а не объяснение.

Она знала, что Томас держат парк под наблюдением – а вандализм был у эмергентов не меньшим преступлением, чем у Кенг Хо.

Вице-предводитель настолько разозлился, что даже дал себе труд ответить.

– Это вы вандалы! Парк был красивый, я даже удивлялся, как вы, отбросы, смогли такой сделать. А теперь вы его портите! Я тут был вчера – а сегодня вы заразили его вредителями! – Он снова взмахнул палкой, и от удара полетела мусорная паутина, спрятанная в ветвях. Паучки полетели во все стороны, оставляя за собой серебряные нити. Брюгель ткнул в паутину, вытряхнув облаком коконы жучков, мертвые листья и всякий мусор. – Ну? Что вы тут еще напакостили?

Он навис над нею, глядя в упор.

Сначала Чиви только смотрела, не понимая. Не может быть, чтобы он такое сказал. Неужели можно настолько ничего не понимать? Постой, он же из Невежд! Она подтянулась повыше и заорала ему в лицо:

– Это же парк с нулевой гравитацией! Что, по-вашему, чистит воздух от летающего мусора? Мусорные жучки тут всегда были… хотя сейчас у них, быть может, слишком много работы.

Она не имела в виду то, что получилось, но теперь, глядя на вице-предводителя снизу вверх, поняла, что у нее на уме был вот этот огромный кусок мусора.

Они поднялись выше нижнего навеса крон. Уголком глаза Чиви видела папу. Бесконечную голубизну неба закрывали кое-где случайные ветви. Искусственное солнце грело затылок. Еще несколько раундов таких поэтапных подъемов – и они стукнут головой в пластик. Чиви начала смеяться.

Теперь Брюгель молчал – только смотрел на нее. И все похлопывал и похлопывал по ладони своей стальной палкой. О темных пятнах на металле ходили слухи, и очевидно, что Ритцер Брюгель хотел, чтобы люди этим слухам верили. Но этот тип держал себя не как боец. И когда замахивался палкой, то казалось, будто он не представляет себе, что бывают объекты, которые могут дать сдачи. Сейчас у него единственной точкой опоры была нога, которой он зацепился за ветви. Чиви незаметно собралась и улыбнулась самой наглой своей улыбкой.

Брюгель секунду стоял неподвижно, поглядывая по сторонам. Потом, не сказав ни слова, оттолкнулся, повисел в воздухе и нырнул в сторону люка в полу.

Чиви молча всплыла; странное ощущение ползло вниз по ее рукам. Она сначала не поняла, что это. Парк… как тут стало хорошо, когда ушел Ритцер Брюгель! Стали слышны тихое жужжание и голоса бабочек, а секунду назад все ее внимание было поглощено разозленным вице-предводителем. И теперь она поняла, что это за покалывание в руках: гнев и страх.

Чиви Лин Лизолет многих дразнила и злила. До полета это у нее было почти хобби. Мама говорила, что это перенаправленный страх – страх быть одной среди звезд. Может быть, но это было еще и забавно. Сейчас – по-другому.

Она вернулась к гнезду отца на дереве. Да, многие злились на нее все эти годы. Тогда, в блаженные времена, Эзр, казалось, вот-вот лопнет. Бедняга Эзр. Жаль, что… Да, но сейчас было по-другому. Отличие она прочла в глазах Ритцера Брюгеля. Этот человек всерьез хотел ее убить, и балансировал на краю попытки. Может быть, остановило его только то, что Томас узнает. Но если он поймает ее наедине, там, где не будет мониторов…

Руки у Чиви дрожали, когда она добралась до Али Лина. До папы. Как ей хотелось, чтобы ее обняли, чтобы успокоили дрожь! А Лин даже на нее не посмотрел. Папа был фокусирован уже несколько лет, но Чиви отлично помнила, как было раньше. До того. Папа бросился бы вниз при первых же звуках ссоры. Он бы встал между Чиви и Брюгелем, со стальной дубинкой тот или с чем еще. А сейчас Али сидел неподвижно между своих дисплеев и аналитических сводок. Он слышал спор, даже глянул в ту сторону, когда крик стал ближе и громче. И это был нетерпеливый взгляд типа «не мешайте работать».

Чиви все еще дрожащей рукой коснулась его плеча. Он дернул плечом, будто сгоняя надоедливую муху. В чем-то папа был жив, но в некоторых отношениях был еще мертвее мамы. Томас говорил, что фокус можно обратить. Но Томасу нужны папа и другие фокусированные в том виде, в котором они сейчас. Кроме того, Томас был воспитан как эмергент. Они использовали фокус для обращения людей в имущество. И гордились этим. Чиви знала, что среди уцелевших людей Кенг Хо многие считали разговоры об обратимости фокуса ложью. Пока что ни одного из фокусированных не обратили.

Томас не стал бы лгать о такой важной вещи.