– Выделенный локализатор, с хорошими датчиками и возможностью независимой работы.

А видела она только ту часть, которую Фам хотел, чтобы она видела.

Она отключила изображение, и они оба оказались снова в ее кабинете, свет холодно искрился на шероховатых стенах. Фам чувствовал, что его начинает прошибать пот.

Она теперь даже на него не смотрела.

– Инвентарная ведомость показывает несколько миллионов локализаторов сверх тех, что стоят в аппаратуре флота.

– Разумеется. Когда они неактивны, то занимают всего несколько литров.

Спокойное замечание:

– Вы были дураками, что не использовали их в системе безопасности.

Фам вызверился на нее:

– Мы, артиллеристы, знали, на что они способны. В военной ситуации…

Но такие подробности не попадали в фокус Анне Рейнольт. Она махнула ему рукой, чтобы он замолчал.

– Похоже, что для наших целей их более чем достаточно.

Красавица-янычар снова глянула Фаму в лицо. На короткий миг ее взгляд уперся прямо ему в глаза.

– Вы создали возможность для новой эры контроля, артиллерист.

Фам посмотрел в ясные синие глаза и кивнул. Он надеялся, что она сама не понимает, насколько права. И еще Фам теперь понял, какое центральное место занимает она в его планах. Анне Рейнольт управляет почти всеми зипхедами. Анне Рейнольт – прямой контроль Томаса Нау над всей работой. Анне Рейнольт знает об эмергентах все, что должен знать для успеха революционер. И Анне Рейнольт – зипхед. Она может догадаться, что он задумал – или может оказаться ключом к уничтожению Нау и Брюгеля.

В построенной в аварийных условиях базе никогда не бывает все спокойно. Времянка торговцев была всего сто метров в поперечнике, и проходящие по ней люди создавали напряжения, которые нельзя было полностью демпфировать. И термальные напряжения тоже вызывали громкое потрескивание. Но сейчас был как раз период сна у большинства обитателей базы, и в каюте Фама Нювена было тихо, как только могло быть. Он плавал в затемненной каюте, притворяясь, что дремлет. Его тайная жизнь, кажется, становилась очень напряженной. Эмергенты этого не знали, но на них была расставлена западня на таком глубоком уровне, что о нем мало кто знал даже среди капитанов флота Кенг Хо. Одна из двух-трех хитростей, которые подстроил Фам Нювен много веков назад. Знала Сура, знали некоторые другие, но после разлома Брисго это знание не было запущено в общее вооружение Кенг Хо. Фам часто об этом думал; Сура умела действовать тонко.

Сколько времени пройдет, пока Рейнольт и Брюгель обучат своих людей использовать локализаторы? Устройств этих хватило бы с запасом на все стабилизационные операции у точки L1 и для шпионажа во всех обитаемых местах. За третьей едой ребята из связи говорили о бросках в главном кабеле времянки. Десять раз в секунду сквозь времянку проходил микроволновый импульс – достаточно, чтобы как следует запитать локализаторы. Перед началом периода сна Фам заметил несколько влетающих в вентилятор пылинок. Сейчас, наверное, Рейнольт и Брюгель калибруют систему. Потом Брюгель и Нау будут себя поздравлять с качеством изображения и звука. Если повезет, они в конце концов отключат свои громоздкие приборы шпионажа, если же не повезет… все равно через несколько мегасекунд будет возможность подделать их показания.

Что-то чуть тяжелее пылинки село ему на щеку. Фам притворился, что потирает лицо и при этом пристроил пылинку у себя между веками. Чуть позже вытащил другую из канала правого уха. Ирония в том, как много усилий затратили эмергенты на отключение устройств ввода-вывода, которым они не доверяли.

