Траг прошел еще несколько метров, ничего не сказав. Лицо его дернулось в глупой улыбке – как бывало во время болтовни у Бенни. Только на этот раз улыбка взорвалась смехом.

– Предводитель? Анне Рейнольт? Фам, смотреть, как ты ни хрена не понял, но делаешь вид – это уже был кайф, но тут ты уже совсем даешь! – Он поплыл дальше, все еще посмеиваясь. Потом увидел на лице Фама недоуменное возмущение. – Слушай, ты меня извини. Вы, коробейники, во многом народ неглупый, но как доходит дело до основ культуры, так вы просто дети… Я взял для тебя разрешение посмотреть клинику Фокуса; думаю, не будет вреда, если кое-что еще тебе и скажу. Нет, Анне Рейнольт не предводитель, хотя, наверное, была, и с большой властью когда-то. Рейнольт – просто зипхед.

Фам разрешил гневу на своем лице смениться полным недоумением – это была его действительная реакция.

– Но… она же тут командует не хилой частью всего спектакля. Она же тебе отдает приказы!

Силипан пожал плечами. Улыбка его несколько скисла.

– Ага, она отдает мне приказы. Такое редко, но бывает. Я бы лучше работал на предводителя Брюгеля и Кэла Омо, если бы они играли… не так грубо.

Фам решил подыграть.

– Кажется, понимаю, – соврал он. – Когда специалиста фокусируют, он фиксируется на своей специальности. Значит, художник становится у вас резчиком мозаики, физик превращается в Ханте Вена, а менеджер – ну, не знаю. Становится менеджером адской силы.

Траг покачал головой.

– Не так все просто. Понимаешь, технические специалисты фокусируются хорошо. Выход получается семьдесят процентов даже с вашим народом из Кенг Хо. Но умение работать с людьми – принятие решений, политика, работа с кадрами – эти навыки вообще не переживают фокусирования. Ты же уже видел достаточно зипхедов: то, что у них общего – глубокий аффект. Они не больше могут себе представить, что делается в голове у нормального человека, чем камень на это способен. Нам повезло получить столько хороших переводчиков; впрочем, никто раньше не пытался делать это в таких масштабах.

Нет, Анне Рейнольт – это вещь очень, очень редкая. Ходят слухи, что она была Верховным предводителем в клике Ксеваль. Почти всех их убили или промыли мозги, но рассказывают, что Рейнольт серьезно разозлила клику Нау. Они ее для смеха фокусировали, может, думали использовать как телесную игрушку. Но вышло по-другому. Я считаю, что она почти мономаньяк. Это был один шанс на миллион, но ее способности менеджера уцелели – и даже кое-какие навыки работы с людьми остались.

Впереди Фам увидел конец туннеля. Из лишенного украшений люка пробивался свет. Траг остановился и повернулся к Фаму лицом.

– Она – псих, но она еще и самая ценная вещь во владении предводителя Нау. На самом деле она удваивает цену его состояния… – Силипан скривился. – Но от этого не легче получать от нее приказы, скажу я тебе. Лично я думаю, предводитель ее переоценивает. Она – чудо-псих, ну и что? Как если собака пишет стихи – никто не заметит, что это чушь собачья.

– Кажется, ты не стремишься скрыть от нее свое мнение.

Теперь Траг снова улыбнулся.

– Конечно, нет! Единственный плюс моего положения. Ее почти невозможно провести в том, что касается моей работы – но вне этого она как всякий другой зипхед. Я тут поразвлекся с… – Он осекся. – Ладно, ерунда. Скажи ей то, что предводитель Нау просил тебя сказать, и все будет о’кей.

Он подмигнул и отправился назад по коридору, прочь от кабинета Рейнольт.

– Не спускай с нее глаз. Сам поймешь, что я имею в виду.

Знай Фам про Анне Рейнольт, он бы отложил всю эту затею с локализаторами. Но сейчас он уже сидел в ее кабинете, и вариантов было немного. В каком-то смысле даже хорошо было запустить это дело. С самой гибели Джимми каждый из шагов Фама был так взвешен, так, мать его, осторожен!

