Фалкон и Брант зашли в помещение и сели в кресла, специально для них приготовленные. Музыкант подошел и низко поклонился Фалкону.

— Прошу вас, — сказал Фалкон, — делайте вид, что меня здесь нет. Мы вам не помешаем.

Репетиция возобновилась.

— Вот примерно так все это и звучит, — сказал Фалкон Бранту некоторое время спустя. — Но звук теряется — то лютни пропадают, то голоса. Все из-за деревянных стен. А если стены из камня, то… вы понимаете? Это не речь, это пение с музыкой. То есть, это не традиционный театр. На Форуме все рассчитано так, чтобы было слышно в самых дальних рядах. Но там только говорят. Там пробовали играть музыканты — ничего не вышло. Эхо оглушает.

— Я понимаю, — сказал Брант, кивая.

Он действительно понимал, несмотря на то, что музыкальный слух отсутствовал у него начисто. Но действо ему явно нравилось, и Фалкон это оценил.

Певец повел основную мелодию, певица подпевала ему контрапунктом, и паузы подчеркивались то лютнями, то трубами, то всем вместе.

Зачем мне, девушка, почет и слава?

Зачем мне власть, коль нет тебя со мною?

Зачем мне слуг моих подобострастье?

Оно мне все не нужно и противно.

Певица подпела:

О князь, не мучь меня.

Певец продолжил:

Я подвиг силы вовсе беспримерной

Готов свершить, скажи лишь только слово,

А можешь также высказать ты фразу

Иль просто улыбнуться сладострастно.

Певица подпела:

О не томи меня, великий, умный князь.

— А чего стихи такие нелепые? — спросил Брант тихо.

— Стихи здесь не главное, — тихо объяснил Фалкон. — Сама музыка завораживает.

Брант ничего не сказал. Может и завораживает.

Горны грянули помпезно, повторяя мелодию, а потом разошлись с мелодией и прохрипели каденциями, усиливая звук.

Певец запел:

Душа моя — душа миллионера,

А ключ искала ты совсем напрасно,

Лежит тот ключ в кармане верного слуги моего

И там, в кармане, как звездочка блещет, олицетворяя

Счастие мое, переливающееся, как созвездие,

При мысли, что тебе во всем признаюсь я.

Певица подпела:

Смелей!

Брант не выдержал и хихикнул. Фалкон строго посмотрел на него.

И все-таки к концу репетиции Бранту показалось, что он уловил суть. Певец и певица делали вид, очень неумело, что артанский князь и простая девушка умирают вдвоем в степи, судя по сюжету — от жажды. Князь лежал на спине и изредка что-то выпевал, а девушка надрывалась, стараясь перекричать неумолимый хор лютен и флейт, играющий простую, в четыре ноты, но очень торжественную мелодию, подчеркнутую глухими, раз в два такта, ударами барабана. Вдруг лютни и флейты замолкли, и девушка пропела семь нот разной высоты, тихо. Брант почти физически почувствовал, как нежная мелодия девушкиной партии заставила завибрировать его, Бранта, душу. А затем горны протрубили дважды, подряд, одну ноту — сначала коротко, потом длинно, и все смолкло.

— Браво, — тихо сказал Фалкон.

Брант удивленно смотрел, как Фалкон встал, подошел к сидящему в углу съежившись композитору, долго на него взирал, а потом кивнул одобрительно. Затем он пересек помещение и положил руку на плечо главы Орок и Реестров.

— Это будет слушать весь город, — сказал он. — В ближайшее время. Слушать и восхищаться. А следующую пьесу надо написать — об освобождении Кронина. Материалов много — всего двадцать лет прошло, есть свидетели, я вам предоставлю их имена. Только одно условие — меня лично в главные герои не выводить. Во второстепенные можно.

Музыкант был понятлив.

Собственно, сие был социальный заказ на музыкальное действо о военном и народном подвиге, в которое следовало вставить Фалкона одним из героев, но так, чтобы он был в действии самый мудрый и величественный. И, естественно, никаких упоминаний о Зигварде, или даже о Буке.

— А какие сроки? — спросил он заискивающе.

— Чтобы было готово к представлению сразу после победы над мятежниками, — сказал Фалкон.