Локализаторы делали все, что Фам обещал Томасу Нау. Как все подобные устройства на протяжении всей истории человечества, они определяли местонахождение друг друга в геометрическом пространстве – простое упражнение, ничего больше, как расчет времени прохождения сигнала. Вариант Кенг Хо был меньше других, мог питаться без проводов на больших расстояниях, и имел простой набор датчиков. Это были потрясающие приборы для шпионажа – как раз то, о чем мечтал предводитель Нау. По своей природе локализаторы были чем-то вроде компьютерной сети, в сущности, распределенным процессором. У каждой пылинки был небольшой запас вычислительной способности, и они общались друг с другом. Несколько сот тысяч таких пылинок по всей времянке торговцев имели вычислительной мощности больше, чем все железо, которое напихали сюда Нау и Брюгель. Конечно, такую вычислительную мощность имели все локализаторы – даже эмергентская рухлядь. Главная тайна Кенг Хо состояла в том, что не нужен был никакой дополнительный интерфейс, ни для ввода, ни для вывода. Если знать секрет, можно обратиться к локализаторам Кенг Хо прямо, дать им ощутить положение твоего тела, проинтерпретировать соответствующие коды и отреагировать встроенными эффекторами. То, что эмергенты убрали из времянки весь интерфейс взаимодействия, было теперь неважно. Интерфейс Кенг Хо теперь вокруг и доступен каждому, кто знает секрет.

Доступ к нему требовал специальных знаний и сосредоточенности. Это не то, что может произойти случайно или по принуждению. Фам расслабил мышцы, частично притворяясь спящим, частично настраивая себя на предстоящую работу. Нужен был особый ритм сердцебиения, специальная последовательность вдохов и выдохов. А я вообще помню это после стольких лет?

Резкий всплеск страха и тревоги отбросил его назад. Одна пылинка между веками, еще одна в ухе. Этого должно быть достаточно, чтобы согласовать прочие локализаторы, плавающие в комнате. Должно быть.

Но нужное настроение все ускользало. Мысли возвращались к Анне Рейнольт и к тому, что показал ему Силипан. Фокусированные увидят его планы, это только вопрос времени. Фокус – это чудо. Фам мог бы сделать Кенг Хо настоящей империей – несмотря на вероломство Суры – будь у него тогда эти фокусированные орудия. Да, цена высокая. Он вспомнил ряды зомби в мансарде Хаммерфеста. Есть десятки путей смягчить систему, но в конце концов, чтобы использовать фокусированные орудия, придется идти на жертвы.

Стоит ли конечный успех, истинная империя Кенг Хо, такой цены? Готов ли он ее уплатить?

Да и еще раз да!

При такой напряженности ему никогда не достичь состояния доступа. Фам вернулся назад и начал заново весь цикл расслабления. Он отпустил свое воображение, дав ему скользнуть в воспоминания. Как это было в те дни, когда только начиналось? Сура Винж доставила «Репризу» и все еще очень наивного Фама Нювена на луны мегаполиса Намчена…

Он оставался у Намчена пятнадцать лет, и это были самые счастливые годы жизни Фама Нювена. Двоюродные родственники Суры оказались в этой системе и загорелись планами, которые предлагала Сура и ее юный варвар: метод межзвездной синхронизации, распространение технических приемов там, где не будет затронута их собственная торговля, перспектива склеивающей межзвездной торговой культуры. (Фам научился не говорить о целях, лежащих дальше этого.) Двоюродные братья Суры только что вернулись из очень выгодной экспедиции, но пределы изолированной торговли они осознавали хорошо. Предоставленные сами себе, они сколотили бы состояния, даже удержали бы их какое-то время… но потом исчезли бы вместе с ними во времени и межзвездной тьме. Многие из целей Фама они поддерживали нутром.

В чем-то их жизнь с Сурой у Намчена была похожа на первые дни на «Репризе». Но шло время, они сближались все сильнее. И было еще одно чудо, которое его тупая голова, набитая всеми грандиозными планами, даже не могла себе представить: дети. Он и думать не мог, насколько может отличаться семья от той, в которой он родился. Первыми малышами были Ратко, Бутра и K°. Он с ними жил, учил их, играл с ними в жмурки и догонялки, показывал им чудеса парков Намчена. Фам любил их куда больше себя, почти так, как любил Суру. Он чуть не бросил свой Великий План, чтобы оставаться с ними. Но для этого еще будет время впереди, и Сура его отпустила. Когда он вернулся через тридцать лет, Сура его ждала с новостями по другим звеньям Плана, уже претворяемыми в жизнь. Но первые трое из их детей уже отправились сами в путешествия, играя свою роль в создании новой Кенг Хо.