Вначале женщина даже не отреагировала на его присутствие. Фам, не дожидаясь приглашения, сел на стул напротив нее и оглядел комнату. Ничего похожего на кабинет Нау. Стены голые, необработанный алмаз. Ни картин, ни даже той мерзости, что эмергенты называли искусством. Стол Рейнольт был нагромождением пустых контейнеров памяти и сетевой аппаратуры.

А сама Рейнольт? Фам всмотрелся в ее лицо пристальнее, чем осмелился бы в ином случае. Он находился в ее присутствии общим итогом 20 Ксек, и это было на совещаниях, где Рейнольт обычно сидела в дальнем конце стола. Она всегда одевалась просто, если не считать серебряного ожерелья, надетого под блузку. При такой бледной коже и рыжих волосах эта женщина могла бы быть сестрой Ритцера Брюгеля. Такой физический тип был редкостью в этом краю Людского Космоса, и возникал в основном из местных мутаций. Анне могло быть лет тридцать – или двести, при хорошей медицинской поддержке. В каком-то безумном экзотическом смысле она была прекрасна.

Значит, ты была предводителем.

Взгляд Рейнольт поднялся от стола и пронзил его насквозь.

– Так. Вы пришли рассказать мне подробности об этих локализаторах.

Фам кивнул. Странно. Посмотрев ему в глаза один раз, ее взгляд ушел в сторону. Она смотрела на его губы, горло, а в глаза – только мельком. Не было понимания, чувства общения, но у Фама возникло леденящее чувство, что она видит сквозь все его маски.

– Хорошо. Каков у них стандартный набор сенсоров?

Он обидчиво забурчал ответы, подчеркивая, что деталей не знает.

Рейнольт явно не реагировала на обиду. Вопросы ее звучали единообразно спокойно, произносились слегка презрительным тоном. Потом:

– Мало материала, чтобы с этим работать. Мне нужна документация.

– Конечно, для этого я и здесь. Полные инструкции находятся на чипах локализаторов, зашифрованы на уровне, который не виден обычным техникам.

Снова тот же долгий, рассеянный взгляд.

– Мы смотрели. Мы их не видели.

Тут начиналось самое опасное. В лучшем случае Нау и Брюгель присмотрятся очень пристально к этому буффону Тринли. В худшем… если они поймут, что он выдает секреты, которых не знает даже главный артиллерист, он сильно влип. Фам показал на наголовный дисплей на столе Рейнольт.

– Позвольте, – сказал он.

На его развязность Рейнольт не отреагировала, но надела скорлупки и включила совместный просмотр изображения. Фам говорил дальше.

– Я помню пароль. Только он очень длинный.

И полная версия закодирована у него в теле, но этого он не сказал. Он ввел несколько раз код с ошибкой и изобразил нервозность и раздражение, когда ничего не получилось. Нормальный человек, даже Томас Нау, либо выразил бы нетерпение, либо рассмеялся.

Рейнольт ничего не говорила. Просто сидела. И вдруг:

– У меня нет на это терпения. Перестаньте симулировать некомпетентность.

Она знает!

С самого Триленда никто так глубоко не заглянул под его прикрытие. Он надеялся, что у него будет больше времени; когда они станут использовать локализаторы, будет возможность написать себе новое прикрытие. Проклятие! И тут он вспомнил, что говорил Силипан. Анне Рейнольт знала что-то. Скорее всего она решила, что Тринли не хочет давать информацию.

– Извините, – промямлил Фам и ввел верную последовательность.

От библиотеки флота, из подсекции документации микросхем, пришло простое подтверждение. В воздухе над столом поплыли знаки. Секретные данные инвентарного учета, спецификации компонентов.

– Этого достаточно, – сказала Рейнольт.

Она что-то сделала на своем пульте, и ее кабинет растворился. Они поплыли в информации инвентарного учета и остановились среди спецификаций локализаторов.

– Как вы говорили, температура, звук, уровни освещенности… мультиспектр. Но это более сложное устройство, чем вы описывали на заседании.

– Я сказал, что оно хорошее. А это всего лишь подробности.

Рейнольт говорила быстро, просматривая возможность за возможностью. Теперь в ее голосе слышался почти интерес. Это было куда лучше аналогичных изделий эмергентов.