На какое число запланирована эта победа музыкант спросить не посмел, но справедливо решил, что не раньше, чем через неделю, а это обнадеживало — в смысле сроков постановки.

В княжеском дворце давали благотворительный бал в пользу беспризорных детей. Кто-то обмолвился, что, вроде бы, знаменитый астролог Базилиус вернулся из дальних странствий. Фалкону тут же об этом сообщили, и, не теряя времени и ничего никому не сказав, он оделся и, лично оседлав любимого своего иноходца, в полночь проследовал за город.

Дверь ему открыла жена Базилиуса и сообщила, что муж ее очень устал и спит.

— Разбудите его и скажите, что прибыл его коллега по Триумвирату.

Она кивнула и пошла будить мужа. Заспанный Базилиус вскоре появился в голубом домашнем халате, разукрашенном золотистыми звездами и розовыми небулами. Увидев Фалкона, он слегка опешил.

— В какой же мы нынче ипостаси? — спросил насмешливо Фалкон.

— В заспанной, — ответил Базилиус без всякого акцента. — Пойдем в гостиную. Что тебе, собственно, нужно?

В гостиной Фалкон сел в кресло, а Базилиус остался стоять, сунув руки в карманы халата.

— Я несколько обеспокоен положением, — сказал Фалкон. — Мне было кое-что обещано, и я не вижу, как обещанное может сочетаться с назревающей гражданской войной. А тут еще ты куда-то исчезаешь.

— Завтра наступает Год Мамонта, — напомнил Базилиус.

— Наступает. И что же?

— Год великих перемен.

— Да, я понял. И?

— Великие перемены не могут же взять и случиться при абсолютной стабильности.

— Пусть так. Но мне ведь была дана власть над сердцами. Дана или нет?

— Дана.

— В Кронин является какой-то проходимец и без всяких чудес и Триумвиратов завладевает сердцами всех горожан, сердцами, кои по уговору принадлежат мне!

— А где же твой наследник? — парировал Базилиус. — Ты собирался зачать наследника, дабы укрепилась власть твоя.

— Нужны время и спокойная обстановка.

— У тебя было двадцать лет.

— Было. Но не было спокойствия.

— Не было, — согласился Базилиус.

— Ты не захватил ли Инструкции, когда из Вантита выезжал? — спросил Фалкон.

— Нет, не захватил. Тебе прекрасно известно, что Инструкции из Страны Вантит вывозить нельзя.

— Это возмутительно! — сказал Фалкон. — Это нарушает все уговоры и планы. У меня под боком сидит узурпатор и бряцает мечом. Хорошо, если столицу удасться отстоять. А если нет?

— Нет так нет. Отступишь с войском на юг.

— Я не могу уехать из столицы!

— Почему?

— Ты что, шавичами объелся? Ты вспомни, кто должен стать матерью моего наследника!

— Я помню.

— Она не может выехать из Астафии!

— Может.

— Как это — может.

— Так. Может, — сказал Базилиус.

— Постой, постой. Заклятие снято?

— Да.

Фалкон ударил себя по лбу.

— Как он посмел!

— Кто?

— Волшебник! У нас был договор!

Базилиус сел напротив и вперил мрачный взгляд в яростного Фалкона.

— А ты забыл, что все договоры должны быть одобрены Триумвиратом?

Фалкон поперхнулся от возмущения.

— Во время заключения договора, — зловеще сказал он, — Триумвират временно прервал свое существование, ибо один из членов Триумвирата сам себя вывел из игры, целиком вжившись в придуманный им самим образ. Что мне было делать — волочь полоумного и ничего не понимающего астролога в столицу? При заключении договоров члены Триумвирата должны соображать, что делают!

— У тебя был выход.

— Какой?

— Не заключать договор. Но тебе понадобилась именно эта баба.

— Да, понадобилась.

— Ну и вот.

Помолчали.

— Это ты потребовал снять заклятие? — спросил Фалкон.

— Нет. Простой смертный. Вроде тебя. Вы все помешаны на заклятиях.

— Кто?

— Не твое дело.

— Я требую, чтобы ты назвал его имя.

Базилиус улыбнулся и пожал плечами.

— Он ее любовник? — напрямик спросил Фалкон.

Базилиус засмеялся.